Получив широкое распространение во многих областях, рассматриваемые объекты в должной мере не исследуются в современной юридической науке. Эта ситуация приводит к тому, что в отечественном правопорядке отсутствует четкое понимание, что представляет собой мультимедийный продукт, каков его правовой режим, как осуществляются и защищаются права авторов и иных лиц, участвующих в создании этого объекта.
Как указывалось выше, законодатель упоминает термин «мультимедийный продукт» в ст. 1240 ГК РФ, однако позитивное регулирование отношений, связанных с созданием и использованием этого объекта, отсутствует.
В Заключении Исследовательского центра частного права при Президенте РФ по вопросам толкования и возможного применения отдельных положений части четвертой ГК РФ (далее – Заключение Исследовательского центра частного права) указывалось, что «сложными объектами могут быть признаны только такие представления или такой мультимедийный продукт, которые, с одной стороны, представляют собой единое целое (единый объект), а с другой стороны, имеют сложный состав (структуру), образуемый из совокупности разнородных результатов интеллектуальной деятельности»[14]. При этом авторы Заключения отмечают, что «при отсутствии прямого определения в законе окончательное представление о том, что включается в эти понятия, будет сформировано лишь судебной практикой (выделено мной. – Е. К.)»[15].
Однако российская судебно-арбитражная практика не выработала единого подхода в отношении правовой природы рассматриваемых объектов.
В частности, можно встретить примеры таких дел, где мультимедийным продуктом называется не результат интеллектуальной деятельности, а носитель, на котором он выражен, что очевидно противоречит п. 1 ст. 1227 ГК РФ[16]. В целом отечественная судебная практика идет по пути признания исследуемого объекта программой для ЭВМ или базой данных[17]. Это приводит к тому, что его режим не определяется по нормам о сложном объекте (ст. 1240 ГК РФ). На наш взгляд, такая квалификация юридически некорректна, поскольку база данных – это составное произведение, что означает признание авторских прав лишь на осуществленный подбор или расположение материалов (п. 2 ст. 1260 ГК РФ)[18], а мультимедийный продукт – это единое произведение.
Если ограничиться представлением о рассматриваемом объекте как о программе для ЭВМ[19], в качестве единственного его автора, а значит, единственного правообладателя будет признаваться только программист – автор программы для ЭВМ. Но в процессе создания мультимедийных продуктов (например, компьютерных игр) принимает участие большое количество людей: сценаристы, художники, композиторы и иные лица. При таком подходе их творческий вклад в создание сложного результата интеллектуальной деятельности остается без правовой охраны.
Аналогичной подход имел место в судебной практике Японии[20], где некоторые суды определяли рассматриваемые объекты как программы для ЭВМ[21], но в то же время другие судебные инстанции квалифицировали объекты мультимедиа как «кинематографические произведения»[22]. Впоследствии этот дуализм был преодолен: Верховный суд указал, что мультимедийные продукты следует рассматривать как «кинематографические произведения» по смыслу ст. 2 (3) Закона об авторском праве Японии[23].
Подобного подхода придерживается большинство стран общего права. Правовое регулирование отношений, возникающих по поводу мультимедийных продуктов, получило развитие в праве США с принятием в 1976 г. Закона об авторском праве[24]. Первые судебные решения по правовому режиму мультимедийных продуктов начали появляться в начале 80-х годов[25]. Одним из ключевых стало дело Midway Mfg. Co. v. Arctic International Inc., в котором судья пришел к выводу, что мультимедийный продукт необходимо определять по нормам об аудиовизуальном произведении. К аналогичному выводу суд пришел в другом важном деле Atari Games Corp. v. Oman[26].
Согласно § 101 Закона об авторском праве США аудиовизуальное произведение состоит из серии связанных изображений, которые по существу предназначены для показа с использованием технических средств или устройств, таких как проекторы, видеоустройства, электронное оборудование вместе с сопровождающими звуками, если таковые имеются, независимо от видов материальных носителей, таких как фильмы или записи, в которых работы воплощены[27].
Возможность применения указанной нормы при квалификации исследуемого объекта обусловлена расширительным толкованием понятия серии связанных изображений (a series of related images). Суд рассматривал два возможных толкования указанной фразы: как фиксированной последовательности сменяемых изображений или как связи изображений, представляемой в «некотором единстве» (some kind of unit)[28]. Для того чтобы преодолеть пробел в правовом регулировании без изобретения иных правовых конструкций, суд остановился на последнем варианте.
Тем самым американская судебная практика пошла по пути признания рассматриваемого объекта аудиовизуальным произведением[29].
В доктрине английского права обсуждался вопрос, возможно ли рассматривать мультимедийный продукт как базу данных[30]. Ряд ученых приходили к такому выводу на основании анализа норм статьи 3A3 Закона Великобритании об авторском праве, дизайне и патентах 1988 г. (далее – Закон об авторском праве Великобритании), определяющих базу данных как «совокупность произведений, данных или других материалов» (a collection of independent works, data or other materials), которая охраняется как литературное произведение[31]. Однако в настоящее время в праве Великобритании на мультимедийный продукт распространяется правовой режим фильма[32]. Такого подхода придерживается и судебная практика Австралии, ЮАР[33]. Важную роль в определении правового режима мультимедийного продукта сыграло решение судьи по делу Nintendo Co. Ltd v. Golden China TV Game, по которому рассматриваемым объектам была придана правовая охрана как фильмам. Такой вывод основан на применении судом к исследуемому объекту понятия кинематографического произведения, определяемого в Законе об авторском праве ЮАР как «последовательность изображений, которые при использовании механических, электронных или иных устройств рассматриваются как движущиеся изображения» (any other mechanical, electronic or other device, of being seen as a moving picture)[34].
Однако в Заключении Комитета по совершенствованию законодательства об авторском праве Австралии указывается, что для наиболее подходящей защиты мультимедийных произведений не следует вводить новую категорию, а понятие кинофильма не распространяется на рассматриваемые объекты. Поэтому необходимо использовать категорию аудиовизуального произведения, разработанную в американском праве (см. выше)[35].
