— Он фактически тебе ответил, что ты не права, — почему же ты не веришь ему?

— Потому что ничего не изменилось. Каждый вторник и четверг Майк по-прежнему «задерживается на работе», при этом по-прежнему недоступен и не говорит, где был. Например, его нет сегодня. Поэтому я вырвалась и встречаюсь с тобой — потому что я знаю, что его сегодня не будет допоздна. И так каждый раз.

— Как странно! А ты проверяла баланс кредитной карты?

Она виновато кивнула.

— Никогда не делала этого раньше. Просто мне в голову никогда не приходило шпионить за ним.

— И?..

Она покачала головой:

— Ничего. Но за белье и розы он может расплачиваться и наличными.

— А одежда его не пахнет духами?

— Нет. Но я уверена, что у него есть любовница, — сказала она с надрывом. — Потому что никакого другого разумного объяснения его поведению нет, да и ведет он себя слишком возбужденно, когда приходит домой, да и мы постепенно приближаемся к кризису седьмого года.

— Да… звучит подозрительно.

— По-моему, Майк просто не может признаться, что изменяет, даже сам себе, потому что он хороший человек, вот и лжет мне. — Мы молчали, пока официант убирал наши тарелки. Ягненок Хоуп так и остался нетронутым. — Говорят, инстинкт жены никогда не ошибается, — горестно продолжила она. — А еще говорят, что мужчины таковы, что никогда не угадаешь наверняка, — добавила она и хмуро пожала плечами.

Я подумала о Томе и о том, что он тоже хороший человек, но этот факт не помешал ему поступить гадко.

— Вот смотри, ты же никогда не могла предположить, что Ник сделает то, что сделал, правда?

— Да. С уверенностью заявляю: не могла.

— На такие истории натыкаешься на каждом шагу, — продолжала Хоуп. — Обычно говорят: «Я даже не могла подумать, что мой муж может мне изменять. Он ведь не такой». Или: «Я думала, что знаю своего мужа, но теперь понимаю, что наш брак был фикцией». Но разве у меня есть прививка от этого, Лора? Почему я должна быть исключением? Сколько людей страдает — ты например. — Ее глаза снова наполнились слезами. — Так, может, просто пришло мое время? В общем, — она всхлипнула, открыв свою сумочку «Келли» в поисках платка, — вот такие дела.

— Гм…

Она посмотрела на меня. Белки ее глаз покраснели, а тушь потекла. Было непривычно видеть ее такой раздавленной.

— Так, — тихо сказала она. Она стала крутить бокал за ножку. — Так… — снова сказала она, вздохнув. Сколько можно повторять? — Так что мне делать, как ты думаешь?

— О… — Я была озадачена. Как я говорила, Хоуп почти никогда не посвящала меня в свою жизнь, не говоря уж о том, чтобы спрашивать у меня совета. Честно говоря, мне стало страшно. Взрослая жизнь Хоуп всегда была такой же совершенной, как ее уложенные в салоне волосы, а теперь вдруг у нее возник такой беспорядок, что даже требовалось мое вмешательство.

— Что мне делать? — повторила она.

— Я не… знаю, — честно ответила я. Мне не хотелось делиться своими мыслями — например, что Хоуп скорее всего права. Поэтому Майк и вел себя так странно на крещении, как я теперь поняла, ведь церковная обстановка напомнила ему о тех обетах, которые он шесть лет назад давал у алтаря и которые теперь нарушал. Он вел себя агрессивно, потому что не может смириться с тем, что сделал.

— Ты поможешь мне, Лора? — тихо спросила она. Я изумленно посмотрела на нее. Мне показалось, что она постарела на двенадцать лет.

— Ну конечно, помогу, — неуверенно проговорила я. — Ты можешь говорить со мной об этом в любое время — днем и ночью, — ты же знаешь.

— Я имею в виду другое.

Я посмотрела на нее:

— А что ты имеешь в виду?

Она несколько раз моргнула, а потом сделала глубокий вдох.

— Я хочу, чтобы ты последила за ним.

— Что? — У меня душа ушла в пятки. — Нет, только не это, — пробормотала я. — Я же не…

— Прошу тебя, Лора, — перебила она. — Мне очень нужно.

Я покачала головой:

— Я не смогу.

— Почему?

— Потому что если он тебе изменяет, я не хочу быть тем человеком, который расскажет тебе об этом, Хоуп. Такие вещи портят отношения на всю жизнь.

Она покачала головой:

— Лучше ты мне скажешь. Мы ведь сестры, мы сможем это пережить.

— Не уверена — это как минное поле.

Мне было не по себе оттого, что Хоуп была в таком состоянии. При ее всегдашнем спокойствии, ее нынешняя ранимость вызывала тревогу.

— Послушай, Лора, мне нужна твоя поддержка, обычную подругу о таком не попросишь. И разве я не помогала тебе? — добавила она.

Я так надеялась, что она не станет этого говорить.

— Ты мне помогла, Хоуп, но это другое. Ты всего лишь выписала мне чек, и свой долг я покрыла сразу же, как только смогла. Но в этом случае мне придется заплатить невообразимо высокую цену психологически. Разве ты не понимаешь? Если хочешь следить за Майком, найми кого-нибудь — скажем, частного детектива. — Она покачала головой: — Почему нет? Это тебе по карману.

— Дело не в деньгах. — Она закатила глаза. — Это же унизительно! Придется рассказывать всю подноготную незнакомому человеку — к тому же я не могу быть уверенной, что он не станет трепаться. А вот ты человек ответственный. В отличие от Фелисити. Прошу тебя, Лора, — умоляла она. — Я собиралась позвонить тебе, но разговор с глазу на глаз даже лучше. Я рада, что Люку пришлось сегодня оставить тебя, потому что мне выпал шанс поговорить.

— А ты сама не можешь за ним последить?

— Нет. — Она содрогнулась. — Это было бы… ужасно. В любом случае я себя обязательно выдам. Он меня заметит — я знаю, — потому что он каким-то образом знает, когда я рядом, из-за нашей эмоциональной связи, но у вас-то ее нет, поэтому я и прошу тебя. Прошу тебя, Лора, — снова повторила она. — Прошу тебя. Я в панике. — Я посмотрела на ее измученное лицо. Мне хотелось помочь ей.

— Прости, Хоуп. Но я не могу.

Я люблю факты. Мне с ними комфортно. Как-то надежно. Всегда можно положиться на них, это не какое-нибудь мнение или предположение, которым нельзя доверять. Факты не подводят. Я не имею в виду вещи из разряда «Рига — столица Латвии», я говорю о фактах в широком смысле слова. Например, в поведении Майка обнаруживаются факты, которые ведут хотя и к болезненному, но к единственно возможному выводу. Именно поэтому я отказалась делать то, что попросила Хоуп.

Если бы я заподозрила, что она на ложном пути, то согласилась бы и глазом не моргнув, чтобы с радостью доказать ей ее неправоту. Только я думаю, что она права. А иначе почему Майк так странно вел себя? Если он делал что-то невинное — ходил в зал или на какие-нибудь вечерние занятия, — то не стал бы это скрывать. Если ужинал с клиентами, он бы сказал. Если ездил проведать родителей или сестру, поделился бы с женой — они и так ездили к ним вместе.

С другой стороны, Майк, возможно, делал что-то такое, во что не считал нужным посвящать кого бы то ни было еще. Например, ходил к психотерапевту или в церковь, или посещал ассоциацию «Весонаблюдатели» (не сказать, что он толстый), или общество «Анонимные алкоголики» (не сказать, что он пьет), или ходил в стриптиз-клуб с каким-нибудь таким же любителем из своих коллег. Но если так, он скорее бы признался, чем позволил Хоуп страдать, считая, что у него роман на стороне.

Но он отказывается объяснять ей, чем занимается, так же продолжая приходить домой поздно по вторникам и четвергам. Так что факты, по всей видимости, только подтверждают убежденность Хоуп, что он «мутит» с кем-то. Поэтому она и была такой черствой, как я теперь поняла. Поэтому так сурово относилась к Люку. Она переносила на него весь гнев и негатив, который испытывала к Майку.

При этом я чувствовала себя ужасно из-за того, что приходится отказывать сестре.

— Прости, Хоуп, — снова сказала я. — Я просто не могу этого сделать. — Я стала теребить свою салфетку.

— Я знаю почему. Ты бесишься, потому что я раскритиковала Люка. Так? Потому что я сказала не то, что ты хотела услышать.