Вообще нужно прекращать всякое общение с такими типами как Грегори, потому как не люблю такое внимание, да и не хочу, чтобы такой светлый мужчина расстраивался из-за моего сумасшествия. С такими мыслями заваливаюсь в комнату, ставлю на низкий столик у дивана завтрак и растираю лицо руками, чтобы привести в порядок мимику, расслабить сведённые, хмурые складки на лице, успокоить дрожащие руки.

Прихожу в себя и бужу ребенка, который с неохотой стает, уходит умываться и одеваться в ванную. Такая ярко выраженная «неохота», немного попахивает маленьким бунтом, ну или проблемами с моим решением об учении ребенка вне моей зоны видимости (потому как школа находиться на территории Убежища и больше смахивает на интернат). И ненавижу себя, потому как оказываюсь права в своих суждениях.

- Я не поеду учиться! – Звонко заявляет мне это чудо с порога.

- Почему? – Спокойным голосом переспрашиваю и тут же удостаиваюсь хмурого взгляда.

- Потому как мне придется уехать, а я не хочу!

- Не аргумент.

- Я боюсь!

- Чего? – Знаю, что он, скорее всего, считает меня черствой, но по-другому я не умею.

- Вика, я уеду черте куда, оставлю тебя одну, а если меня там начнут обижать или тебя здесь?

- Если начнут обижать, смело надери задницу в ответ, а за меня не волнуйся, сама справлюсь. – Не в моих правилах учить, что драться это плохо, как мне кажется, за себя нужно уметь постоять.

- А если не сможешь, то немного подучись и тогда надирай. – Предвидя следующий вопрос сразу ответила.

- Тебе до меня действительно нет дела? – Как-то ошарашенно смотрит в глаза и его грудь выпяченная колесом словно сдувается наталкиваясь на холод в моем голосе. Не нужно так смотреть. На что там смотреть? На пустоту?

- Если бы мне до тебя не было дела, я бы сейчас докуривала свою сигарету в убогом пространстве моего логова и собиралась на пробежку, а не пыталась вжиться в непривычные условия для жизни.

- Тогда почему отсылаешь?

- Саш, ты же умный мальчик? – Жду кивка и уже тверже добавляю.

- Тогда должен понимать, что образование, хотя бы начальное, очень необходимо, не забывай, нам скоро придется переехать из России и неизвестно, что может случиться в дальнейшем, а я хочу, чтобы мой сын был приспособлен к этому миру. Хотя бы немного умственно и физически.

Он подходит и прижимается ко мне, да знаю малыш, что ты боишься меня потерять, как я в принципе тебя, но это не аргумент, для того, чтобы не пытаться прижиться в обществе и я уже теплее начинаю уговаривать.

- Саш, не бойся ничего, я всегда на связи, будешь звонить мне каждый день по несколько раз и отчитываться, а если что, то заберу тебя обратно, но хотя бы попробуй, я прошу. Нам же потом как то жить надо будет.

- Ладно. – Все еще нехотя, но все же соглашается со мной, и принимается за завтрак.

День пробегает для меня очень быстро, школа, класс, возращение с тяжелым сердцем обратно, а после посещения тренировки с Лисой, так еще чуть не умерла от переутомления, я почему-то раньше считала, что выматываюсь на тренировках по самообороне. Ошиблась, и дело тут не только в физической усталости, просто зал для тренировки оказался весьма посещаемым помещением, поэтому мало того что приходилось напрягаться физически, так еще и следить за всеми людьми появляющихся в зоне моего комфорта, а это напрягало и расфокусировало мое внимание.

Еще больше напрягало, что Грегори находился все время рядом, а после тренировки пошел нас с Лисой провожать. Чуть позже, после душа я начала понимать, что он не из-за меня был рядом, а видимо из-за Лис, которую большинство приходящих парней называло либо ведьмой, либо Ритой. Немного странно все это, но что именно не успеваю обдумать, ухожу в другую реальность.

Прохлада в комнате заставляет маршировать мурашки по телу, а кожа покрывается пупырышками, но даже это не заставляет меня отодвинуться от привычного стекла и сходить за пледом. Ни хочу, ничего. Просто всматриваюсь в заходящее солнце и не о чем не думаю. В тюрьме сегодня на удивление оживленно, слышу постоянные шаги по коридору за толстой дверью и приглушенные голоса, а потом слышу тяжелый бег и звуки драки около моей двери, но не придаю этому значение. Намного интересней смотреть на солнце и мечтать о другом мире, где есть спокойная, размеренная жизнь, где живут обычные люди, ходят на работу, знакомятся, заводят семьи и не знают о существовании другого мира.

Слышу громкий удар в стену и опять возню, но я еще не готова выплывать из мечты в реальность, где нет спокойствия и размеренности, не хочу мурашки от страха, а не от холода. Но все рано или поздно заканчивается, и немного погодя слышу удар уже входной двери, только ничего понять не успеваю, как меня стаскивают с подоконника, острые ногти впиваются в плечи и начинают трясти.

- Ты моя! Слышишь? Моя! – Он рычит, а я мельком замечаю лихорадочный блеск черных глаз в окантовке тонкого желтого круга.

- Т..во..я. – Заикаясь повторяю, вижу оскаленный рот, замечаю окровавленные руки и разодранную кофту. Но больше всего меня пугает именно бушующее море сумасшествия во взгляде. Они мне кажутся непривычными, а все непривычное в исполнении этого существа, является опасным для моего здоровья.

- Ты не поняла! Ты моя! – Как заведенный твердит, со злостью и не перестает трясти.

- Моя! Дичь! Увижу, кого-либо рядом убью обоих! Ты Моя! Ты это понимаешь?

- Д..да. – Тихо и спокойно выдавливаю, пытаясь не зареветь. Голова от такой тряски начинает кружиться, но не долго. Он откидывает меня, и я сползаю по стеночке на пол, ударившись затылком.

- Повтори! – Приближается голос. Вижу удар кулаком в стену. Вижу пыль, осыпавшуюся от этого удара, и покорно повторяю, зажмуривая слезящиеся глаза.

- Твоя. – Когда тебя не трясут, и ты не смотришь в лицо безумцу, говорить или врать становиться намного легче.

- И заруби себе это на носу. – Постояв еще немного, он уходит, слышу, как громко хлопает дверь.

Моих моральных сил не хватает, чтобы попробовать подняться и перебраться на кровать, да и трясущиеся коленки не позволят, поэтому пытаюсь вернуться мысленно в свои мечты, успокоиться, но не получается. Как всегда.

Столько уже дней прошло в диком страхе и боли, что уже пора смириться с неизбежным концом, но от чего-то это не получается и каждый раз страшно и хочется жить. Он говорил, что раньше, очень давно был человеком, а я с каждым разом убеждаюсь, что в этом существе человек не жил никогда, потому как человеку свойственно сострадание или если выразиться точнее, то сострадание, по которому даже отъявленный маньяк давно бы уже добил свою жертву.

Но не он, потому как физическая боль от его действий никогда так не задевает, как мое моральное опустошение. Физически он на мне практически не оставляет следов, особенно после того как оставил на долгую память шрам, он очень методично уничтожает духовно меня. Страшно понимать, что даже в своих мечтах, о простой человеческой жизни в роли обычного человека я не могу представить себя, а если мне это удается, то в пору, искать веревку, потому, как обязательно рядом со мной его тень и шёпот.

Не успеваю толком заснуть, как ощущаю его прикосновения. Он поднимает меня на руки и относит в кровать, а мне сейчас настолько все равно, что даже сердце не начинает бешено стучать. Может все потому, что чувствую, что сейчас для меня не представляет угрозы? Хрен его знает. В моем мире уже давно все возможно.

Еще одна пугающая меня черта - я перестаю бояться его ночных прикосновений. Ночью, когда он думает, что я сплю, случаются вот такое ненормальное в его случае поведение. Какая-то болезненная ласка, которая так не сочетается с его образом великого и ужасного. И я принимаю эту ласку из легких прикосновений к волосам и коже.