Анна безумно любила свою маму, хотя иногда и задавалась вопросом, отчего они совершенно несхожи внешне.

   Когда девочке исполнилось два, и она первый раз пошла в школу, мама сказала, что на самом деле они не биологические родственники, что вовсе не означает, что она не любит Анну. С тех пор Анна четырежды меняла школу, каждый раз переходя в новый класс, чтобы не выделятся среди других детей. Сейчас, к счастью, темпы ее физиологического развития заметно снизились, поэтому не было нужды переезжать так часто, но где бы девочка ни оказалась, общение со своими одноклассниками не было для нее в радость. Гораздо с большим удовольствием она общалась с учителями, что тоже, в общем-то, было странно. Взрослые перешептывались, а между собой называли ребенка гением.

   Дети ее ненавидели.

   Детский коллектив в ее теперешней школе больше всего напоминал волчью стаю, где был свой альфа-самец - Питер Кент и по меньше мере две альфа-самки Ребекка Марион и Кларисса Бьорк, из-за всех сил сражающихся за его внимание. Другими доминатами были Джош Рей, Боб Иден и Харви Маккой. Доминирующие волки контролировали поведение других членов стаи, высматривая, вынюхивая и выслушивая низкоранговых зверей стаи, они модифицировали их социальную активность и степень агрессии в отношении к Анне и другим одиночкам. И нередко обидные прозвища и подначивания были не самым худшим.

   Физически Анна не была настолько сильна, чтобы дать обидчикам отпор, поэтому ей приходилось искать защиты у преподавателей и персонала.

   Ее даже не радовала смена школы, так как в новой все повторялось с удивительной точностью. Снова и снова.

   Мама тихонько напевала, колдуя над плитой. В воздухе стоял удивительный аромат корицы, мяты и шоколада.

   - Будешь какао, дорогая?

   Мама всегда заранее знала о приближении Анны. Как и то, когда девочка была расстроена, огорчена или что-то недоговаривала.

   - Да, пожалуйста.

   Анна села за стол, глядя на уже стоящую перед ней тарелку со свежей выпечкой и стакан горячего какао.

   - Как называется отел головного мозга, отвечающий за распознавание всех моих желаний?

   Мама рассмеялась, вытаскивая из духовки противень:

   - Не думаю, что такой есть. Скорее это просто интуиция.

   - Ты поешь со мной?

   - Конечно.

   Достав кексы из формочек, мама выложила их на большую тарелку и поставила на стол перед Анной.

   - С изюмом, как ты любишь, и ничего лишнего.

   Анна взяла кекс и откусила маленький кусочек, чтобы не обжечься, пробуя нежное вкусное тесто и ожидая вопроса о школе. Это был неудобный момент. Ей не хотелось волновать маму, но и лгать она тоже не могла. Но время шло, а они все еще ели молча. Доев четвертый кекс, Анна с любопытством взглянула на маму. Та сидела, опустив взгляд на пустую тарелку, усыпанную крошками, уголки ее губ так же были опущены вниз, что было нехорошим знаком.

   - Мы завтра уезжаем, - сказала она, наконец, взглянув на дочь. - Надеюсь, ты не против?

   Анна вздохнула с облегчением: если единственные переживания мамы связаны с предстоящим переездом, все не так плохо.

   - Нет, конечно, хочешь, чтобы я сегодня вечером начала складывать вещи?

   - Да. Займись этим сразу же после ужина, - она несколько раз сжала и разжала кулаки, насколько это вообще было возможно с длиной ее ногтей. - И возьми только самое необходимое: четыре смены одежды, компьютер, деньги, что я оставила тебе. И никаких книг, ты слышишь?

   - Да, мамочка.

   Женщина с облегченнием выдохнула, чуть расправив плечи:

   - Остальные вещи привезут несколько позже, так как сейчас нет свободных машин. Но мы ведь с тобой не пропадем, правда?

   Она улыбнулась, и Анна, как зеркало, повторила движение ее губ. Жаль, что она не такая красивая, как мама. И вдвойне жаль, что она никогда такой не станет из-за разницы генетического материала.

   - Собирайся, я сама здесь все уберу.

   Анна вбежала наверх по лестнице и сразу же достала из шкафа небольшой рюкзак, идеально подходящий для ее роста.

   Что-то было не так.

   Но так ли это важно, если уже утром они уедут, и, чтобы не расстроило мамочку, оно останется здесь? Первым делом в рюкзак легла одежда, между которой аккуратно спряталась детская мягкая игрушка, которые Анна никогда не любила, но зато внутри помещалось несколько тысяч наличкой. Затем ноутбук, плеер, телефон и целая куча шнуров. В боковой карман поместились несколько шоколадных батончиков. И, не удержавшись, она сунула туда еще и первую попавшуюся на глаза книгу. Без еды и воды Анна смогла бы еще прожить некоторое время, но точно не без новых знаний. Можно было, конечно, читать с компьютера, но ведь и можно питаться полуфабрикатами вместо нормальной еды.

   Когда она уже собиралась спускаться вниз, сказав, что рюкзак готов, внизу, судя по всему с гостиной, послышался какой-то грохот. Затем раздался женский крик и прогремело три выстрела.

Что делать?

Анна инстинктивно закрыла дверь на замок и замерла, не в силах пошевелиться. К ним в дом кто-то проник, и у этого кого-то очень дурные намерения. Она слышала выстрелы...

О, Боже, пусть с мамочкой все будет нормально.

На лестнице послышались чьи-то спешащие шаги, и кто-то постучал в дверь комнаты. Анна перестала дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия, быстро соображая, где бы спрятаться. Шкаф? Слишком банально. Кровать? Балкона у нее в комнате нет, до земли слишком далеко, чтобы пытаться выпрыгнуть в окно.

   - Анна? - голос мамы. - Ты здесь, дорогая? Я спугнула этих людей, но у нас совсем нет времени. Нужно выбираться отсюда, пока они не призвали помощь.

   Анна схватила рюкзак и открыла дверь. На пороге стояла мама в блузке, забрызганной кровью. Левую руку она прижала к животу.

   - Ты ранена, мамочка?

   - На это сейчас нет времени. Дай мне руку, нам пора убираться отсюда.

   - Кто эти люди? - спросила Анна, уступая. - Что им надо?

   - Они пришли за тобой.

   - Почему?

   - Потому что ты особенная.

   В гостиной царил ужасный беспорядок. Стеклянный столик был перевернут, а пол сплошь усыпан осколками битого стекла. Диван и два кресла сдвинуты на бок, в стене следы от пуль. Ковер у входной двери запятнан кровью. Спустившись, Анна перевела взгляд в сторону и закричала, глядя на распростертое у стойки тело. Чья-то рука сжалась поверх ее запястья. Женщина, которая больше не выглядела как ее мать, зацокала языком. Несколько секунд спустя отворилась дверь, ведущая в спальню, и оттуда вошли двое вооруженных мужчин.

   Женщина присела на корточки, приковав взгляд Анны.

   - Ну-ну, не надо так кричать, Андромеда. Мы отведем тебя домой. И на этот раз больше никакой лжи, даю тебе слово.

  1.3

Клаустрофобия -- психическое расстройство, боязнь замкнутых или тесных пространств. Проявляется как приступы панического страха при нахождении в ограниченном пространстве, таком как автомобиль, лифт или даже палатка. Страх находиться в толпе также является формой клаустрофобии.

   Джад разглядывал кровоподтеки на теле, для чего ему приходилось то и дело отодвигать в сторону клочья ткани. Хирургические перчатки создавали неприятное ощущение второй искусственной кожи, а из-за талька казалось, будто руки покрыты слоем муки или мелкого песка. Но перчатки были необходимы, чтобы не оставлять следов.

   Тело принадлежало девушке, которой по внешнему виду можно было дать лет двадцать пять, но найденные в сумочке права на имя Кристины Бейтц уменьшали это число до девятнадцати. Джад случайно наткнулся на труп в одном из тупиков в бедном районе города. Он лежал за мусорным баком, прикрытый сверху целлофановым пакетом для мусора. Да и вообще парень вряд ли обнаружил его, если бы не услышал писк крыс, прогуливаясь вверх по улице. Теперь тело было не только избито, но и изгрызено мелкими визгливыми грызунами. Кожа была покрыта множественными гематомами, впрочем, слишком мелкого размера, чем если бы они остались от ударов кулаков или даже тонкой палки. Ни одной серьезной раны внешне не было заметно. Значит, скорее всего, девушка умерла от внутреннего кровотечения, оторвавшегося тромба или просто от травматического шока, но последнее отпадает, если только достаточно большой объем крови не вылился во внутреннюю полость тела.