- Почему от тебя так долго не было вестей? Чем ты там занимался?

Она не стал переключать шар на прием, поскольку не ждала никаких слов в ответ: Хин, при всех своих достоинствах, не обладал даром речи. Увы, собаки могут говорить только в сказках, и даже волшебство не способно наделить их этим умением... Вместо ответа Хин лишь посторонился из кадра, открывая хозяйке обзор на то, что происходило за его спиной, на заднем плане.

Они были там - вся эта странная компания в полном составе: Хаул, его юный подмастерье, та девушка и мадам Бошер. Более того, с ними почему-то был принц соседнего государства - того самого, с которым их страна вела войну! Но королевскую волшебницу сейчас меньше всего волновали вопросы политики.

Они стояли рядом - Хаул и та девушка. И наблюдая за ними в хрустальный шар из своего дальнего далека, мадам Салиман отчетливо поняла, что эти двое отныне будут рядом навсегда.

Радостные повизгивания Хина внезапно стали тише, словно пес постепенно отключал ментальную связь с хозяйкой. Но Хину было бы не под силу разорвать эту связь до тех пор, пока этого не захотела бы сама волшебница. Это сознание мадам Салиман пыталось уберечь ее от тех ранящих осколков, на которые на глазах рассыпалась ее жизнь... Сердце волшебницы обожгло болью, а потом вдруг словно сковало броней льда.

Собрав волю в кулак, чтобы не потерять лица перед пажами, которые безмолвно стояли вокруг, ожидая ее приказаний, главная придворная волшебница добродушно сказала Хину:

- Ясно. Счастливый конец... - и, не сдержавшись, со скрытой горечью полушутливо добавила: - Предатель ты!

Не в силах больше смотреть на идиллию тех, кто стали семьей для ее любимого Хаула, мадам Салиман отключила ментальную связь с Хином. Картина чужого счастья исчезла. В полированной поверхности шара отразились переплеты потолочных рам зимнего сада и пышные листья ближайшей пальмы.

Решение было принято моментально. Тяжело вздохнув, главная королевская волшебница обратилась к пажу, стоящему возле ее кресла:

- Ничего не поделаешь. Срочно премьер-министра ко мне и министра обороны! Пора заканчивать эту глупую войну.

- Есть! - покорно ответил паж мелодичным голосом юного Хаула и поспешил к выходу, торопясь в королевский штаб.

Двое оставшихся пажей почтительно наблюдали, как мадам Салиман взяла хрустальный шар с бархатной подушки, на которой он обычно лежал, и стала пристально вглядываться в него. Выглядело это так, словно она хочет поговорить с кем-то из агентов тихим шепотом, чтобы даже они, ее доверенные слуги, ничего не услышали.

Но они ошибались. Салиман не активировала шар. Если ей и хотелось с кем-то пообщаться, так это со своим прошлым. Пообщаться - и попрощаться. Она вглядывалась в свое изображение, искаженное изогнутой поверхностью. Исковерканные черты лица гармонировали с тем, что творилось в ее душе...

В эти минуты память ее неумолимо отматывалась назад. И место Хаула постепенно вновь занимал король - такой, каким она его помнила: молодой, сильный, смелый, упрямый и любящий ее, Сивиллу, всей душой. "Прощай, последняя любовь... Здравствуйте, ваше величество!" - едва слышно прошептала мадам Салиман, ощущая какое-то странное, абсолютное счастье.

Она устало откинулась на спинку кресла и опустила отяжелевшие веки. Шар скатился с ее колен и разбился вдребезги. Вышколенные пажи, ни секунды не медля, кинулись подбирать осколки. Чтобы не порезать пальцы, они отцепили свои кружевные жабо и обернули ими руки. Вскоре то, что осталось от шара, аккуратной сверкающей кучкой лежало у подножия кресла главной придворной волшебницы. Один из пажей спросил у хозяйки:

- Что прикажете делать с осколками?

Ответом было молчание. Пажи подняли головы - мадам Салиман сидела, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, с выражением умиротворенности на лице. Видимо, задремала в ожидании министров. Юноши не посмели беспокоить хозяйку.

Через несколько минут в дверях показался тот самый паж, которого главная придворная волшебница посылала в штаб. Он остановился у входа и торжественно провозгласил:

- Его величество король!

В распахнутые стеклянные двери быстрым, четким шагом вошел высокий рыжеволосый молодой человек в маршальском мундире, а за ним - двое других военных в высоких чинах, значительно старше его возрастом.

- Мадам Салиман! - еще с порога бодро прогремел король на весь зимний сад. - Вы действительно считаете, что лучше будет немедленно завершить войну? Но ведь мы почти выиграли! Может, все-таки продолжим наше победоносное наступление?

Ответа не было. Король вгляделся в собеседницу зоркими глазами отменного стрелка - и, забыв об этикете, бегом подлетел к ее креслу. Он схватил мадам Салиман за руку, но рука ее бессильно повисла... В следующие несколько минут пажи и генералы в смятении наблюдали, как молодой король рыдает, уткнувшись в колени той, что всегда, сколько он себя помнил, оберегала его и его страну, а теперь покинула их навсегда.