Белоголовый нордлинг набросился на ординатора и двумя ловкими ударами заставил данмера, успевшего выхватить своё оружие - эбонитовую булаву - закрыться в глухой защите. Противник Кая-Са хотел пустить в ход магию, но веер ударов заставил его об этом накрепко позабыть. Сражался ординатор, молча, не выпуская из себя киков и патетических фраз. Аргонианин наступал. С Тенью бой закончился бы, не успев начаться, но меч, невероятный подарок судьбы, далеко. Честная сталь не могла решить кто же искуснее.

Время шло. Кай-Са опасался попасться на чьи-нибудь глаза и старался увести противника дальше по глухой улочке, а тот намеревался выбраться к свету городских фонарей, отбросив свою гордость, ведь враг оказался куда как непрост. Да и уставал данмер махать неподъёмной булавой, его дыхание стало тяжёлым, словно у бегуна к концу дистанции. Кай-Са же не чувствовал усталости, нападая безостановочно.

И настал тот миг, когда равновесие между противниками качнулось. Аргонианину удалось ловким трюком заставить ординатора сделать ошибку, и булава с грохотом упала на мостовую. Клинки застыли в волосе от шеи данмера.

- Ты победил,- медленно проговорил глухой голос из-за шлема. На аргонианина пялилось наличье в виде лица эльфа. За подобными наличьями, словно за масками прятались все ординаторы.- Чего ты хочешь?

- С чего ты взял, что я хочу чего либо?- собственный голос Кая-Са был низок и басовит.

- Твои мечи у моей шеи, но ты не делаешь последнего шага. Значит тебе что-то нужно,- ординатор хотел было кивнуть, но не смог из-за лезвий.

- Да, нужно... Твоя память...- и прежде, чем прозвучал какой-либо ответ, Кай-Са ударил рукояткой меча по шлему. Ординатор неловко пошатнулся и упал на колени. Аргонианин ударил ещё раз и наконец-то оглушил его.

Для ритуала, что должен был провести Кай-Са, необязательно, чтобы объект был в сознание. В принципе, данное состояние даже лучше, ведь это не самые приятные ощущения.

Достав ещё одно колечко, конечно же, зачарованное, аргонианин готовился вскрыть память ординатора и вырвать из неё нужные сведения. Именно вырвать.

Подобные заклинания хоть и были давно изобретены, но широкого использования не получили в силу своей опасности как для объекта, так и для мага, выполняющего ритуал. Объект может сойти с ума, снова видя всю свою жизнь заново, переживая вновь каждый миг существования буквально всё. Маг же переживает чужие чувства чужую боль и страдания, любовь и дружбу. Эта чужая жизнь может приманить к себе сознание волшебника, утянуть внутрь себя. Тогда наложивший заклятье навсегда теряет своё "я". Он становится просто сосудом для томимой, спешащей на волю души, что не редко кончается самоубийствами неосторожных магов.

Кольцо Кая-Са было довольно слабым, оно не давало столько силы, чтобы слиться с чужим существом. Поэтому попытка взлома памяти может оказаться провалом.

Заклинание пришло в действие. Секунда за секундой текли в мучительной неизвестности, пока не появился результат. Кай-Са взламывал пласты памяти, просматривал их и отшвыривал в сторону, словно ненужный мусор. Внутренний взор аргонианина просматривал все подходы к Министерству правды, внутренние ходы, расположение тюрьмы и так далее. Заклятье сработало так, как должно, взломав защиту ординатора от подобных посягательств.

Бесчувственное тело данмера Кай-Са оставил на том же месте. Он скоро придёт в себя, поэтому времени остаётся крайне мало. А нужно ещё так много сделать.

...Мехра Мило бывшая жрица Храма, схваченная Орденом Дозора, тихо молилась, стоя на коленях у своего лежака - тонкого одеяла, брошенного на холодный неровный пол камеры. Свою мольбу она обращала в пустоту. Она потеряла веру в Трибунал, которому столько лет служила, не могла обратиться к имперским богам, Девяти, в которых тоже не верила. Беззвучно шевеля губами, Мехра просила лишь об одном - послать ей быструю и лёгкую смерть. Ни о чём другом она мечтать не могла.

В тот день, когда ординаторы ворвались в её маленькую квартирку, Мило поняла, что ей больше никогда не увидеть солнечного света. Ей суждено либо долго страдать на пыточном ложе, либо долго гнить в этой самой камере, третьего не дано. Она слишком долго служила Храму, чтобы надеяться на чудо.

Когда её привели под усиленным конвоем в Министерство Правды данмерка уже решила покончить с собой, как раз для того у неё был припрятан маленький стилет в запястных ножнах. Но воспользоваться им Мехра так и не успела.

Её потащили в маленькую камеру, раздели догола, отобрав стилет. Ординаторы холодным, словно колкий лёд взглядом смотрели на пленницу, пока женщина осматривала Мехру, записывая что-то на куске пергамента. В их взглядах не было похоти или презрения... вообще ничего не было... это-то и пугало женщину больше всего. Взамен жреческой мантии, Мехре сунули холщёвую робу, настолько плотную, что её невозможно было порвать и зубами. Поэтому и второй план самоубийства провалился сам собой.

Мехру вызывали на допросы, где старый седой ординатор вновь и вновь спрашивал её о Жрецах-Отступниках, об её связи с этими еретиками, об их доктрине, перечащей храмовой, о многом. После таких допросов у женщины сильно болела голова (старик применял магию), но так ничего не сказала. Даже после угроз отдать её палачам, Мехра молчала, упорно зажмуривая глаза, чтобы не представлять всех зверств, на какие способны эти мастера.

Но пытки всё же скоро начнутся. И Мехра потеряла сон и тягу к еде, не смотря на мучивший её голод и холод. Поэтому она продолжала молиться...

Тело аргонианина было таким лёгким, словно пёрышко, хотя, наверное, ещё легче. Повинуясь, мысли Кая-Са колдовская сила зелья левитации понесла его к Министерству Правды.

Когда его ноги коснулись досок одного из помостов, эффект зелья лопнул, будто перегретый пузырь никс-гончей. Аргонианин всё также находясь в облике нордлинга, оказался у одного из черновых ходов воздушной крепости. Через эту широкую дверцу три раза в день доставляют еду для заключённых и ординаторов, через эту же дверь выносят трупы скончавшихся в клетках пленников.

Кай-Са усмехнулся. На двери был простейший замок, который мог вскрыть и мальчишка, вооружившийся перочинным ножиком. Слишком уж зазнались ординаторы. Слишком сильно их начали бояться, словно Ордена служат не народу, а против него. Легко справившись с дверью, Кай-Са оказался внутри.

...Много лет она была одна. Эшлендеры никогда бы не приняли к себе дочь опозорившего себя в бою воина. Ни одно из племён, даже Уршилаку, которых больше остальных косит тогда ещё не такой злостный Мор. Великие Дома тоже отказали Мехре, ссылаясь на переполненность и тому подобную чепуху. Данмерка бесцельно скиталась по Вварденфеллу, пытаясь отыскать то место, где ей будут рады.

Тогда-то она познакомилась с Каем Косадесом. Он тогда был молод и необычайно красив. Кай работал в Гильдии Бойцов и постоянно был в разъездах, а Мехра, которая противоестественно влюбилась в него, всегда была рядом.

Рассказывал он о себе мало, словно нехотя. Потом в один из вечеров у костра, где были только они вдвоём, Кай после долгих уговоров поведал, кто он на самом деле. Что он шпион, служит Ордену Клинков, женат. После того разговора обиженная на весь несправедливый мир Мехра ушла в Храм.

Но потом судьба снова свела их вместе. Это произошло через много лет. Кай к тому времени уже изрядно поседел, а Мехра была жрицей Храма, совершающей паломничество. Кай и ещё один боец были наняты, чтобы сопровождать её и других паломников.

Мехра улыбнулась. Внутри у неё всё потеплело, когда она вспоминала тот поход.

В то паломничество Мехра и Кай были близки. Его жена уже давно умерла от какой-то болезни и, как ни странно, данмерка была этому рада. Она ругала себя за эти мысли подлые и жестокие, но, тем не менее, жрица Трибунала была счастлива.

Их подобные встречи были редки и тайны, ведь если бы о них узнали, то Мехра бы лишилась сана, а Кай, может быть, и головы. И, тем не менее, любовь Мило была сильна. И не важно, любил ли Кай её, она счастлива. Счастлива даже сейчас, сидя в своей камере и прижав колени к груди.