– Где работаешь, Бадди?

Он пожал плечами.

– Да так, то там, то здесь, знаешь, как оно бывает. Кантуемся с моими предками в Мартинсвилле. – Он переминался с ноги на ногу. – А твой старик как поживает? Как у него с делами? Неплохо, да? Зимой-то нынче…

Я кивнул:

– Точно, снега навалило тонну. Ясное дело, для снегоходов самое то. Папа, небось, единственный в городе человек, который молится, чтобы зимой намело побольше.

Бадди расхохотался. Пожалуй, чересчур громко. Ничего такого смешного я не сказал. Последовал неловкий момент, когда никто из нас не знал, о чем говорить дальше.

Я помахал телефоном.

– Мне тут, это… ответить бы…

– Лады, Майкл, бате привет. – Он снова переложил корзину в другую руку и пошел дальше по проходу. Снегу на улице намело по щиколотку, однако он был в сандалиях!

«Вообще не помню этого малого, – подумал я. – Неужели я когда-то был с ним знаком?»

Я покатил тележку в другом направлении. В ней уже лежали куриные грудки и овощи, которые просила мама. Теперь предстояло отыскать маслины. Даже не спрашивайте. Все это было нужно для какого-то очередного кулинарного чуда, которое мама вознамерилась сварганить на скорую руку сегодня вечером.

Мне постоянно приходится бегать сюда, в «Фуд-Март», за покупками для мамы. А я далеко не лучший в мире покупатель. Да что там, я в этом деле полный профан. Но мама вкалывает на двух работах, так что я не прочь подсобить.

Нужный стеллаж обнаружился напротив прилавка с колбасами. Пришлось обогнуть лысого мужика, державшего над головой по целому свиному окороку. Сперва я решил, что это он так качается. А что, дешевле, чем ходить в качалку, верно? Потом уж сообразил, что он показывает их своей жене, стоявшей в другом конце прохода.

Я покатил тележку мимо колбасного прилавка и вот тогда-то заметил девушку.

Она была… красотка. Ну, как красотка… не так, чтобы прям умереть не встать. Но было в ней нечто сверхъестественное, нечто волнующее, так что я глаз не мог оторвать от нее.

Я неплохо владею словом. Мы с Пеппер ведем ежедневный блог Шейдисайдской школы. Кроме того, я буду делать основной упор на английский, когда поступлю в университет Дьюка[5] следующей осенью.

Но нужен литературный дар повыше моего, чтобы описать эту девчонку. Что же было в ней такого привлекательного? Наверное, дело в ее глазах. У нее были большие, мерцающие кошачьи глаза. Как у той кинозвезды, как ее, Эмма Стоун? Большие дивные глаза, только у нее они были темные. На ее бледном лице они блестели, подобно маслинам, – ха, смотрите, все-таки я не забыл про них! Тугие черные локоны обрамляли лицо.

Она не улыбалась. На самом деле вид у нее был озабоченный. Губы поджаты, словно она на кого-то дулась. На ней были черная толстовка с откинутым капюшоном и самые заурядные джинсы.

– Разрешите, пожалуйста? Будьте любезны… – Какая-то дама хотела прокатить мимо меня свою тележку. Ей пришлось повторить свой вопрос трижды, пока я понял, что это ко мне обращаются. На меня будто ступор напал.

Откатив тележку в сторону, я снова повернулся к девушке. Она так и не замечала меня. Взгляд ее был прикован к пакетам с колбасной нарезкой.

Я приблизился на несколько шагов. Сам не знаю зачем. Будто невидимая сила влекла меня к ней. Но я остановился, увидев, как она подняла вместительную холщовую сумку. Стрельнула глазами туда-сюда. Потом торопливо схватила упаковки с ветчиной и индейкой и запихала в сумку.

Я моргнул. Мне ведь почудилось, да?

Раз-раз – и готово. Закрыла сумку, повесила на локоть – и в хлебный как ни в чем не бывало. Я – за ней. Что тут будешь делать! Смотрю, а она уже сныкала в сумке буханку хрустящего хлеба.

А главное – не моргнув глазом. Взгляд – сама невинность. Улыбнулась мимоходом паре сотрудников в белых фартуках. Я смотрел, как она не спеша минует раздвижные двери и выходит на парковку.

Никто в погоню не бросился. Никто не видел, как она воровала продукты. Кроме меня.

Почему я пошел следом? Почему бросил тележку прямо посреди прохода и выбежал из магазина следом за ней?

Не знаю. Решил, наверное, что смогу ей помочь. Нет, я не собирался тащить ее назад в магазин. У меня и в мыслях не было пытаться ее остановить. Я подумал, что ей, видимо, нужна помощь, а почему бы не помочь такой загадочной красавице?

Кое-кто из моих друзей говорит, что я весь из себя эдакий благодетель. Скаутом даже прозвали. Ну, знаете, типа бойскаут. Им это кажется забавным, ну а я не обижаюсь.

Может, она очень бедная и голодает, думал я. Может, кошелек посеяла. Может, она сбежала из дома…

У стены сидела на привязи моя собака. Девушка нагнулась ее погладить, и тут-то я ее и нагнал. Она подняла глаза и впервые заметила меня.

– Твоя собака?

Я кивнул.

– Ага. – Внезапно я лишился дара речи.

– А что за порода?

– Смесь бульдога с носорогом, – отвечал я. – Тут не обошлось и без лабрадора.

– Симпатяга. Сколько ей?

– Скоро три года.

– Ма-аленькая. – Она почесала собаке уши. – А как звать?

– Минди, – ответил я.

Девушка засмеялась:

– Минди? Да ладно? Меня тоже так зовут! – Она выпрямилась, сжимая ручки холщовой сумки. Я все поглядывал на эту сумку, представляя, как девушка крадет продукты.

– Нет, серьезно, – сказал я. – Тебя зовут Минди?

Она кивнула с лукавой усмешкой.

– Да. Я Минди. Минди Гавкинс.

– Эй, – сказал я. – Гавкинс? Минди Гавкинс?

Ее хихиканье было невероятно обворожительным.

– Ну ладно. Хватит. Как тебя по правде зовут?

Она пожала плечами, а глазищи при этом так и сверкали. Видно, нравилось ей меня поддразнивать.

– Минди Гавкинс – отличное имя, ты не находишь?

Вот не видеть бы, как она ворует! Я снова покосился на ее сумку. Не мог я обличить ее, сознаться, что застукал ее на горячем.

Ведь тогда она убежит.

А мне не хотелось, чтобы она убегала.

– Я не встречал тебя в школе, – сказал я. – Ты ходишь в Шейдисайдскую школу?

– Я новенькая. Только начала.

– Тоже в выпускном?

Девушка потянула себя за красную пластиковую сережку, выглядывавшую из-под роскошных волос.

– Угу.

– Тяжело, наверное, в новой школе в выпускном классе.

Она закатила глаза.

– Ай, кому ты это рассказываешь! – И вдруг переменилась в лице. – Что ты так глазеешь на мою сумку?

Я заморгал.

– Я? Вовсе нет. Честно. – А сам весь покраснел.

Незнакомка погладила Минди на прощание.

– Пора бежать. Увидимся в школе, Майкл.

Отвернулась – и бежать, через парковку. А холщовая сумка на боку мотается.

Я стоял рядом с Минди и смотрел, как девушка убегает. Ни разу не оглянувшись, она скрылась за последним рядом припаркованных машин.

– Чудно, – пробормотал я. – Чудная она какая-то, Минди.

Тут я вдруг вспомнил про оставленные продукты. Убедившись, что Минди по-прежнему крепко привязана, я зашагал обратно к магазину. Когда двери уже открылись, до жирафа вдруг дошло.

Откуда, черт возьми, девчонка узнала, как меня зовут?

В следующий раз я увидел эту девушку на следующий день, в конце большой перемены. Мы с моим другом, Гейбом Дилером, отобедали пораньше. Гейб скачал на телефон новую игрушку, и ему не терпелось мне ее показать. У каждого, думаю, найдется приятель, которого хлебом не корми – дай резаться в игры сутки напролет. В моем случае это Гейб.

Он утверждает, что игры – отличная тренировка для глаз и рук. Но поскольку со спортом Гейб не дружит, я не понимаю, зачем ему их тренировать.

Мы слонялись по коридору перед библиотекой, стараясь не светиться перед преподами. Потому как приносить мобильники в школу можно, но вот пользоваться – ни-ни, больно уж мы, молодежь, безответственные. Ха.

Коридор был погружен в тишину. Большинство ребят все еще обедали. Гейб запустил игру на своем здоровенном айфоне. Размер экрана у него – самое то для заядлого игрока. Я засмеялся, обнаружив, что он играет в гонки на снегоходах.