- Наливай - согласился я, только немного,- и рассказал подруге о совете главврача по поводу применения коньяка, как болеутоляющего средства.
- У меня нет такой посуды, - сказал подруга. И налила неполную хрустальную рюмку коньяка, - От такой дозы тебе станет лучше, исчезнет боль, вернется уверенность, ты ощутишь прилив сил и снова почувствуешь вкус жизни - успокоила она.
- А мне не захочется трахаться? Что тогда делать?- шутливо испугался я.
- Ну, с этим у нас все в порядке, - сказала подруга, - Я тебе помогу. Ты забыл, наверно, как мы славно трахались когда-то - спросила она меня.
- Боже, - когда это было, конечно забыл, столько баб после тебя было - сказал я, - но и ты холостой не оставалась, любила это дело, - я засмеялся.
- Давай вспомним, я не против сексуальной ностальгии. Выпьем ещё немного и за дело.
Я чувствовал как коньяк расползается по моему телу наполняя его теплом, какой-то легкостью, подумал, чем черт не шутит, а почему не попробовать. Подруга сидела рядом, она расстегнула молнию гульфика и засунула в него руку. Я почувствовал жгучее желание трахаться. Член стал теплым и тяжелым, он стремительно эригировал. Рукой подруга слегка мастурбировала его. "Не надо, - взмолился я, а то кончу, у меня давно не было секса, только давай пойдем трахаться в более подходящее место.
- А на диване тебе, что не нравится? Пойдем на кровать.
Мы выпили ещё и пошли в спальню. Поскольку у меня недавно был сердечный приступ, командовала подруга. Она, села сверху на меня, так что мой член оказался у неё в вагине, я распластавшиь лежал на постели, мы стали трахаться. Я вспомнил её тело в в молодости. Она не была ни худой, ни толтой, была в норме, с бархатистой кожей, слегка розовой, стоящая грудь с сосками блюдечками. Мне тогда хотелось всю её облизать. А теперь? Она не раздевалась, потому что понимала, если разденется весь мой запал исчезнет. Нет, только её громадная жопа садилась на меня и поднималась опять, на ней была ночная рубашка, я запустил под неё руки и гладил её груди, два больших висящих шара со стоящими сосками. Таким сексом мы занимались минут десять. Я кончил. Не думаю, что она тоже кончила. Мы трахались в тишине. Стонов, мычания, ещё каких-то звуков, как это было раньше, не было. Подруга деловито спросила меня: - "Кончил"?
- Да, спасибо , - ответил я ей, - А ты?
- Э! Мне этого мало. Будем ещё? Как у тебя с сердцем?
- Все нормально. Я, думаю, что ещё разок ты меня можешь оттрахать. Ты не устала?
- Нет. Я в твоем распоряжении, - она засмеялась.
Я прервал свой рассказ, не поставив точку, когда ещё писалось, и знал, что напишу дальше. Сделал это специально, чтобы, как я думал, завтра смог бы сразу сесть за компьютер и включиться в работу. Время было позднее, да и сидеть за компьютером надоело. Я где-то прочитал, что так работал Э.Хемингуэй. Я позаимствовал у него этот метод письма. Очень удобно. Завтра не получилось. Я заболел. Хандра, жуткая депрессия, навалилась на меня. Она была связана с моим основным соматическим заболеванием. Положение было критическим. Это состояние, погружения в глубокое равнодушие ко всему вокруг, и прежде всего к себе, внешне похожее на транс, но не имеющее с ним ничего общего, погружение в транс всегда приносит положительные эмоции, это общение с космосом, глубокая депрессия всегда "транс" со знаком минус, потому, что разрушает человека, убивает его. Раньше, когда депрессия не была связана с моей физиологией, я как-то лечил её, обходился без врачей, лечил депрессию общепринятым способом. Пил водку искусственно вызывал в себе приливы квазивдохновения, любви к жизни, теперь я этого делать не мог. Не позволяло здоровье. Наркотики я тоже не употреблял, и дни, пролетающие мимо, превратились в муку, хотелось как брошенной собаке выть. "Однообразные мелькают, все с той же болью дни мои, как будто розы опадают и умирают соловьи" - точно отразил мое состояние Гумилев в своем стихотворном шедевре.
И все же постепенно мелкими шажками я возвращался в жизнь, заставлял себя, помыться почистить зубы, поесть. В детстве, когда я болел, и не хотелось есть, мама, терпеливо уговаривала меня съесть тарелку каши. Она говорил мне:- "сынок съешь вот эту ложечку каши за маму", когда я её проглатывал, просила съесть каши ещё за кого-нибудь и тарелка с кашей пустела. Теперь меня уговаривать было некому, я должен был вернуться к жизни сам, потому что знал, мне когда-то говорила об опасности невозвращения из моего коматозного состояния врач. Человек втягивается в это отсутствие себя в окружающем мире, перестает следить за собой, потом перестает вставать с постели, есть, и постепенно угасает. В моей жизни было достаточно таких примеров. Да и СМИ часто поднимают эту тему, заброшенности, одиночества человека. Кумир миллионов, король рок-н-рола, Элвис Пресли последние годы своей жизни, жил какой-то ирреальной жизнью, депрессию лечил наркотиками и страдал обжорством. Умер от передозировки наркотиков.
В институте рентгенорадиологии, я уже упоминал его, на складе грузчиком работал 80-летний дед. Все звали его Фирс. Дед еле таскал ноги, но его держали, потому что у него никого не было. Домой он не ходил, спал на складе, кормила его кладовщица. Дед очень любил животных и прикармливал их, благо такая возможность была. Вокруг него вечно крутился кошачий хоровод. Кладовщица плохо жила с мужем, муж изменял ей, она любила его, от неверности страдала очень, не выдержала и повесилась. Она была ещё молодой, полной сил, женщиной. Новая кладовщица боялась, что старый дед умрет у неё на складе и деда уволили. Он один вернулся в заброшенный дом, кошек оставили в виварии для опытов, которые проводил с животными ученые института. Дед всю жизнь работал и не знал, что значит отдыхать. Дома ему пришлось познакомиться с этим удовольствием. Без работы, без своих кошек, без ухода, он быстро зачах. Письма, которые отправили его родственникам, у него были дети, жена давно умерла,, с просьбой, чтобы присмотрели за дедом, остались без ответа. Дед сидел у окошка и глядел на жизнь, бегущую мимо, и чувствовал, что он в ней лишний, невольные слезы, бежали по впалым старческим щекам. Дед перестал подниматься с постели, не ел, к нему никто не приходил и он тихо незаметно умер.
А тогда мы с подругой провели чудесный вечер, потом ночь, я отличился и сумел поставить личный рекорд трахнул подружку ещё несколько раз. Я уже и не помню, когда что-то подобное было. Как-то, уже давно, трахался в ванной на дне рождения у приятеля. Его знакомая, которую он пригласил на день рождения, жила в его доме, одна, в роскошной квартире, то ли побоялась меня пригласить к себе, толи ей захотелось экстрима, стала орать и сломала весь кайф. Я испугался, что нас услышат. Этого было достаточно, чтобы мой пыл пропал. Теперь все было иначе. Подруга объявила мне благодарность. Сказала, что уже и не чаяла, не ждала от меня больного чего-то особенного. А тут такая прыть. "В последний твой заход, я кончила несколько раз" - похвасталась она мне. Для меня это был бальзам на душу. Как будто мне выписали грамоту, победителя социалистического соревнования. Правда, я ни с кем не соревновался, но всё равно приятно. В общем, поностальгировали. Наверно помог коньяк, который, я проигнорировав совет доктора, принимал внутрь, и не выплевывал.
Утром к нам без стука заехал на коляске сын подруги, с которой я провел ночь.
- Привет, мама, - сказал он и подъехал к ней лежащей в постели рядом со мной. Через нее, молча, протянул мне поздороваться свою левую руку. Сыну было лет двадцать пять. Несколько лет назад с ним случилась беда. После травмы, которую он получил на острове Мальта, у него парализовало всю левую половину тела. Он был моряк, окончил училище им. Макарова в Ленинграде, плавал на элитном пассажирском пароходе, пароход ещё недавно принадлежал Балтийскому морскому пароходству, теперь принадлежал иностранной компании и ходил под флагом иностранного государства. Пристроила его механиком на пароход мать, которая в училище Макарова отработала много лет, была флаг- секретарем у начальника училища, вела канцелярию, преподавала здесь же в училище литературу. Много будущих мореплавателей сталкивалось с ней, она знала многих капитанов со всех пароходств Советского Союза. Флот, как и все в нашей стране развалился тоже. Его растащили, оказавшиеся хищниками, бывшие руководители флота Советского Союза и их партийные покровители. Приватизация по Чубайсу прошла и здесь. Новые судовладельцы, кроме должностей в прошлом не имели ничего, и ничего не умели. Коммерцией никогда не занимались. Кто из них поумней, постарались поскорее избавиться от собственности или сдать её в аренду иностранным компаниям.
