Телефонный звон заставил меня подпрыгнуть и опять перевести взгляд на пакеты, словно этот звонок их вина. Стоило мне посмотреть на экран, как улыбка сама по себе расплылась по лицу, а сердце сделало сальто с переворотом на триста шестьдесят градусов и приземлилось куда-то в область пяток.
- Алло, - почти промурлыкала я.
- Как ты, дорогая, как покупки, удачно? Мне так не терпится, так хочу как можно быстрее назвать тебя своей на полных правах твоего супруга.
Я даже не подозревала, что можно так глупо хихикать и хлопать ресницами, но в тот момент именно это и делала.
"Хорошо, что меня никто не видел", - второй раз за утро порадовалась я.
- Все хорошо, мы почти все купили, остались мелочи.
"Зачем что-то откладывать? Глупости. Нужно просто приложить чуть больше усилий и все", - думала я, пока болтала с Юрой, и тихо млела от его голоса. Все же он у него такой особенный, способен всколыхнуть все чувства во мне.
***
- Люся, ну где она? - трясла я подругу в прямом смысле этого слова.
- Ирок, так, давай-ка успокойся. Вдохни, выдохни и скажи сама себе, что все будет хорошо.
Я вдохнула, выдохнула, закрыла глаза, сказала все, что подруга попросила, потом открыла глаза и...
- Где она?! Она должна была еще пять минут назад приехать. Мы не успеем сделать мне прическу, и я буду на собственной свадьбе как валха.
Подруга осторожно, словно это бомба замедленного действия, отцепила мои пальцы от жакета своего костюма и, улыбаясь мне как душевнобольной, стала снова успокаивать:
- Даже если на твою прическу уйдет два часа, у нас останется еще два. Времени полно, мы никуда не опоздаем, без тебя все равно никто и ничего не начнет.
Подруга, конечно, права, но где, черт подери, носило эту парикмахершу?
Звонок в дверь не дал мне скатиться с позором в новый виток истерики. Можно сказать, я вышла из этой ситуации с честью, а Люська с малыми потерями: всего-то немного лацканы жакета ей помяла.
- Ну вот, а ты переживала, - бубнила подруга по дороге к двери.
А как тут не переживать, времени в обрез, всего четыре часа до приезда Юры, а у меня еще прическа не возведена, в платье я не упакована, туфлями ноги не натерла. Непочатый край работы просто. Хотя там, конечно, выкуп, еще помучают жениха и его свидетеля разными загадками и заданиями. Прям детский сад, я хотела без всего этого балагана, но Люська не дала, сказала, что все должно быть в соответствии с традициями. Жених обязан выкупить невесту. Как говориться у нас товар у них купец. Лучше б так вот не говорилось, я в тот момент себя как-то нехорошо почувствовала куском мяса на лотке в магазине, который со всех сторон крутят и показывают лучшими, выгодными местами. Но с Люськом спорить, себе дороже, проще кивнуть, согласиться, а в душе поматериться. Что я и сделала.
- Что-то счастливая невеста у нас выглядит не очень счастливой, - покачала головой нанятая парикмахерша.
- Не обращайте внимания, она волнуется. Как сегодня в пять утра встала, так и волноваться начала. И главное, одарила этим "счастьем" лучшую подругу с ее мужем. Как видно, коллективное волнение - оно веселее, да, Ирка?
А я что, я ничего. Ну не спалось мне, а одной не спать и правда скучно. В пять утра звонить в кафе, который мы сняли под банкетный зал, глупо, никто не ответит. В прокат машин - тоже. А Люська - она же дома, стопудово дома.
- Ладно, приедет жених, и успокоится наша невеста. Садитесь, Ирина, приступим к прическе.
Ну, я и села, и понеслось: расчесать, начесать, залачить, расчесать, начесать, залачить, расчесать, начесать, залачить... Через полчаса я напоминала одуванчик-мутант: начес был таким, что все волосы стояли на голове дыбом, образуя большую такую шапку. При мысли, что потом все это придется как-то распутывать, мне поплохело. Но я знала точно: красота требует жертв. Поэтому сжала зубы и только натянуто улыбалась и слегка шипела, когда расческа порхала по начесанным волосам, виртуозно укладывая их в прическу. Прямо на моих глазах рождался шедевр, произведение искусства. Каждая прядь находила свое определенное место на голове и гармонично вплеталась в другую. Завитушка к завитушке. Люська не обманула: эта парикмахер знала свое дело на все сто и один процент. Через час на моих волосах закрепили фату и все было готово, осталось лишь натянуть чулки, влезть в приготовленное платье, надеть туфли и сунуть в Люськину сумочку пластырь. Новые туфли и без мозолей - сказка, рассказанная производителями обуви для лучшей продажи оной. В эту сказочку я давненько не верила.
- Ох, деточка моя, ты такая красивая, даже сердце щемит, - мама сморгнула слезу счастья и перешагнула порог комнаты. - Здравствуй, Люсенька, - улыбнулась она моей подруге, - как родители, как Степа?
- Все нормально, тетя Лена, все здоровы.
- Это хорошо. А что ты, скоро ли осчастливишь всех нас малышом?
Люська немного смутилась и тепло улыбнулась. На самом деле моя мама ее любила как родную дочку, мы же с Люськой с детских колясок дружим.
- Ой, теть Лен, да успеем еще. Какие наши годы?
- Ох, молодежь, молодежь, все-то вы тянете. Чего только ждете...
Мама вновь посмотрела на меня и опять заплакала. Мне почему-то тоже захотелось развести болото. Странно, похоже на реакцию малых детей: когда один начинает плакать, все остальные подхватывают из-за какой-то только им понятной солидарности.
- Ты самая красивая невеста. Я буду молиться за твое счастье.
Мама обняла меня так крепко, что на миг в глазах потемнело. Она хоть и была женщиной невысокой и слегка пышной, но хватка железная порой.
- Лена, ну что ты, право слово, опять сырость развела, - папа подошел к маме, нежно обнял ее, отстранил от меня и мягко поцеловал в уголок губ. Мама зарделась, махнула на него рукой, прикрывая губы ладонью, а он словно и не заметил, лишь пожурил: - Смотри, а то платье испачкаешь дочке. Такую красоту, разве ж можно. Пойдем в зал, не мешай молодым, мне твое внимание нужнее.
Папа нежно улыбнулся мне, подмигнул хитро, и в его глазах промелькнула гордость. Он всегда мной гордился, хоть и никогда о том не говорил. Я просто это знала. И вот сейчас, уходя, он незаметно постарался смахнуть слезы. Папа - самый лучший мужчина в моей жизни. Он мог все, если это нужно было для блага его семьи. Хорошо, что он одобрил Юру, несмотря на то, что о свадьбе мы сообщили родителям за пять дней. Вообще, это был еще тот денёк.
До Юры к родителям я ни одного парня не приводила. Он был первым. Мама тут же замерила километры его тактичности, килограммы вежливости и литры обходительности. Сложив все это, вынесла одобрительные вердикт. Папа был проще, он применил микроскопический метод. Это когда чувствуешь себя микробом под дулом микроскопа, причем огнестрельного микроскопа. Мало кто смог бы выдержать такой взгляд, а Юра не дрогнул, глаз не отвел, за что и был повышен из микроба в млекопитающие. Мама, поняв, что убийств не будет, тут же позвала всех за стол. У нее вообще самая большая цель в жизни - всех и вся накормить. Впрочем, делала она это хорошо, умеючи. Именно поэтому в доме почти всегда были гости, а из кухни доносился аромат свежей выпечки. Вот и тогда пахло шоколадными кексами, моими любимыми.
