Дженевив Фолкнер жила в небольшом одноэтажном доме, примерно в полудюжине кварталов от роскошной холостяцкой резиденции Уилфреда Диксона.

Мейсон припарковал машину, быстро поднялся по ступеням крыльца и, сгорая от нетерпения, надавил кнопку звонка.

Через несколько мгновений дверь открыла сама Дженевив Фолкнер.

– Простите, что нарушаю ваш покой, миссис Фолкнер, – поздоровавшись произнес Мейсон. – Но мне хотелось бы задать вам один или два вопроса.

Она улыбнулась и покачала головой.

– В настоящий момент, миссис Фолкнер, я не ловлю рыбок, а охочусь.

– Охотитесь?

– На медведя, и вооружен для такой охоты.

– Простите, что не приглашаю вас войти, мистер Мейсон. Мистер Диксон предупредил, чтобы я не разговаривала с вами.

– Вы заплатили Салли Мэдисон две тысячи за пулю. Что вы на это скажете?

– Кто сказал вам, что я так поступила?

– Не имею права раскрывать свой источник, но факт можно считать установленным.

– Когда же я выплатила ей эту сумму денег?

– Вчера вечером.

Миссис Фолкнер задумалась на мгновение, потом сказала:

– Входите.

Мейсон прошел за хозяйкой дома в со вкусом обставленную гостиную. Миссис Фолкнер предложила гостю сесть, и, не теряя времени, сняла трубку и набрала номер.

– Ты не мог бы немедленно приехать ко мне? Здесь мистер Мейсон, сказала она и повесила трубку.

– Итак? – спросил Мейсон.

– Закурите?

– У меня есть сигареты.

– Может быть, желаете что-нибудь выпить?

– Я желал бы получить ответ на мой вопрос.

– Через несколько минут.

Она расположилась в кресле напротив Мейсона, и адвокат не мог не отметить грациозность движений, когда она перекидывала ногу на ногу, доставала сигарету из шкатулки, зажигала спичку.

– Вы давно знакомы с Салли Мэдисон? – спросил Мейсон.

– Хорошая погода сегодня, не правда ли?

– Немного прохладно для этого времени года.

– Согласна с вами, но в целом погода далеко не плохая. Быть может, вы согласитесь выпить виски с содовой?

– Нет, благодарю вас. Мне нужен ответ на один единственный вопрос, и предупреждаю вас, миссис Фолкнер, игры с шантажом закончились. Вы по уши завязли в деле об убийстве, и если я не получу ответа, мне придется прибегнуть к более радикальным мерам.

– Прошли хорошие дожди. Как приятно смотреть на зеленеющие холмы. Полагаю, лето будет достаточно теплым. Во всяком случае, старожилы предсказывают это.

– Я – адвокат, вы, как я полагаю, доверяете Уилфреду Диксону. Примите мой совет, не делайте этого. Либо расскажите всю правду мне, либо наймите адвоката, действительно разбирающегося в тонкостях уголовного права, который объяснит вам опасность утаивания информации в деле, касающемся убийства.

– В начале года было необычно холодно, – спокойно продолжала миссис Фолкнер. – Люди, занимающиеся изучением климата, говорили мне, что подобные явления мало что значат, но холодная середина января всегда означает прохладное лето. Лично я не вижу никакого смысла...

Послышался скрип тормозов. У дома остановилась машина. Миссис Фолкнер ласково улыбнулась Мейсону.

– Прошу меня извинить, – сказала она и пошла открывать дверь.

В комнату влетел Уилфред Диксон.

– Право, мистер Мейсон, – сказал он. – Я никак не предполагал, что вы опуститесь до подобных уловок.

– До каких уловок? – поинтересовался Мейсон.

– После моих слов о том, что я не желаю, чтобы вы допрашивали мою клиентку...

– На вас мне наплевать, – нетерпеливо прервал его Мейсон. – Вы не адвокат, а самозванный консультант по бизнесу и инвестициям, или как вы там себя называете. Но эта женщина по уши увязла в деле об убийстве. Она не является вашей клиенткой в этом деле, к тому же вы не имеете права на адвокатскую практику. Если будете и дальше соваться не в свои дела, вам придется пожалеть об этом.

Диксона, казалось, нисколько не обескуражила воинственность Мейсона.

– Итак, продолжим, – вновь заговорил Мейсон. – Миссис Фолкнер подкупила мою клиентку Салли Мэдисон, чтобы та проникла в помещение конторы Фолкнера и Карсона и извлекла пулю из аквариума. Вчера вечером она передала Салли Мэдисон за эту пулю две тысячи долларов. Я хочу знать, почему.

– Право, мистер Мейсон, – произнес Диксон, – ваши утверждения просто безрассудны.

– Не играйте с огнем, – одернул его Мейсон, – не то обожжете пальчики.

– Но, мистер Мейсон, не можете же вы высказывать подобные обвинения, основанные только на никем не подтвержденных словах вашей клиентки.

– Я не высказываю никаких обвинений. Просто констатирую факт и даю вам десять секунд на то, чтобы вы начали говорить правду.

– Но, мистер Мейсон, ваши утверждения ничем не обоснованы и крайне оскорбительны!

– Здесь есть телефон, – сказал Мейсон. – Хотите, чтобы я позвонил лейтенанту Трэггу, чтобы эти вопросы задал он?

В комнате воцарилась тишина.

– Я дал этой женщине совет, – наконец сказал Мейсон. – Теперь подобный совет даю и вам. Вы замешаны в расследовании убийства. Обратитесь к адвокату. К хорошему и немедленно. Потом решайте, скажите ли вы мне всю правду, или предпочтете, чтобы я позвонил лейтенанту Трэггу.

– Как вы точно подметили, – сказал Диксон, указывая на аппарат, здесь есть телефон. Уверяю вас, можете пользоваться им не стесняясь. Вы говорили о звонке лейтенанту Трэггу. Думаю, все будут только рады, если вы позвоните ему.

– Нельзя подтасовывать факты в расследовании дела об убийстве, сказал Мейсон. – Если вы действительно дали Салли Мэдисон две тысячи долларов за ту пулю, этот факт, рано или поздно, станет известен всем. Я сам вытащу его на поверхность, даже если мне придется истратить миллион долларов на услуги частных детективов.

– Миллион долларов – это большие деньги, – мягко заметил Диксон. – Вы говорили что-то о звонке мистеру Трэггу, мистер Мейсон. Или правильнее будет называть этого человека лейтенантом Трэггом? Если он каким-либо образом связан с полицией, более разумного поступка, чем звонок ему, трудно себе представить. Вы видите, нам нечего скрывать, но сомневаюсь, что можно распространить подобное утверждение и на вас.