– Прости меня, учитель! – На глаза паладина навернулись крупные слёзы. – Я не смог…

– Молчи и слушай меня, фон Зальх, – оборвал призрак оправдания Седрика, и рыцарь, сомкнув губы, поклонился вестнику Господа, а Бернар продолжил: – Времени мало. Мне трудно находиться в реальном мире, который погряз во грехах и ждёт Страшного суда, а потому запоминай с одного раза. Вскоре этот колдун окажется в Киеве, и вам, моим паладинам, необходимо отыскать его и уничтожить. Любой ценой. Но не вздумайте кидаться в драку сразу. Выждите удобный момент, найдите слабое место проклятого язычника, обретите союзников и нанесите свой смертельный удар. Такова воля Господа, Зальх, и если ты оплошаешь, то гореть тебе в геенне огненной.

– Я всё понял, учитель.

Хлоп! Рыцарь моргнул и обнаружил, что стена вновь стала прежней. Деревянная поверхность, и на ней распятие. Никаких признаков тумана и ничего необычного. И только горячие слёзы раскаяния, которые текли по горелым щекам Зальха, были свидетельством того, что видение ему не померещилось и он снова разговаривал со святым Бернаром.

Полоцкое княжество. Лето 6656 от С. М. З. Х.

Я посмотрел на Хорояра Вепря, одного из варягов охранного десятка, который возглавил моих телохранителей вместо оставшегося в Рароге вагра Немого. Он бесшумно вынырнул из темноты, остановился рядом, и я спросил его:

– Что в деревне?

– Тихо, – ответил воин. – Нас никто не видел, и суеты никакой нет.

– Хорошо. Ждём дозорного от дороги и, если там чисто, выходим.

Варяг кивнул и отошёл в сторону, к своим подчинённым, а я вновь лёг на конскую попону и прикрыл глаза.

Ночь. До рассвета ещё примерно час. Слева от нашей тихой, неприметной лесной стоянки Западная Двина, которая несёт свои воды в Венедское море, и деревушка Волчья Тропа, небольшое поселение с полусотней жителей. Справа – покрытое лесом болото, в глубине которого находится схрон Всеслава Брячиславича и его тайное капище. А позади – тракт и город Полоцк, где сидит зять киевского правителя Изяслава Мстиславича князь Рогволд Борисович, не сын покойного Василька Святославича, а представитель другой ветки полоцких Рюриковичей.

Вокруг тишина, всё спокойно, даже птицы не поют, что весьма необычно. Но меня это не пугает, а раз так, то с первыми солнечными лучами, которые упадут на землю, моя группа начнёт движение, и я уверен, что серьёзных проблем не возникнет. Ведь наше путешествие по землям кривичей (крывычей) было лёгким и, можно сказать, приятным, а это добрый знак. Дорога сама стелилась под копыта лошадей, и нами никто особо не интересовался. Ну, едут воины, по виду наёмники, каких сейчас на Руси много, не шалят, оружием не бряцают, никого не грабят и дорожные сборы платят исправно. Вот и ладно. Правда, в Витебске (местное самоназвание Вицебск) городской наместник настоял, чтобы мы заехали к нему в гости. Ради этого пришлось немного изменить маршрут и перебираться на левый берег Двины, при этом варяги были готовы к драке, мало ли что. Однако всё обошлось. Наместник предложил остаться у него на службе, но я ответил, что мы хотим встать под руку князя Рогволда, а значит, должны ехать дальше, в Полоцк. Такой ответ его удовлетворил.

После встречи с хозяином Витебска мы продолжили своё путешествие вниз по течению реки. Благо вдоль берегов проложены дороги и стоит немало деревень. Поэтому лошадей мы не утомляли, и я мог вблизи посмотреть, как и чем живут местные жители, которые мне понравились. А объяснялась моя симпатия тем, что в большинстве своём потомки кривичей спокойные и уравновешенные люди, до сих пор язычники. Они почитают священные дубы Волаты и намоленные чародейские камни Дзеды, делают подношения лесным девам-дзяучонкам, держат в домах змей-живойтов, уважают волхвов-святаров, коих я не видел, но постоянно чувствовал, и стараются жить в мире с природой. И она, наша мать, им помогает. А полоцкие священнослужители с этим двоеверием мирятся, ибо болот вокруг и глухих лесов много, и немало последователей Христа сгинуло в топях без всякого следа. Вот и выходит, что срабатывает принцип отбора. Кто крестом трясёт и проповеди гневные произносит, тот долго не живёт, ибо с ним происходит несчастный случай. А понимающие люди сидят в храмах и занимаются своими делами, отпевают умерших, говорят о добре, учат детей, и этого им хватает.

Наконец мой небольшой отряд, обойдя Полоцк, вышел на место между болотами и рекой. Варяги готовы пойти за мной куда угодно, хоть в пекло, хоть в болото. Настроение у всех бодрое, и я не исключение. Подремал, перекусил – и готов к подвигу. Дурных предчувствий нет, хотя пару раз я пожалел, что не взял с собой сапсанов, которые могли оглядеть окрестности с высоты и сориентировать меня на схрон. А потом я подумал, что всё сделал правильно. Соколы – птицы дорогие, а я нахожусь в образе простого солдата удачи, который ищет непыльную работёнку, и мне они по чину не положены. Хотя можно было их спрятать. Но в рюкзаке птиц долго возить нельзя, им свежий воздух нужен. Так что сожаление пришло и ушло, и я в норме.

Чу! Внимание! Из леса приближается человек, и я просканировал окрестности. Всё в норме, и, если судить по эмоциям, это второй разведчик, который следил за дорогой. Мы его ждали, поэтому беспокоиться не о чем. Однако он был чем-то сильно встревожен, а значит, увидел нечто странное или подозрительное. Может, варяг заметил дружинников князя, которые обнаружили наши следы и двинулись за отрядом? Хотя шли мы по лесу осторожно, ведь за плечами немалый опыт партизанской войны. И, вероятно, рядом крутятся местные священнослужители, которыми командует епископ Козьма, коего по настоянию ромейского императора привёз с собой на Русь князь Василько Святославич? Тоже вариант. А если нет, то что тогда? Не знаю, и гадать бесполезно. Поэтому следовало дождаться появления воина и услышать его доклад.

Хрясь! – рядом хрустнула сухая ветка, и на небольшой полянке появился варяг, окинул стоянку взглядом и облегчённо выдохнул, а затем быстрым шагом подошёл ко мне.

– Что на дороге? – задал я ему вопрос.

– На тракте чисто. Но… – Он замялся, и я поторопил его:

– Не жмись, говори, что не так.

– Вождь, – бывалый вояка, прошедший десятки горячих схваток с врагами и переживший войну с крестоносцами, кинул опасливый взгляд на лес, – рядом кто-то есть. Я сидел у дороги и ощущал на своей спине чей-то взгляд.

– Взгляд был враждебным?

Варяг пожал плечами:

– Не могу сказать, вроде бы нет.

– Ясно. Отдохни. Скоро выходим.

Я снова остался один и попробовал найти объяснение беспокойству воина. Однако на ум ничего не пришло. Вот разве только за нами присматривают лесные девы, которых считают воспитанницами леших и засевших в самых дремучих дебрях непримиримых святаров… Это запросто, так как место рядом непростое, за ним в любом случае кто-то должен присматривать. А поскольку тайных агентов церкви или княжеских егерей не наблюдалось, то это могут быть местные волхвы или дзяучонки. Опасно ли это? Вряд ли, но, если к нам кто полезет, того мечами встретим, а ежели с добром подойдут или ограничатся простым наблюдением, то и мы никому зла не причиним.

Тем временем полянку озарил солнечный свет. Наступил рассвет, пора выходить.

Я встал. Воины стянулись ко мне полукругом, и я заговорил:

– Значит, так. Здесь остаются три человека. На них забота о лошадях. Сидеть тихо и не шуметь, и тогда нас не приметят, потому что местные жители сюда не ходят. Остальные идут со мной в болото. Если какой-то непорядок, беспокойство накроет или морок объявится, вернётесь обратно, а я пойду один. Ждать меня три дня и три ночи. Постараюсь управиться с делами пораньше, но может сложиться так, что я задержусь. Тогда меня не ждите. Уходите на соединение с Ратмировичем и Берладником, они знают, что дальше делать.

Воины молчали. Они были не согласны с моим приказом, ибо не привыкли бросать своих, и общее мнение высказал Хорояр Вепрь: