За тобой тень зверя, вы повсюду вместе

А теперь поверь мне – зверь этот я.

Да я пропитана твоей грязью, но не до конца, я еще смогу побороться за себя, ведь теперь у меня есть стимул, у меня есть друзья из твоего мира, которые в состоянии оказать поддержку. Теперь я не замкнусь в себе, спасая окружающих, забывая каково это быть собой, я отвечу. Не потеряюсь среди толпы безликих, и не важно, что собственное тело тебе покорно.

Играю долгий проигрыш, агрессивно перебирая струны, вспоминая себя прошлую, замкнутую и отстранённую от всех. Запутанную в своих же страхах, вспоминаю все вечера, еще ребенком, когда сидела в гостиной перед телевизором до последнего и отправлялась к себе в комнату как на эшафот от криков родителей. Как зарывалась под большим одеялом и мелко дрожала, прислушиваясь к твоим словам. Как смирялась со скорой смертью, в той аудитории, под твоим пристальным взглядом, и всем сердцем хотела умереть каждый вечер после твоих извращенных игр. Поднимаю взгляд, в котором скопилась вся ненависть к тебе. Смотри и почувствуй, пойми то о чем никогда не смогу сказать тебе в лицо, потому как до сих пор чувствую этот страх затравленной дичи.

Смотри же в мои глаза – твой взгляд не понять нельзя.

Ты хочешь меня убить, убить и про все забыть.

А ночь, словно боль – темна.

Зверь здесь и он ждет тебя,

Ты чувствуешь пульс охоты – зверь этот я!

Ты невинный ангел, ангел поднебесья

В этой жизни странной – ты не моя.

За тобой тень зверя, вы повсюду вместе

А теперь поверь мне – зверь этот я.

Обрываю себя и резко встаю. Уже не невинный ангел. Больше не будет музыки. Не хочу. Смотрю в лицо Зверю и вижу, как в его глазах горит понимающий огонь. Это не песня, это наша с ним история, в которую я только, что посвятила окружающих. Торжествуй ублюдок, над поломанной жизнью и рассмотри в моих глазах ненависть к тебе. Я забуду о твоем поцелуе, как забуду, и о тебе стоит только всему этому кошмару, закончится.

- Какая точная песня. – Хрипло, скалясь, выдает Шакал, а я укладываю гитару.

- Верно, кому, как не тебе понять, о чем она. – Отвечаю глухо.

- Ну да, я в твоих глазах навсегда останусь только Зверем. – Не понимаю это вопрос или утверждение, хотя какое мне дело?

- Ты слишком долго заслуживал это звание. – Странный диалог, но нам ведь не в первой. Как показывает опыт, все наши разговоры были странными.

- Я изменился.

- О, поверь, меня совсем не прельщает желание на своей и так потрепанной шкуре проверять это утверждение. – Мне не с первой попытке удается все же застегнуть чехол гитары, распрямиться и посмотреть в ненавистные глаза.

- И еще не мог бы ты прекратить со мной все общение? Для моей психики это уже через - чур.

- Мам? – Сашка смотрит растеряно на меня и переводит взгляд на Шакала.

- Что Саш?

- Что тут произошло?

- Ничего особенного, мелочи. – Отмахиваюсь, сама не знаю, что сейчас со мной. Песня хоть с издевкой, но спета была для него. Это точно, словно сам черт меня тянул, а зачем? Я его провоцирую? На что? Мне же не хочется с ним общаться? Нет. Неее. Точно нет.

- Точно?

- Да малыш. – Я присаживаюсь напротив его лица и ласково глажу по вихрастой голове. Сведенные под взглядом моего ужаса мышцы начинают расслабляться, а улыбка сама собой натягивает кожу шрама.

- Ты вроде собирался с Грегори в клуб? – Треплю щеку ребенка, а он от этого смешно сморщивает нос.

- Да, собирались, а ты с нами? – Я вижу, что ему бы этого хотелось, да и я бы с удовольствием присоединилась, если бы не Грегори. Не хочу давать ему еще какие-нибудь возможности добраться до меня.

- Нет мой хороший, сегодня, как-нибудь без меня, устала жутко.

- Ладно. Грег, все в силе?

- Конечно, тебе нужно переодеться?

- Да, нее так сойдет, я же просто поиграть.

- Хорошо, тогда руки в ноги и бегом в гараж, я сейчас. – Смотрю, как ребенок срывается с места и убегает на выход из центра, а Грегори приближается ко мне.

- Вик, мы до часов трех, не теряй.

- И не собиралась, только в случае чего предупреди.

- Ладно, может лучше с нами? Нафиг, поехала бы отдохнула.

- Нет.

- Как знаешь, если что, звони. – Он разворачивается и идет вслед за Сашкой. Высокий, красивый, мужественный и улыбчивый мужчина. И почему он меня не привлекает? Лучше его как мне кажется, мужчину не найти.

Выжидаю несколько секунд и сама направляюсь на выход, прохожу рядом со столиком Шакала, гордо выпрямив спину и не удостаивая взгляда его и его людей. Его тут нет, хотя он застрял в моей голове, осколочной гранатой, прочно укоренился и теперь скребет ржавым нутром мою черепную коробку, а за одним и разжижает мозг. Растворяет болезненное сознание яркими вспышками нашего совместного прошлого. Мы не товарищи по оружию, нет, мы даже толком не знакомы настолько близко, но все же он внутри меня. Пророс, толстыми корнями, распял собой. А эти губы, на которые я всегда смотрела со страхом, не могли прикасаться ко мне с такой обжигающей страстью.

Да, блядь, зачем обманывать себя, весь его вид просто кричит о страсти запертой внутри, а маска безразличия, надетая на эти тугие мышцы, манит долбанной загадкой спрятанной, где внутри. Искушает своим безразличием, обещает показать ад во всей своей красе и вознести к чертовым небесам. От его касания может реально снести крышу, заставить забыть обо всем, что было и о том, что должно быть. Нет, мы не товарищи по оружию, нет, мы ни кто друг другу и так должно оставаться всегда.

Всего несколько шагов, ленивых по априори, расслабленное раскачивание черного чехла, скрип подошвы по паркету и все. Нервный выдох и желание закопаться пальцами в мозги и выскрести воспоминание о горячей коже колючего затылка, в который цеплялась в попытке притянуть, продлить удушающее прикосновение его губ. Забыть вкус перечной мяты разбавленной острым запахом крови. Все забыть, растворить, выкинуть. Сейчас я согласна на любой кошмар с его исполнением в главной роли, но только не тот поцелуй, это для меня как падение в самую темную бездну, болезненно и смертельно.

Еще несколько шагов по лестнице и коридор, а там заветная дверь, там гулкая тишина и скорее всего, опять всхлипы гитары, в попытке растворить сознание в музыке, дать возможность утопить в ней хоровод сравнений двух поцелуев, которыми побаловала судьба меня за такой короткий срок.

- Хочу, чтобы ты сравнила разницу между мной и блондинкой. – Глухой рокот, раздающийся в моей голове.

И я сравниваю и ненавижу себя за это. Именно себя, потому как не должна потакать твоему грешному голосу, не должна чувствовать ощутимую разницу в таких похожих прикосновениях и в таких разных чувственных срывах. Не реально, но «Блондинка» по сравнению с твоим ртом, просто «бледная девственница» и за это я ненавижу себя в двойне.

Безумие, какое-то. Что же ты уебок сломал во мне такого, от чего моя крыша резко отъезжает на шарнирах, оставляя растерянную меня под проливным дождем?

Еще пару шагов и все, я утру капельки пота с висков, успокою разбушевавшееся сердце, закушу кожу на запястье и прогоню твои обжигающие прикосновения своей болью…

- Куда-то спешишь? – Глухо словно через толщу воды прорывается твой голос, заставляя нервные окончания вибрировать еще больше, спотыкаюсь от того, что резко торможу.

- Спешу. – Этот сип мой? Ненавижу.

- И куда же? – Твой голос не приближается и от этого чуть легче, можно представить, что я разговариваю сама с собой.

- В комнату.

- Ах, ну да, мышка поскорее решила укрыться в темноте, спрятать свое тощее тельце за тонкими деревянными стенами, чтобы ни кто не заметил острого страха в глазах перед котом? – Не слышу шагов, но отчетливо осознаю, что голос становится ближе. Спина напрягается, испуганные мурашки от мнимого прикосновения воздуха разбегаются по коже. Слишком близко, а это уже опасно.

- Что тебе нужно от меня? – Моя нижняя губа начинает дрожать, закусываю ее к чертовой матери, не дам страху пропитать мою одежду, выскочить сердцу из груди. Не подарю удовольствие обонять свою затравленную жертву. Прости господи, но я отчасти рада этому ебаному чувству. Отвлекает от греховных мыслей, которым не место в моей голове.