-Щенок, - взвился отец, ты смеешь мне угрожать!? Да я тебя цыпленок сейчас задушу собственными руками. Не я тебя породил, твоя мать, блядь, подсунула мне гнилой товар, я до восемнадцати лет возился с тобой как со своим сыном и теперь я плохой, мало того, ты меня ненавидишь. За что?

Сергей молчал. Игорь налил себе полный стакан водки и проглотил его, водка провалилась в его горло словно в воронку. Он встал из-за стола шатаясь, и хотел, как это делал раньше, взять Сергея за шиворот и выкинуть из комнаты. Сергей оттолкнул отца и тот повалился на диван. Игорь пил не просыхая, из дома никуда не выходил. Ольга не знала, что делать. Позвонила на Фурштадскую приятелю Игоря, попросила помочь. Тот обещал приехать, она ждала его неделю, он не приехал. Тогда позвонила ему ещё раз. Приятель приехал уже под шафе, пытался уговорить Игоря прекратить пить, обещал ему работу экскурсовода, если бросит пить, и уговаривая Игоря напился вместе с ним. Его визит только усугубил ситуацию, приятель оказал плохую услугу, дал Игорю денег в долг, прекрасно сознавая, что долг тот никогда не вернет.

У Игоря начались глюки, он с кем-то все время разговаривал, иногда ему казалось, что дом полон гостей ходил по комнате и предлагал им выпить, чокался с зеркалом. Он только пил и ничего не ел. Организм престал принимать спиртное. Он пил и здесь же бежал в туалет, водка не держалась в желудке и тут же выходила из жопы. Ольга вызвала врача психиатра. Тот недолго общался с Игорем, сказал, что если Ольга согласна, его отвезут в психиатрическую больницу.

Его отвезли в психбольницу на Пряжке. Это известная в городе больница находилась рядом с домом. Игорь пробыл в больнице полтора месяца . Ольга навещала его. В последний раз, когда она была у него, он плакал и умолял её забрать его из больницы, говорил, что в больнице хуже, чем в тюрьме. Обещал ей, что будет тише воды и ниже травы, найдет работу, будет любить сына, попросит у него прощения, говорил, что выдержал полярную зиму, но в этом месте ему смертельно тоскливо, таблетки одно плацебо, его ремиссия похожа на пытку. Он просил пожалеть его или он умрет от тоски. И Ольга забрала его из больницы.

Какое-то время после больницы он вел себя спокойно, спал, молчал и курил, не выпускал сигарету изо рта. Ольга напомнила ему про обещание приятеля дать ему работу. "Позвони ему" - попросила она Игоря. Он что-то пробурчал в ответ . Вечером, уже смеркалось, оделся и собрался уходить. Сказал, что поедет на Фурштадскую. "А утром ты не мог поехать к приятелю"? - спросила она Игоря. "Нет, не мог, - почему-то зло - ответил он, и исчез, хлопнув входной дверью.

Ольга стала разбирать старый комод, хотела освободить его от не нужных вещей, выкинуть их и занять освободившееся место чем-то, чему не нашлось места, и было разбросано по всей квартире. Комод в основном, был занят вещами Игоря. Это то, что осталось от его полярной экспедиции, и вряд ли могло пригодиться в будущем. Среди ненужного хлама был небольшой топор в брезентовом чехле. Она отложила его в сторону, положила на стул у комода. И когда закончила разбирать комод , закрыла все ящики, про топор забыла и он остался лежать на стуле.

Вернулся из училища Сергей. Ольга накормила сына, и он занялся своими делами, а она прилегла на диван, задремала.

Около часа ночи вернулся от приятеля Игорь, он был опять пьян. Когда раздевался, Ольга вышла в прихожую и увидела в каком он состоянии. "Что не удержался, развязался, не мог обойтись без того, чтобы не пить? Что теперь опять возьмешься за старое. Ты же обещал мне, сыну, что начнешь новую жизнь, в которой не будет алкоголя. Игорь остался в прихожей, и пьяно ухмыляясь, слушал Ольгу.

- Да, не удержался, ну, и что? Что ты все превращаешь в трагедию. Сегодня пьян, завтра буду трезвый. Отстань от меня, ты мне надоела со своими моральными ультиматумами, указаниями, как мне жить. По - твоему мне теперь ничего нельзя. Я должен жить жизнью святоши. Может быть, мне уйти в монастырь, перестать трахать баб, дрочить и молиться? Нельзя расслабиться. Ты виновата, что я оказался в сумасшедшем доме, ты предала меня, ты сдала меня туда, хотела, чтобы я там сдох. Не получилось. Я тебе врал, когда говорил, что мне там плохо, и я помираю от тоски. Да сначала было плохо, но я приспособился, нашел себе молодую телку, медсестру. Я её трахал, а она меня снабжала транквилизаторами. Это не водка, но тоже кайф словить можно.

- Так ты бы там и оставался, раз тебе там было так сладко. Ты же меня умолял, чтобы я тебя забрала оттуда. Зачем же ты мне врал? - спросила его Ольга.

- Я тебе не говорил, что мне там хорошо, режим , надзиратели суки, медперсонал садисты или извращенцы, кормят одним говном, перловой кашей, я тебе сказал, что приспособился , однако долго оставаться там не собирался. Я был на Фурштадской, скоро буду работать, буду я пить или нет, тебя это теперь не касается. Я ухожу от тебя и твоего ублюдка совсем. Ухожу к этой бабе, медсестре, которую нашел в дурдоме. "Я иду по траве я в ней ноги мочу, я такой же, как все я ебаться хочу". Но не с тобой, поняла, сука. Вся моя жизнь прошла под твоим водительством, училка, ты меня своим интеллектом как гипнозом заворожила, и совратила. Ебаться с тобой мне школьнику, твоему ученику, казалось нереально, это был какой-то экстрим, он походил на мои онанистические мечты. Я иногда в туалете держал в руках свой хер, стоял перед унитазом и думал вот бы трахнуть тебя и дрочил, представляя как это было бы вкусно и надо же, как мне повезло, ты стала для меня воплощенной мечтой, я стал с тобой трахаться наяву. Да, мечты иногда сбываются. Особенно когда попадаются такие добрые, как ты, телки. Ты считала меня пацаном, которым легко управлять. Только теперь я понял, что все эти годы был у тебя на привязи. Ты хитрая и опасная тварь, я ненавижу тебя.

-Ну, да в дурдоме, медсестра, молодая девчонка, тебе вправила дураку мозги. Рассказала, как надо жить. Не я тебя совратила. Тебя любая сучка совратит. Ты кобель, поганый, кобель по природе. И это твоя сущность. Если это твоя исповедь, негодяй , убирайся. Ты спился и превратился в чудовище. Уходи и не возвращайся. Больше я тебя в дом не пущу и даже если ты будешь опять по пьянке тонуть, спасать не буду.

Игорь наотмашь ударил Ольгу по лицу. В эту минуту в прихожей появился Сергей. Он встал между отцом и матерью.

- Не смей трогать мать или я тебя убью - пригрозил он отцу.

- Ах, ты, гаденыш, да я тебя сейчас по стенке размажу, останутся одни кровавые сопли.

Сергей увидел на стуле охотничий топорик в чехле. Он схватил его и замахнулся им на отца.

Отец был плотнее, мощнее и сильнее сына. Он выхватил у него топорик и стал лупить зачехленным топориком сына по голове, по плечам, по спине. Сергей уворачивался от ударов. Ольга бросилась на Игоря и буквально своим весом оттащила его, размахивающего топором, от Сергея.

Игорь бросил топор , пошел в комнату и упал на диван. До его пьяного сознания дошло, что он натворил. Лицо Сергея было залито кровью. Одежда тоже была в крови. Он пошел в ванную, за ним тянулась кровавая дорожка. Ольга вызвала скорую помощь.

Приехала скорая помощь. Сергея перевязали. Глубоких, опасных для жизни, ран не было, кровоточащие раны были на голове и плечах. От более серьезных последствий спасло то, что орудовал Игорь зачехленным топориком. Врач сказал, что обязан вызвать милицию. Ольга просила его не делать этого, но он был не приклонен. Сидел, ждал, когда приедет милицейский наряд, отдал им заготовленный акт, с описанием характера ранений, о нанесении топором рубящих ударов не опасных для жизни пострадавшего от них Сергея и уехал. Старший милиционер не стал разбираться кто прав, а кто виноват. Сказал, что разбираться будут завтра. Пусть завтра Игорь сам придет в отдел милиции на допрос, к следователю. Придет с повинной это ему зачтется, при оформлении уголовного дела и в суде. Милицейский наряд уехал. Ольга, Игорь, Сергей остались одни. Сергею было плохо , его тошнило, поднялась температура. Он встал, пошел в туалет, на обратном пути зашел к Игорю и с порога сказал, - Отец , я тебя посажу. Не прощу. И непотому что ты уродовал меня топором, не прощу за мать.