восторгом. Принц даже позволил мне застегнуть цепочку под его рыжими волосами. При

этом он немного нагнулся, чтобы мне было проще дотянуться. Выпрямившись, он снова

поклонился, на этот раз раскованнее, произнес: «Благодарю вас, добрая леди», – и еле

заметно улыбнулся.

Я повернулась к Кенту, и он застегнул браслет вокруг моей руки. Гладкий, явно

дорогой, он неприятно царапал застежками руку. Повращав золотой обруч вокруг

запястья, я подыскала удобное положение и одарила Кента ослепительной улыбкой. Он

покачал головой и слегка усмехнулся в ответ.

Джексон спешился с насмешливым выражением на лице:

– Ну, вот все и уладилось наилучшим образом. Продолжим наше путешествие?

И вдруг раздался голос, который никто не ожидал сейчас услышать. В нем слышалось

извинение, но была и изрядная доля иронии:

– Прошу меня простить, благородные господа и леди, но у меня нет золота – не так уж

часто попадает оно мне в руки, – сказал Родерик, и я готова была поклясться, что заметила

смешливые искорки в его ореховых глазах.

Я обернулась к нему с упреком на лице, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы:

– Ох, Родерик! – Я впервые назвала его по имени. – Почему ты молчал?

10

11

Он пожал плечами:

– Если меня сцапает какая-нибудь алиора, король особо не расстроится. А сам я готов

рискнуть и отправиться в лес без защиты.

Но Джексон уже снова рылся в своей седельной сумке.

– Глупости! Я готовился пожать обильный урожай, – сказал он, вытащил еще один

браслет и с широкой ухмылкой протянул его Родерику. – Теперь ты тоже можешь побыть

рабом Кориэли. Уверен, это не оскорбляет твои тонкие чувства.

Гвардеец ухмыльнулся в ответ и деловито защелкнул браслет на своем запястье:

– А их у меня нет, милорд. Премного вам благодарен.

– Еще неожиданности будут? – дядя обвел нас внимательным взглядом.

Мы дружно покачали головами.

– Хорошо. Тогда вперед, в лес!

Тропинка, ведущая в чащу, была гораздо уже той дороги, по которой мы ехали прежде,

но достаточно широкой, чтобы по ней могли скакать бок о бок два всадника. Разумеется,

Брайан нетерпеливо рванул вперед – ведь он, храбрый юный принц, хотел вести нас за

собой, указывая путь. Джексон на это лишь усмехнулся и последовал за ним. Когда я

въехала в тень леса, со мной поравнялся Кент.

– Тебе нравится наше путешествие? – спросил он, пригибаясь к шее коня, чтобы

увернуться от низко нависающей ветки.

– О! Оно замечательное! Даже лучше, чем я воображала! Целых три дня с… – я

оборвала сама себя и покосилась на собеседника.

– Целых три дня, свободных от звука сладкого голоса леди Греты, – закончил он за меня

учтиво. – Да уж, могу себе представить, что так жить намного легче.

– Я не виню ее за неприязнь ко мне, – честно заявила я. – Но, признаться, не думаю, что

она вообще кого-либо любит, кроме Элисандры.

– Это потому, что, родив Элисандру, она сделала самое важное дело в своей жизни, –

пояснил Кент немного цинично. – Подарив Хальсингу дочь, леди Грета исполнила свое

предназначение.

О чем это он?

– А почему для нее было так важно родить Хальсингу именно дочь?

– Потому что, согласно традиции, мужчины королевского рода берут в жены женщин из

рода Хальсингов. Так повелось издавна. И раз Джексон наотрез отказался жениться, то

обязанность произвести на свет новую маленькую Хальсинг легла на твоего отца и леди

Грету. – Кент покосился на меня, его серые глаза мягко улыбались. – А тут еще такая удача

– кто бы мог подумать? – твой отец дал жизнь целым двум дочерям.

Не сдержавшись, я рассмеялась. Джексон, обернувшись, кинул на меня быстрый взгляд,

но не придержал коня, дабы выяснить, что за шутка меня так развеселила.

– О да, королевский двор был рад узнать о моем существовании! – воскликнула я. –

Именно такую невесту для принца они и искали.

– Только не говори, что не мечтаешь выйти за него замуж, – улыбнулся Кент. – Все

девчонки с ума сходят по Брайану.

– Он помолвлен, – ответила я слегка взволнованно, – и не важно, кто еще его обожает.

– Брайан всегда был немного своевольным, – сухо отозвался мой спутник, – трудно

сказать, сколь сильно тяготит его эта помолвка.

Я нахмурилась.

– Что? О чем это ты? – Но тут до меня дошло, и я насупилась еще больше. – Не говори

так! Вы оба жестоки с Брайаном – ты и Джексон. Дразните его, зная, что он вспыльчив.

– Да, он вспыльчив, но никто из нас не стремится нарочно вызвать его гнев. Брайан

станет королем, а значит, должен научиться владеть своими чувствами, – сказал Кент

немного резко, чем удивил меня.

11

12

– Так, как это делаешь ты? – сердито парировала я. – Никогда не раздражаешься и

всегда в хорошем настроении.

Он лениво улыбнулся:

– Ну да, все время. Многое в этом мире мне совсем не по душе, но, полагаю, глупо

срывать свое неудовольствие на каждом несчастном, подвернувшемся под руку.

– Брайан вовсе не срывает…

Кент поднял руку в знак примирения:

– Он еще молод. Я на три года старше него, и эти три года научили меня выдержке.

Возможно, со временем, когда Брайан женится на твоей сестре и взойдет на трон, он будет

готов стать хорошим королем – обладающим не только вспыльчивым нравом, но и острым

умом, и неизменным благородством. В Брайане силы бьют ключом. И это именно то, что

необходимо государю. Принцу лишь не хватает навыка их сдерживать. Но это придет со

временем.

Я снова искоса взглянула на Кента, на этот раз более задумчиво. Ведь он и сам был

близок к трону.

– А тебе самому не хотелось бы стать королем? – спросила я без обиняков. Леди Грета

считает меня грубиянкой, бабушка говорит, что во мне совсем нет хитрости. Думаю, они

обе имеют в виду одно и то же мое качество. – Твой отец – регент при Брайане. Ты не

мечтал оказаться на месте принца?

Глядя вперед, Кент сказал:

– Тебе известно, что если с Брайаном что-нибудь случится прежде, чем у него родится

сын, королем стану я? Ведь мой отец, согласившись стать регентом, навсегда отказался от

короны. Так хочу ли я взойти на трон? Вовсе не этот вопрос я себе задаю. Я спрашиваю:

был бы я хорошим королем? Мудрым, щедрым, исполненным неиссякаемых сил? Или

нескладным, глупым, ослепленным предрассудками? Сколько себя помню, я пытаюсь

быть хорошим человеком. Иногда у меня получается лучше, иногда хуже. Но, надеюсь,

стремление это учит меня тем качествам, которые потребовались бы мне, будь у меня

более высокое положение.

Я едва не раскрыла от изумления рот, ведь слова Кента поразили меня до глубины

души. Раньше я никогда не задумывалась, что я за человек и какой хочу стать, считая, что

такие вещи не подвластны моей воле так же, как, например, форма моего круглого лица

или цвет моих черных кудрей. Интересно, если бы я захотела стать доброй и кроткой,

удалось бы мне это? Да уж, заикнись я о таких мыслях бабушке, она бы знатно

посмеялась.

– Я вовсе не хотел лишить тебя дара речи. – Кент не отрываясь смотрел на меня. – Или

так ты пытаешься сдержать рвущееся с уст признание, что я ничуть не преуспел в своих

попытках измениться к лучшему?

Я тряхнула головой, дабы немного прояснить мысли, и широко улыбнулась:

– Я просто подумала, а можно ли мне изменить свой нрав так, чтобы понравиться леди

Грете. – И добавила со смехом: – Только вот с кого бы взять пример?

– Хотя бы с нее самой. Она, кажется, вполне довольна собственным характером.

– Нет. Уж если я и хотела бы походить на кого-то, так это на Элисандру.

Тут Кент неожиданно посерьезнел:

– На твоем месте я бы не стал брать ее за образец для подражания.

Я изумилась: