Тетя дремала в инвалидной коляске над своими мемуарами... она была старше дяди на 7 лет...

Довольно грубая и вульгарная особа...

Такой Аркадий ее еще не видел... она постарела...

За ее спиной цвели гиацинты и герани в горшках...

Взгляд Аркадия остановился на стенных часах... маятник качался... туда-сюда...

"Скуку и сонливость следовало бы считать наиболее непереносимыми из человеческих зол... - подумал Аркадий. - Еще и эти смутные мысли о смерти..."

Воспоминания, сны, явь все смешалось...

Дом дяди стал пещерой на острове, потом подвалом в доме на Болотной площади, и комнатой на пятом этаже... из окна открывался вид на море и заросли цветущей татарской жимолости, из которых вышла Роза, ускользающее чудо, еще более привлекательная, украшенная лепестками цветов... она поднялась по ступеням лестницы на террасу и подошла к инвалидной коляске, в которой дремала примадонна, усталая и больная...

Это была реальность...

Аркадий заглянул по обе стороны этой реальности и увидел то, что уже видел... и не раз...

На террасе были и другие люди, от которых не осталось даже имен...

Сам Аркадий застрял где-то посередине...

Он был Аркадием и еще кем-то, кого он не знал, но ощущал... ему было 27 лет, и он уже пережил смерть тети и дяди...

Иногда они являлись ему...

Тетя казалась живой и ласковой, какой никогда не была...

И дядя казался другим, он не был способен на нежность...

Уже перед смертью он первый раз поцеловал Аркадия в губы...

Мучительный, непонятный поцелуй... возможно, из жалости и скрытого раскаяния...

Память сохранила совершенно неоправданную жестокость дяди... и только заглянув в лицо смерти, он понял это и страдал...

Аркадий разрыдался, не смог сдержать слез...

Сквозь слезы Аркадий увидел Розу на фоне моря и зарослей татарской жимолости, ломающей линию прибоя, как наваждение... и вполне реальной, искрящейся веселостью...

Роза со смехом отвергла его попытку обнять ее... стала недостижима... такая далекая, чуждая... одной из статуй Филонова... застывшая, окаменевшая на фоне безрадостного рассвета, отравленного одиночеством и образами прошлого, рожденными скорее воображением, чем реальными...

Женщин Аркадий избегал... обычно ему являлись Ада и Рая... или жены Бенедикта... иногда они представали и во плоти, но, увы, он не мог к ним прикоснуться...

Воображение и какие-то ущербные воспоминания вызывали и других женщин... пленницы, они обретали свободу, превращались в бесстыдных нимф, совершенно лишенных нравственных условностей...

Жен у Бенедикта было много, что не поддавалось объяснению...

-- Жизнь - это череда приобретений и утрат... - сказал Бенедикт...

-- Давно тебя не было видно... где пропадал?..

-- Был в городе... после нашествия грязи и войны с собаками город не узнать... грязь почти лишила его реальности...

И снова Аркадий на острове, опоясанном пеной прибоя...

Прибой выводил какую-то блеклую, невнятную и безрадостную мелодию...

Небо было серое, хмурое...

Начался дождь...

Аркадий с неохотой втиснул себя в расселину... он лежал и разглядывал рисунки, нарисованные сыростью и плесенью... искал лица, давно переставшие его интересовать...

Пещера вдруг озарилась вспышкой молнии...

Аркадия окатила волна страха и восторга... он увидел Розу, ее мимолетное сияющее воплощение и господство...

Чудо повторилось еще раз и еще...

"Нет, это было не галлюцинация, не эхо, не копия Розы, но сама Роза... и она окутала меня ароматом женщины..."

-- Ты был в моем сне... - сказала Роза и смутилась...

Смутился и Аркадий... он вспомнил этот нечаянный сон, позволивший ему испытать почти реальное наслаждение...

* * *

И этот день прошел...

Он не был отмечен ничем примечательным...

Весь день прибой исполнял что-то невнятное, расплывчатое...

Аркадий сидел на камне у входа в расселину и вспоминал...

Ближе к вечеру с моря пришел туман... стало холодно...

Аркадий заполз в расселину, закрыл глаза и заснул... и очутился в замке примадонне, который после нашествия грязи больше напоминал руины...

Примадонна дремала на террасе в инвалидной коляске на надувных шинах с собачками...

О ней уже никто не вспоминал...

Ей было чуть больше 70 лет...

Театр был ее страстью...

Терраса наполнилась мужчинами во фраках и женщинами в кринолинах... это были действующие лица и исполнители ее театра...

"Боже, как давно это было... - вспоминал Аркадий... - Еще были живы отец и мать, хотя мне сказали, что они погибли... я нашел их фотографии в газете... мать была красива... я был ее копией..."

Аркадий задумался...

Уже он шел по аллее городского кладбища...

Он остановился, услышав шаги за спиной... он подумал, что это Бенедикт, обернулся...

"Увы... незнакомые люди..."

Могила Вики располагалась между известным поэтом и сочинителем эпиграмм... они лежали со своими женами и детьми...

Вика лежала одна... она так и не вышла замуж...

Умерла Вика на острове, отгороженном от остального мира полосой прибоя, где Роза увидела свет... Аркадий имел счастье принимать роды...

"Говорят, у Розы было несколько отцов, оказавшихся там по воле судьбы и случая: утопленник, бог и я... семь долгих месяцев я провел на острове в ожидании спасения и чуда...

Остров то тонул, то всплывал... то перемещался...

Помню, как к моему недоверчивому удивлению к острову прирос еще один остров... потом еще один, и еще... они выплыли из тумана и выстроились как на параде... явление вполне понятное и совершенно необъяснимое...

Птицы трубили победу как завоеватели... они присвоили триумф себе...

-- Неповторимая красота... - прошептал Аркадий, робко выразив свое восхищение среди птичьего гвалта, и умоляюще и вдохновенно сложил ладони перед собой...

Воображение бессознательно пыталось найти объяснение происходящему, выводило действительность из присущих ей рамок, привлекало поэтику, освещение и перспективу...

-- Что происходит?.. я сплю?.. есть соблазн не просыпаться... или проснуться и покончить со всем этим...

-- С чем ты собрался покончить?.. - спросил Бенедикт... он выполз из расселины, сонно потягиваясь...

-- В сущности, я не мистик, я созерцатель, но это достойно удивления...

-- Что именно?..

-- Встань и посмотри...

-- Что это?.. это невозможно видеть без возражений...

-- Возражай...

-- Это явно вмешательство не нашего разума... необычного, противоречивого разума и весьма далекого и чуждого, насколько его вообще можно вообразить...

-- Говори яснее... я не способен к абстракциям и обобщениям...

-- Однако это не слишком важно при сложившихся обстоятельствах...

-- Смотри, смотри... они танцуют...

-- Кто?.. птицы?..

-- Нет... острова...

Послышался подземный гул, напоминающий рычание своры собак...

-- Нам лучше поискать другое укрытие... птицы подняли гвалт... тоже переживают... кстати, твой остров может стать городом, столицей, а острова государством... птичий беспорядок устраним возвращением монархии...

Тут Бенедикт потерял должную осмотрительность и перешел к весьма произвольным философским абстракциям... он назвал происходящее самостоятельной реальностью, которая творится за спиной бога некими неназваными лицами...

-- Ах, оставь, скажи, ты был в городе?.. как поживает Роза?..

-- Что Роза... ее историю можно описать в трех словах: театр, шесть или семь браков и погребение в стенах замка... о ней уже давно никто не вспоминает...

-- Она родилась в этой пещере... и никакого чуда... сотворилась она вполне естественным образом... нет, не силой моего воображения... правда, она говорит, что родилась сама из любопытства...