– Отличная трапеза, – выдохнул он. – А голод – лучшая приправа!

Кент поднял свою фляжку в мою честь – у нас не было изысканной посуды вроде

бокалов для вина – и сказал:

– Главный повар прекрасно поработал.

Хотя труд мой заключался лишь во вращении вертела с мясом.

Я указала на Родерика:

– И охотник тоже.

Гвардеец ухмыльнулся, пожал плечами и промолчал.

Джексон потянулся куда-то за спину и вытащил то ли фрукт, то ли клубень странной

формы, отливающий в неверном свете костра темно-красным, и произнес:

– Нашел его сегодня по дороге. Кто-нибудь знает, что это такое?

Кент взял загадочный предмет из рук дяди, внимательно рассмотрел, сказал: «Нет. А

это съедобно?» – и передал Брайану.

Тот бросил на диковинку беглый взгляд и сунул Дамьену, который тут же положил ее на

ладонь Родерика. Гвардеец с любопытством повертел этот невиданный плод, взвесил на

руке, а затем, сделав вывод: «Не встречал такого», – вручил мне.

– Плод съедобен, – ответил дядя на вопрос Кента. – Но если вы будете неосторожны, то

поплатитесь жизнью за удовольствие съесть его.

Я, едва не взвизгнув, уронила круглый и гладкий, словно покрытый воском, фрукт на

землю.

Джексон рассмеялся:

– Плод урмы слаще всего на свете. Вкусом напоминает мед, землянику и дыню

одновременно. От него невозможно оторваться и становится все равно, есть ли на свете

другая еда. Растет урма лишь в нескольких местах на все восемь провинций. Здесь одно из

них. Но никто не сажает это растение и не собирает его плоды, потому что их невозможно

продать. Все боятся их есть.

– Почему? – удивился Кент.

Джексон протянул руку, и я положила урму ему на ладонь. Достав перочинный нож,

дядя разрезал плод на две половинки.

– Видите? – поднимая вверх одну из них, спросил он.

Внутри было много-много продолговатых белых семян.

– В каждом из них яд. Съешь всего одно семечко – и умрешь через десять минут. Самое

большее, через пятнадцать. – Он покачал головой. – Жаль, потому что лучше урмы я не ел

ничего в жизни.

Кент взял урму у Джексона из рук и, поднеся поближе к огню, вгляделся в сердцевину.

– Если ее так опасно есть, откуда же ты знаешь, какова она на вкус? – спросил он, и

Джексон раскатисто засмеялся.

– Да потому что сначала съел несколько раз и только потом узнал, что она ядовита. И,

очевидно, ее тогда готовили умелые руки. Но позвольте мне задать вам всем один вопрос.

Скажем, вы очень хотите попробовать блюдо из урмы, но вам известно, что семена

смертоносны. Как вы поступите? Как избежите опасности?

Брайан тут же выпалил:

15

16

– Я бы сперва заставил своего дегустатора съесть несколько кусочков. И только если бы

он не умер, отведал сам.

Дядя покивал:

– Неплохо, неплохо. Ну, а что скажет сам дегустатор, а, Дамьен? Предположим, тебе не

нужно пробовать урму для принца. Что могло бы заставить тебя откусить хоть немного?

– Ничто. Я бы не рискнул. – На побледневшем лице Дамьена застыл вызов.

– Даже ради самого восхитительного лакомства на свете?

Юноша энергично затряс головой:

– Даже ради него.

Джексон взглянул на меня:

– Кори? Я знаю, в тебе есть отвага.

Я снова взяла урму и покрутила ее так и этак. От бабушки я знала про разные яды и их

особенности. Этот был мне незнаком. Подозревая, что дядя просто сочиняет, дабы

испытать нас, я все же решила состорожничать:

– Прежде чем, рискуя жизнью, есть ядовитый плод, я бы выяснила, существует ли

противоядие. И, будь оно у меня под рукой, то, возможно, и попробовала бы немного.

– Хороший ответ, – одобрил Джексон и посмотрел на Кента: – Ну, а ты?

Тот рассмеялся:

– Я бы рискнул, но только если бы приготовил блюдо из него собственными руками.

Тогда я бы точно знал, что удалил все до единого ядовитые семена.

Этот ответ понравился дядя больше остальных. А Брайан, услышав слова Кента,

фыркнул:

– Готовить самому! Надеюсь, такого со мной никогда не случится!

– Ну, тогда держи при себе дегустатора всю жизнь, – весело сказал дядя. – Заметьте,

ответ каждого из вас говорит кое-что о вашем характере.

– А как бы поступил ты сам? – перебил его Кент.

Но прежде чем Джексон успел открыть рот, встряла я:

– Родерик тоже не высказался.

Гвардеец, бросив на меня удивленный взгляд, едва заметно улыбнулся.

– Не представляю, чтобы кто-нибудь потрудился приготовить изысканное кушанье с

целью меня убить, – медленно произнес он. – Скорее я погибну от удара мечом в живот

или от ножа в спину.

Дядя громко расхохотался, остальные заулыбались.

Я же не отступала:

– Но если бы тебе все-таки предложили попробовать?

Гвардеец только покачал головой:

– Это невозможно, так что говорить?

– А что насчет тебя, Джексон? – повторил вопрос Кент. – Какой выбор относительно

этого горько-сладкого фрукта сделал бы ты?

Джексон взял у меня половинку урмы, подбросил ее на ладони и со словами: «Да тот же

самый, что и раньше», – целиком запихнул в рот. Затаив дыхание, мы в ужасе смотрели,

как он шумно жевал. Я уже почти была готова к тому, что через минуту дядя рухнет

мертвым к нашим ногам, но он, едва проглотив этот кусок, снова зашелся от смеха:

– Никогда не видел у вас таких физиономий. Жаль, зеркала с собой нет – вы бы глянули

на себя!

– Дядя Джексон! – вскричала я. – Семена! Яд! Ты же умрешь!

– Это был лишь обман. Испытание, – громко сказал Брайан. – Твой дядя разыграл нас.

– Вовсе нет. Плод действительно ядовит, и ты убедишься в этом сразу же, как его

попробуешь, – возразил Джексон. – Просто я уж очень не люблю зависеть от

обстоятельств, потому в течение долгих лет ел урму – понемногу, раз за разом, семечко за

семечком, пока не стал невосприимчив к яду. Теперь я могу в один присест съесть целый

16

17

плод вместе с сотнями заключенных в нем гибельных семян, и он не причинит мне вреда.

Но стоит мне съесть больше одной штуки, – в густой бороде блеснула усмешка, – и я

заболеваю на много дней. Пришлось научиться довольствоваться той малостью, что мне

безвредна. Но я собираюсь продолжить приучать себя к яду и дальше.

– Нет на свете вкуса, достойного таких жертв, – убежденно заметил Дамьен.

– Урма стоит того, – уверил дегустатора Джексон.

Он подобрал с земли оставшуюся половинку, перочинным ножом выковырял из нее все

семена, отрезал небольшой ломтик рубиново-красной мякоти и предложил Дамьену.

Тот задрожал и отшатнулся:

– Нет, спасибо! Нет!

Дядя протянул этот кусочек Брайану:

– Не желаешь отведать? Это безопасно, уверяю.

Принц грациозно вскочил на ноги:

– Думаю, эту игру пора заканчивать. Я иду спать, – и он величавой поступью

прошествовал в свою палатку, стоящую в нескольких саженях от костра.

Проводив его взглядом, Джексон пожал плечами и спросил:

– Кто-нибудь хочет попробовать?

– Я, – вызвался Кент и протянул руку. Он положил ломтик урмы в рот, разжевал, и на

его лице появилось неописуемое выражение.

– Ах, – наконец вымолвил он, – теперь я понимаю, ради чего ты так сильно рисковал.

– Дай и мне немного, – потребовала я, и дядя очистил ломтик. Я положила его на язык и

тотчас же поняла: Джексон не преувеличивал. В этом крошечном кусочке фрукта,

казалось, смешались запах поздних летних цветов, вкус меда, вина, а еще того особого

пирога, что всегда пекла бабушка на мой день рождения. И еще много, много разных

других привкусов.

– Давайте наберем еще урмы, – предложила я, когда после этих волшебных ощущений

мой рот вернулся к более приземленным вещам. Например, способности разговаривать.

– Поищем их завтра, – пообещал дядя. – Но будьте очень осторожны, кусая…