Действия эмира были одобрены последним визитом доктора Робертсона (вторичным), которого в Кафиристан сопровождал солидный зскорт.
Кафиры в посещении этом увидели укрепление надежды их на покровительство Британии, что заставило эмира поторопиться с военными приготовлениями. «Доктора, как бы они храбры и решительны ни были, всегда плохие дипломаты, – говорит сер Гриффин, – будь они в южной Африке, или Читрале, и многие миллионы фунтов стерлингов оставались бы в казне, еслибы доктора эти занимались медициною, вместо впутывания нас в бесполезные распри и осложняющие положения, контролировать которые они неспособны… Еще не поздно. Горные перевалы будут до мая месяца покрыты снегом, и переговоры во-время могут остановить руку эмира… Мы взываем к патриотической партии, ныне у власти находящейся, да спасет она древний и рыцарский народ, да не допустит, чтобы британское оружие обагрилось кровью невинных»!
Прав ли сэр Л. Гриффин, говоря, что «еще не поздно»? Телеграммы собственного корреспондента «Times» говорят, что поздно. Афганцы владеют всей долиной Башголь и другими восточными долинами с 20–25 января. Но в чем состоят те «осложняющие положения», создаваемые докторами-дипломатами, на которые намекает сэр Л. Гриффин?
На это отвечает нам любопытная статья анонимного автора, в котором, однако, нельзя не видеть глубокого знатока востока, – в «Morning Post», от 14-го февраля.
«Походы в Читраль и Гунза-Нагар, увенчавшиеся успехом, не должны нас, однако, ослеплять до такой степени, чтобы мы воображали, что Барогильский и Малого Памира проходы защищают Индию от нашествия русских; упомянутые проходы исполняют задачу эту так же удачно, как защитил бы нас, в Лондоне, от высадки французов в Дувре, форт, построенный в Эдинбурге, или Инвернесе… Если договор Дьюранда заслуживает обвинения, то именно относительно того пути, о котором будет речь, – относительно пути, по необъяснимым причинам, скрытого от британского общества и лишь насмешливо названного – mervousness[11]. Тем не менее, именно в том направлении, которое этим названием указывается, должны ожидать мы русских, и через нашу измену открытый ныне Кафиристан совершится нашествие русских; это было прежде возможностью, теперь мы в этом должны быть уверены.
По договору Гренвиль-Горчаков, 1872 года, Россия с сожалением уступила Афганистану Бадахшан; теперь она в праве считать себя свободною, овладеть вновь Бадахшаном, как quid pro quo за наше предполагаемое движение вперед и неисполнение нашего слова, выразившееся в предоставлении вассалу нашему, эмиру, независимого и изолированного Кафиристана».
Мы не будем приводить in extenso обширной статьи востоковеда; в ней он, бесспорно страдая mervousness'ом, доказывает, как дважды-два четыре, что легко теперь русским, чуть ли не на законном основании, вторгнуться в Индию, и для большей ясности доводов приводит детальнейший маршрут, которому будут следовать русские войска по Бадахшану, и за который, быть может, автора поблагодарит со временем русский генеральный штаб… Нас в данном случае это мало интересует, и мы отмечаем лишь ту окраску, которую придали вопросу защитники кафиров, – окраску, которая не поможет делу и не облегчит участи народа, обреченного на мусульманское иго, именно вследствие страха перед нашествием России, – страха, в последнее десятилетие ничем не оправдываемого.
Кафиристан является лишь звеном в длинной цепи действий британской политики и в то же время звеном, соединяющем ту железную цепь, которую протягивает против нас Англия на северо-западной границе Индии…
Тщетны протесты достопочтенных людей науки, друзей мира и гуманности; с одной стороны, правительство обходит молчанием эти протесты, с другой – русские по неволе остаются только зрителями разыгрывающейся в Кафиристане истории, составляющей одно из наиболее темных пятен европейского владычества в Азии. Протестанты обещают энергичную атаку на правительство при предстоящем обсуждении в парламенте вопроса об уничтожении невольничества в некоторых колониях и надеются – если не остановить мусульманскую руку совсем, то возможно облегчить участь кафиров. Нельзя не пожелать им успеха!
