Эти тяжелые мысли занимали ее и тогда, когда карета, въехав в город, двинулась... а куда она двинулась, кстати?! Этот вопрос, возникший в мыслях, разом привел в чувство сонную и уставшую Сивиллу. Она отодвинула занавеску и постучала в окно, а затем отчаянно замахала рукой, делая знаки скачущему рядом с каретой чиновнику. Тот крикнул кучеру, и карета остановилась. Сивилла приоткрыла дверцу кареты и вопросительно посмотрела на всадника.
- Ваша магическая светлость! - почтительно и церемонно обратился к ней чиновник почтовой службы. - Я хотел отъехать подальше от заставы и уже потом спросить у вас, куда вас подвезти и что делать с этим господином.
Сивилла смутилась. Почтовики ради ее спасения нарушили устав, а она чуть было не подвела их под монастырь... Что ж, в этом экипаже она чувствует себя довольно-таки комфортно (даже удивительно, что в почтовой карете такие мягкие сиденья, обшитые дорогой кожей!). А тому дворянину не все ли равно, где спать неестественно глубоким сном - на мешках с письмами или, скажем, на диване в ее гостиной? Он сейчас все равно ничего не чувствует. На данный момент она не в силах сделать для него больше, чем уже сделала. Не стоит и далее злоупотреблять добротою этих людей - надо дать им возможность сначала выполнить их служебные обязанности, а уже потом просить отвезти ее домой.
- А куда вы направлялись в городе? - спросила она чиновника. - Я вам искренне благодарна за помощь. И очень не хотела бы мешать вам выполнять ваши обязанности. Вы и так уже сильно опоздали из-за меня... Развезите почту, а потом, если можно, отвезите нас с ним в мой особняк. Я не спешу, а этот господин - тем более.
Чиновник просиял, радостно кивнул и дал знак кучеру. Сивилла захлопнула дверцу, и карета покатила дальше, остановившись через несколько кварталов у здания городского почтамта. Чиновник и кучер вдвоем, не желая никого подпускать к экипажу, сгрузили большую часть мешков с письмами прямо на землю и торопливо захлопнули дверцу. Чуть позже до Сивиллы донесся разговор кучера с местным почтовиком, который помогал ему перетаскивать мешки внутрь здания:
- Вы чего сегодня так поздно?
- Да на заставе задержали! Там солдат полно, документы у всех проверяют по десять раз, вот мы и застряли...
- Ах, вот оно что! Да, военные сегодня с утра на ушах... А наместник не спал всю ночь! Моя сестра у него в горничных служит. Сегодня утром со службы вернулась - говорит, во дворце такая суматоха, что ночью там никто спать не ложился, а что именно произошло - непонятно. Курьеры туда-сюда ездят, поздно вечером какие-то высокопоставленные гости пожаловали и сразу заперлись с наместником. Слугам тоже всю ночь покою не было...
- Может, убийство какое среди дворян?
- Кто знает... Нам не докладывают.
Сивилла нахмурилась. К сердцу вновь подступила тревога.
Болтливый почтовик, попрощавшись, ушел. Кучер бережно переложил бесчувственного молодого дворянина с оставшихся мешков на освободившееся сиденье кареты, которое до этого было завалено другими мешками - и тут же вылез, торопясь забраться на козлы. Чиновник, садясь на коня, негромко сказал Сивилле:
- Следующий наш пункт назначения - дворец наместника, а затем мы отвезем вас домой...
Волшебница благодарно улыбнулась ему и откинулась на спинку сиденья. Экипаж тронулся с места. И только тут Сивилла заметила над противоположным сиденьем небольшое прямоугольное зеркало. Немыслимая роскошь! Видимо, до того как стать почтовым экипажем, эта карета знавала лучшие времена... Скорее всего, она была конфискована у кого-нибудь из заговорщиков-дворян.
Полгода назад был раскрыт очередной заговор против короля: группа придворных была недовольна внешней политикой монарха, которая, по их мнению, могла привести к очередной войне с соседями, между тем как страна еще не оправилась от предыдущей войны, завершившейся менее года назад. Сивилла прочла тогда в газетах о суде над "предателями родины" и суровом приговоре, вынесенном им. Дошли до нее и слухи о том, что простой народ поддерживал этих дворян.
Но подобные истории мало волновали молодую волшебницу, хотя она и считала войну жестоким занятием. "Какой смысл вмешиваться в политику и навязывать свое мнение королю, даже если ты высокопоставленный дворянин? - недоумевала она. - Король обязан думать и решать за всех нас - на то он и король!"
Отдохнувшая и более-менее пришедшая в себя Сивилла с чисто женским любопытством попыталась рассмотреть собственное отражение в небольшом "лежачем" прямоугольнике зеркала. Но полупрозрачные занавески приглушали и искажали дневной свет, бьющий в окна экипажа: из глубин зеркала на Сивиллу глянул какой-то размытый, бледный лик с темными провалами глаз... Словно казненный хозяин кареты, выглянув с того света, выражал свое недовольство тем, как ныне используется его бывшее имущество. Волшебница нахмурилась и отвела взгляд. У нее сейчас и без этой игры света и тени было тревожно на душе.
Глава 4. Зеркало во дворце наместника: портрет
Карета летела по центральной улице города. Молодого человека на противоположном сиденье подбрасывало в тряске. Сивилле стало жаль юношу, и она, пересев на то сиденье, положила голову спящего к себе на колени.
Его лицо сейчас показалось ей смутно знакомым - было ощущение, что она знала этого человека всегда. Глядя на тень, которую его длинные темно-рыжие ресницы отбрасывали на бледные щеки, Сивилла упрекала себя, что не смогла помочь ему до конца. Обидно, но на это у нее банально не хватило энергии. Ну ничего, скоро она полностью восстановит свои силы с помощью особых ритуалов и сможет исцелить его окончательно.
Девушка долго не отрываясь смотрела на лицо молодого человека, сильное и мужественное, и наконец ласково и осторожно погладила его по волосам. Ей показалось, что его ресницы при этом дрогнули...
Но как раз в этот момент карета остановилась - видимо, у поста перед парадными воротами дворца наместника. Сивилла замерла, тревожно уставившись на зашторенное окно. Ей вдруг подумалось, что после сегодняшнего ночного переполоха здесь запросто могут проверить даже почтовую карету. Вдруг кто-то заглянет внутрь и обнаружит их? Но нет, обошлось: короткий обмен фразами снаружи - и вот уже колеса застучали по брусчатке площади перед дворцом наместника.
Затем карета остановилась, и кучер, ловко выгрузив оставшиеся мешки с письмами прямо на брусчатку, поспешил захлопнуть дверцу. А потом, обращаясь к двум лакеям, уже спускавшимся к нему со ступенек главного входа, вытянулся в полный рост и зычно проорал положенную фразу:
- Почта для дворца наместника!
В этот самый момент рыжеволосый юноша открыл глаза (которые оказались холодного светло-зеленого оттенка) и довольно внятно, хотя и негромко, произнес повелительным голосом:
- Мне как раз сюда!
Сивилла аж подпрыгнула от неожиданности. А молодой человек медленно, с усилием поднялся и сел, а потом открыл дверцу кареты и вышел на площадь перед дворцом. Все это произошло так внезапно, что Сивилла ничего не успела сделать - она лишь поймала себя на том, что сидит с открытым ртом.
Всё вокруг словно остановилось и замерло: почтовый чиновник, который к этому времени спешился и стоял, вцепившись в повод коня; кучер, молодцевато вытянувшийся в полный рост; двое лакеев, застывших на ступенях... И в центре всего этого - высокий плечистый человек в темном камзоле, который сначала медленно, а потом все быстрее шел к парадному входу.
И тут Сивилла очнулась. Это она виновата! Она подвела почтовиков, которые спасли ее и этого человека! Она не углядела за спасенным! За нарушение устава их обоих уволят - и чиновника, и кучера. И это будет на ее совести. Что же делать? Выход один - броситься в ноги наместнику и молить о снисхождении для этих двух. Вот бы и этот рыжеволосый словечко за них замолвил - и за почтовиков, и за нее, Сивиллу! Ведь для наместника, как и для других дворян их провинции, королевская волшебница Сивилла, несмотря на свою высокую должность, - всего лишь удачливая выскочка. Другое дело, если за провинившихся заступится дворянин...
