- Я… просто… хотела сказать, что можешь прийти ко мне после того как будешь свободен. Да можешь прийти. – Быстро проговариваю, давлюсь словами.

А на твоем лице все такая же скука и ничего более. Я начинаю краснеть, я чувствую как стыд и еще хрен знает что, проступает на моей коже, как холодеют пальцы, как начинает подрагивать мое замерзшее тело, чувствую себя последней идиоткой, или твоей чертовой фанаткой, которая без продыху цепляется к объекту своих воздыханий. Надоедает ему.

- В общем, это все, что я хотела сказать. – Я захлопываю свой гребанный рот, до того как он посмеет еще что-то сболтнуть, опускаю голову и обещаю себе все кары небесные за это унижение перед тобой.

- Зайдешь? – Задаешь ты вопрос, и я клянусь в твоем тоне, слышится напряжение, а я вздрагивая поднимаю взгляд на твою фигуру, которая немного отодвигается от узкого проема двери.

Как я могла не заметить, что ты в домашних штанах и в слегка растянутой футболке. Твой вид так и кричит, о том, что ты спал или пытался это делать. И это почему-то сбрасывает бетонную плиту с моих плеч, освобождает немного спертое дыхание, ощущение такое словно я только что вышла с последнего экзамена и смогла вздохнуть полной грудью запах свободы.

Я делаю несколько неуверенных шагов в сумрак твоей территории, а ты, дождавшись, когда пройду тихо захлопнул дверь за моей спиной.

- Ты в этом ничего себе не отморозила?

- А? А-а нет. Ты один? – Я не поворачиваюсь к нему лицом, так легче принимать свое падение.

- Один.

- Тогда почему не пришел ко мне? – И это звучит как долбанное обвинение.

- Потому, что в определенное время твой запах для меня становится как красная тряпка для быка, а я обещал держать себя в руках и не хочу делать того, что может опять отгородить тебя от меня. – Точно, я что-то такое уже слышала. Вроде ты рассказывал про какой-то лунный цикл или еще хрен знает что, но по твоему тону этого не слышно. Твой голос спокоен и уравновешен.

- Я могу не сдержаться Ангелочек и все испортить. – Добавляешь ты, а я не понимаю, что подразумевает это твое «могу не сдержаться», но отчетливо понимаю, что мне похуй.

- Плевать. – Я провожу рукой по коротким волоскам на затылке и опускаю голову еще ниже.

- Даже, если я прикоснусь к тебе? – Я слышу, как ты тихо ступаешь по полу, приближаешься ко мне. Слышу твой шумный вздох рядом с моим плечом, я начинаю ощущать исходящее от тебя тепло, и оно успокаивает колотящее в холодном спазме тело.

- Плевать на все, только, пожалуйста, усмири шуршащих тараканов в моей голове. – Я стучу костяшкой пальца по виску и зажмуриваю глаза, когда чувствую твое дыхание рядом с моим ухом.

- А если я позволю себе намного больше, чем просто прикоснуться? – Тихо и очень хрипло.

- Да блядь, Господи, Шакал, сколько еще мне стоит повторить, что плевать? Я просто хочу оплести тебя руками и ногами и забыться во сне и мне не важно, что для этого тебе потребуется взамен. Просто сделай это и все. – Я говорю громко и поворачиваюсь к тебе. Смотрю в такие холодные желтые глаза и на такие близкие расслабленные губы и тушуюсь от твоего вида.

- Даже так? – Спрашиваешь ты и опускаешь голову ближе ко мне, и я уже готова к твоему поцелую, но его не происходит, ты просто игнорируешь мой рот, прижимаешься сухими губами к моей шее и там замираешь, тяжело дыша, но не шевелясь, а твоя рука находит мои холодные пальцы и переплетается с ними.

Время замедляется, а моя кожа начинает пылать в том месте от прикосновения твоих губ, посылая тысячи пузырьков по спине. И будь я проклята, если скажу, что это мне не нравится. Эта чертова тишина и это чертово прикосновение. Не робкое, не застенчивое, не соблазнительное, простое, уверенное прикосновение губ к коже, которое заставляет мое сердце работать с частыми перебоями. Проявляемая тобой слабость. И мной, потому что не могу себя сдержать, забываю, как быть хозяйкой собственному телу и впиваюсь в твой затылок, удерживая твою голову на месте. Опять запрещаю тебе шевелиться, потому, что мне нравится это прикосновение, которое не несет в себе особого смысла, но все же является для меня чем-то важным, словно я только этого и ждала от тебя. Вот такого признания, что ты хочешь меня коснуться, что не только я это чувствую к тебе, что я, черт возьми, почему-то тебе не безразлична, и что не одна схожу от этого с ума. Но дальше этого дело не заходит. Ты отрываешь все же свою голову и смотришь мне в глаза. Без маски, без своего долбанного лоска всемогущего существа, с непонятной мне грустью или обреченностью, а может еще с чем, хуй его знает. Думаю, я сейчас просто не способна все рассмотреть в тебе, не способна проанализировать все, что хочет сказать твой взгляд. Просто не способная мыслить здраво.

- Пойдем спать? – Тихо спрашиваешь ты, не меняя выражения грустного лица, и киваешь головой влево, а я в ответ киваю тебе согласием.

- Пойдем. – Отвечаю подражая твоему тихому тону и ты тянешь меня за руку к приветливо отрытой двери, ведущей в святая святых, где так хочет побывать Длинноногая Мила и, наверное, еще куча таких как она, но этому не бывать. Ты только мой, может на сегодня, может и на завтра, а может на все то время, пока я нуждаюсь в тебе.

Нет, я не питаю себя лишними иллюзиями, о том, что когда ни будь смогу переступить порог, отделяющий меня от «ДО» и принять тебя как мое «СЕЙЧАС и ПОСЛЕ», но будь оно не ладно, если я не воспользуюсь всеми предложенными вариантами и не попытаюсь этого сделать. Медленно, аккуратно, как хирург уверенной рукой сделаю прямой надрез и попытаюсь вырезать из себя воспоминания тех кошмаров, заменю их свежими, новыми и ты поможешь мне в этом. Я уверена.

В твоей комнате, двуспальная кровать, не расправленная, но покрывало сбито в нескольких местах, так словно ты метался по нему, но не мог найти удобной позы для своего тела. Ты включаешь прикроватное бра, и по небольшой площади разливается синий, теплый свет. Ты стягиваешь с кровати плед, откидываешь одеяло и чуть нахмурившись, осматриваешь замерзшую на пороге меня.

А я рассматриваю твою комнату, пристально, очень пристально и понимаю, что эту комнату трудно назвать обжитой. Два пустых пространства на прикроватных тумбочках по бокам от кровати, четыре подушки, один непонятно зачем стоящий стул и коврик. Стерильная чистота. Я назвала бы это именно так.

- Так пусто. – Зачем-то произношу это вслух.

- Я не привязываюсь к местам. – Зачем-то отвечаешь мне, пожимая плечами.

- Не пойми меня не правильно, но тебе придется снять штаны, они мокрые. – Я опускаю взгляд на них и согласно киваю головой, раздумывая как провернуть все это, и постараться не светить своим нижним бельем.

- Можешь одеть мою футболку и в ней спать.

Ты выходишь из комнаты и быстро возвращаешься, неся в руках темную ткань, вручаешь мне и опять выходишь. Я говорила, что ты чертов джентльмен? И это тебе не идет. Это никак не похоже на обычного тебя. Но я не возражаю, и быстро, насколько это возможно переодеваюсь в предложенную одежду.

Твоя футболка мне чуть ниже моих худых и острых коленок, и поэтому я скрываюсь от тебя пряча их под теплым стеганным одеялом.

- Можешь возвращаться.

Ты возвращаешься и укладываешь свое тело рядом со мной, прижимаешься, лежа на спине, а я не дожидаясь приглашения, или боже упаси здравой мысли о том, что так делать не стоит, залажу к тебе на руку. Укладываю свою голову к тебе на грудь, там, где отбойным молотком прямо в ухо бьет размеренно твое сердце. Закидываю руку к тебе на живот, а второй прижимаюсь к боку, а вот положить свою ногу на бедро смелости уже не хватает, но думаю с нас на сегодня и этого достаточно, потому как ты впервые, как стали спать вместе смыкаешь на мне кольцом свои руки. Обнимаешь меня, немного поднимаешь голову и целуешь в предоставленный затылок и опускаешься обратно. И возможно, если я сильно задумаюсь по этому поводу, то скажу, что это могло мне просто показаться, как и то, что в ответ я потерлась щекой о твою кожу, слегка задевая ее губами и глубоко втягивая запах леса. Но я не стану этого делать, и оставлю этот невинный поцелуй в памяти как само собой разумеющееся и усну, согретая тобой и успокоенная твоим запахом.