Все потупились, а у меня возникло ощущение, что они чего-то недоговаривают, но давить я не стала. Выпустят меня, сама все узнаю.

– Я ему пытался объяснить, что это трагическая случайность, – погладил меня по руке Карел. – Ведь все видели, что произошло. Там куча свидетелей была. Но он… винит себя. Сказал, что…

– Карел, не надо, – тихо окликнула его Тельтина. – Пусть они сами поговорят. Ты же видел, что с ним творится. Не нужно…

Градус настроения в палате ощутимо понизился, и я решила перевести разговор.

– А меня кормить будут? – прошептала требовательно. – Ощущение, словно дня три не ела.

– Неделю, дорогая! – фыркнул Ривалис. – Только, боюсь, кроме бульончика тебе ничего не светит.

– Кира, как можно быть такой бессердечной? – укоризненно произнесла Тина. – Мы переживали, Ивар с ума сходит, а ты о еде…

– Тин, вы переживали, а я умерла, – перестав улыбаться, отозвалась я. – Что толку, если я сейчас начну снова нервничать и волноваться? Как-то не хочется мне опять на тот свет. Вот отойду, подкреплюсь… И вообще, лучше улыбаться. Поплакать я еще успею.

– Прости, Кирюш, – залилась до кончиков ушей краской эльфиечка и потупилась. – Я не подумала. Это все нервы и… Изверга жа-алко, мы ведь друзья. Он псих, но такой несчастный псих. И у него… – Она подняла ручку к волосам, но договаривать не стала.

Наш дружный междусобойчик нарушили самым бесцеремонным образом. Вошла главный лекарь магистр Литаниэль и всех разогнала. Сказала, что мне нельзя пока так много разговаривать, пострадавшие голосовые связки не готовы к нагрузке. Да и поесть надо…

Вот насчет «поесть» я не возражала, хотя на самом-то деле оказалось «попить», поскольку мне выдали глубокую бульонницу с наваристым куриным бульоном и ложку. Вот, кстати, лучше бы коктейльную трубочку выделили, у меня же руки трясутся от слабости. Как мне управляться с ложкой? Учитывая это, я попросила разрешения, чтобы со мной посидел напарник. Сделав жалостливые глазки, я прошептала магистру Литаниэль:

– Мне ведь тяжело, а он поможет…

– Ладно! – помедлив, кивнула она. – Но не болтать!

Она сама позвала Карела и запустила его обратно в палату. Я же подмигнула ему, протянув посудину, велела держать ее и кормить несчастную голодную девушку, ибо меня ручки плохо слушаются. Ну а пока прихлебывала теплый бульончик, которым напарник меня послушно потчевал, велела рассказывать.

– Что рассказывать-то? – спросил напарник.

– Всё!

– Да мы в целом уже… Ты как упала, Ивар оглянулся, увидел тебя и сразу же от шока вернулся в человеческую ипостась. Начал трясти тебя, а когда понял, что… Это было страшно, Кир. Мне его даже жалко стало, хотя я сам рядом валялся, он мне плечо располосовал. Преподаватели набежали, магистр Новард, Аннушка. Она твою шею зачем-то трогала, у нее пальцы в крови были, я видел. Еще магистр Закариус примчался, он какое-то некромантское заклинание колданул над тобой, я не понял. Что-то по поводу души, дабы она не сбежала. У тебя ведь сердце не билось.

– И? – поторопила я, так как он замолк.

– Магистр Литаниэль быстро зарастила рану на шее, она ведь смертельная была, и восстановила все сосуды. Дышать в таком состоянии ты бы ведь не смогла. Они собирались тебя забрать в лазарет, чтобы попытаться вернуть душу в тело, только… Кир, ты не будешь ругаться? – с опаской уточнил он и сделал движение, словно хочет отодвинуться.

– М-м-м? – вскинула я на него глаза.

– Я в тебя молнией ударил, – сообщил мне сногсшибательную новость друг.

– Зачем?! – опешила я. – И главное, как? Мы же не проходили этого…

– Сам не знаю как. Так перепугался, что оно само по себе получилось. А зачем? Знаешь, всегда мечтал шибануть тебя молнией за все твои выходки, – пошутил он и все же немного отодвинулся.

– Ты больной?! – изумилась я, повысив голос, и тут же закашлялась.

– Кир, помнишь, ты мне рассказывала про дефибриллятор из твоего мира, которым запускают сердце, если оно остановилось? И про клиническую смерть, которая, по сути, есть обратимый этап, переходное время между жизнью и смертью. И что у вас из такого состояния вытаскивают безо всякой магии. Главное, чтобы срок был не более трех – пяти минут. Ну… вот. Я подумал, что прошло совсем немного времени, сердце твое не билось, а горло уже восстановили. Но пока магистры пытались бы вернуть в тебя душу… И не факт, что получилось бы. Точнее, это я потом подумал, а в тот момент был в состоянии аффекта, и единственное, что всплыло: молния – это электричество, ведь ты сама мне так говорила. А значит, если ударить тебя током, то есть молнией, то сердце опять должно забиться. Ну я и… два раза.

– Ну ты… вообще-е-е, – выдохнула я.

– Но ведь сработало! Кирюш, сработало! Тебя… кхм… так долбануло, что аж дугой выгнуло, а потом… Ну, короче, сердце завелось. Правда, мне потом так досталось от магистров, ох! Как вспомню головомойку, которую мне устроили… Ректор чуть не прибил, главный лекарь шипела и обещала, что не будет лечить такого гада, как я, который глумится над трупом напарницы. Аннушка… Вот с ней легче оказалось, она заступилась и все им объяснила. Знаешь, мне кажется, что она бывала в твоем мире или в аналогичных.

– А если бы я обуглилась от твоих «два раза»?! – всплеснула я руками. Посмотрела на ложку, вырвала ее из рук своего «кормильца» и треснула его по лбу. – Это же молния! Святые дикобразики! Да у меня, наверное, косы дыбом стояли во всю длину от такой реанимации. Как я пеплом-то не осыпалась?!

– Прости, – потирая лоб, пострадавший от столового прибора, повинился любимый напарник. – Говорю же, я был в состоянии аффекта. Кир, ты себе представить не можешь, в каком я был ужасе. Вообще ничего не соображал, только видел твое окровавленное бездыханное тело и понимал, что если тебя не станет, то и мне жить незачем. Просто не смогу без тебя. Так запаниковал, что… Но вообще, я же не настолько сильный стихийник, чтобы выпустить разряд такой мощи, который мог бы испепелить. Сам не понимаю, как в принципе умудрился молнии создать. И не переживай, мне за это уже морду набили. Два раза…

– Кто? – прыснула я.

– Ривалис и Мальдин. Но я им потом все объяснил, и остальным тоже. А то Лола и Тина намеревались мне глаза выцарапать.

Я с улыбкой покачала головой:

– Ужас! Так, ладно, а с Иваром-то что?

– Избегает нас. Извинился, подарки всем парням вручил, ну кто пострадал. Оружие хорошее, конечно, не такое, как твои меч и кинжал, но очень достойное. Ребята-то из небогатых семей, сами никогда не смогли бы ничего подобного купить. Мне тоже перепало, хотя мы все отказывались. А потом всё. Уходит от разговоров, на переменах сразу же сбегает, от Юргиса и Эварта отсаживается на лекциях. Винит себя во всем и считает, что он опасен для окружающих.

– На самом-то деле это я виновата, – погрустнела я. – Все из-за моей глупости.

– Поговори с ним, – погладил меня по руке напарник. – Ему очень плохо.

Я только кивнула. Поговорю, конечно.

Меня продержали в лазарете до вечера, после чего выгнали со справкой о том, что еще два дня я должна отлеживаться и к занятиям меня на это время не допускают. Все преподаватели были предупреждены, так что мне оставалось лишь выполнять предписания лекарей. А чтобы полноценно отдохнуть и правильно питаться, было решено отправить меня в наш с Карелом особняк. Это Аннушка так распорядилась. Она зашла проведать меня, с невозмутимым выражением лица оглядела с ног до головы и произнесла:

– Отвратительно выглядите, Золотова. Вам совершенно не идет облик упырицы.

От такого заявления я даже задохнулась, а темная фея продолжила:

– Надеюсь, в ваши ближайшие планы больше не входит смерть? – Понаблюдав за тем, как я отчаянно мотаю головой, она продолжила: – Это хорошо. А то, знаете ли, вам это все равно не удалось бы.