Он провел ладонью по голове мертвого товарища. И, пригнувшись, поспешил в сторону зарослей. Тех самых, что чернели вдоль берега. Приблизившись к ним почти вплотную, Бортник догадался, откуда появилась первая группа вормов.

Это были кусты-кровопийцы. Растут они всегда густо и нрав имеют пренеприятный для любой живности, включая человека. Ветви длинные и гибкие, с колючками. Как только воткнется колючка в жертву, куст тут же начинает высасывать кровь.

Соваться в такие заросли верная смерть и даже подходить слишком близко опасно. Ветки у кустов не просто торчат, а реагируют на теплокровное существо, словно щупальца осьминога. Однажды на глазах Бортника в заросли «кровопийцев» на ходу вломился дикий тур. Здоровенный, вроде, бычара, а обратно так и не вырвался, не сумел. Облепили его колючие ветки и за минуту всю кровь выкачали. А ведь крови в нем целая бочка.

У вормов тоже кровь, хотя и гнилая. Поэтому сквозь кусты им не пробраться. Но в зарослях была прорублена свежая просека. Вормы, возможно, и прорубили. Зачем? Да кто ж этих «трупоедов» поймет?

Бортник знал, что ветви «кровопийцев» горят не ярко, но почему-то очень долго, почти не давая дыма. А еще порошок из высушенных веток быстро останавливал кровотечение. Да черт его вообще знает, зачем вормы могли рубить кусты. Может, они ими питаются.

Дело было не в этом, а в том, что темные фигуры неизвестных быстро приближались, перейдя на бег. А вот Бортник передвигаться быстро не мог. Огнестрельная рана на ноге, полученная недавно в стычке, едва успела затянуться. А тут еще взбесившийся ворм с его клыками – порвал-таки, сволочь, бедро…

Нет, по берегу не убежать – достанут. В драке же против пятерых ему сейчас не выстоять. Да даже и против четырех. В особенности, если это не вормы, а осмы. Да даже и дампы – хрен редьки не слаще…

Правда, знать бы наверняка, что там дальше, в глубине зарослей? Лежка вормов? Других мутантов? Тропинка?

Бортник продолжал косить глазом влево, контролируя перемещения неизвестных. И это спасло его от гибели. Он не столько увидел, сколько почувствовал приближение смертельной опасности и резко присел. И через мгновение над его головой просвистела стрела.

Времени на раздумья не оставалось. Бортник перекрестился и шагнул в темноту, стараясь держаться центра просеки. Кусты тут же зашипели, зашевелив ветками.

Неизвестный добрался почти до самой стены и свалился, окончательно обессилев. Ему оставалось преодолеть каких-то два десятка метров, но он не сумел. И сейчас неподвижно лежал, раскинув руки и уткнувшись лицом в землю.

У него были очень светлые, почти белые, волосы – большая редкость среди темноволосых тоболяков. Павел, занимавший пост на третьем ярусе колокольни, заметил его около получаса назад. Когда уже начало всходить солнце. Заметив, позвал напарника – Тощего Антипа.

Тот долго всматривался, прищурив один глаз – до неизвестного в тот момент оставалось метров сто, – затем неуверенно протянул: «Странный какой-то. Пьяный, что ли?»

Павел пожал плечами. Может, и пьяный. Да только откуда ему тут взяться?

«На мутанта, вроде, не похож, – продолжал рассуждать Тощий. – Может, маркитант какой заблудился?»

«Нет, – сказал Павел. – Торгаши, они без своих синих жакетов не ходят. Понты у них такие, ты же знаешь. Да и с какого бодуна ему под утро по Большому логу переться? В Мертвую Зону? Так туда проще вдоль Иртыша пройти. Разве что совсем крыша съехала».

«Ну, мало что… Может, чего не поделил со своими и поцапался. А жакет, предположим, потерял…»

Дозорные так и не сошлись во мнении по поводу неизвестного. Сначала хотели сообщить о нем старшему караула, но потом решили подождать. Они знали, что старшой недавно лег прикорнуть, и будить его без серьезных оснований не хотелось.

А подобных оснований, похоже, не вырисовывалось. «Беляк», как окрестил его Павел, шел один и не прятался. И уже по этой причине вряд ли мог представлять серьезную угрозу. Кроме того, он был очень сильно, возможно, смертельно, изранен.

Это стражники поняли, когда «беляк» подошел ближе – шатаясь, спотыкаясь и все чаще падая. Тогда и разглядели, что он весь в крови, начиная с головы и заканчивая ногами, – в крови и грязи. И без оружия.

Падая, он какое-то время лежал, собираясь с силами. Потом поднимался, делал несколько неуверенных шагов и снова валился. А затем и подниматься перестал. Лишь полз. Пока не уткнулся лицом в землю.

Убедившись, что «беляк» не подает признаков жизни, Павел высунулся из оконного проема и внимательно огляделся.

По левую руку от него, примерно в полукилометре от кремля, на берегу Иртыша располагалась основная база маркитантов. Видел ее Павел не особо хорошо – закрывал склон Троицкого мыса. Прямо перед Сновидом, почти от стены кремля и до берега тянулся широкий лог, который тоболяки называли Большим. Он образовался на юго-западной части мыса после падения огромной бомбы.

По правую руку от Павла, в северо-западном направлении, находилась Мертвая Зона. Ее территорию несколько лет назад прибрали к рукам маркитанты, поставив охранение и оборудовав торговые ряды. И получалось, что почти вся площадь лога, включая часть берега, находилась между базой маркитантов, Мертвой Зоной и кремлем.

Это место – с западной стороны кремля – считалось самым спокойным для дежурства и безопасным. Открытое пространство отлично просматривалось со стен и башен до Иртыша, поэтому нападение отсюда было практически исключено. Пакость могли устроить лишь маркитанты, но у тобольской общины с ними был заключен мирный договор.

Да и зачем торгашам на кремль нападать? Им и нео не мешали, когда в кремле сидели, а уж с людьми-то и вовсе ни к чему воевать. Маркитантам от людей сплошной доход…

Правда, ночью, особенно темной, по логу мог пробраться кто угодно. И ухо в охранении держали востро. Но это ночью. А сейчас уже, считай, рассвело. Так что…

Белобрысый незнакомец, ясен пень, из чужаков – рассуждал Сновид. В общине он всех знал в лицо, тут к гадалке не ходи – не наш. На мута совсем не похож. Выходит, пришлый? Или все-таки маркитант, который решил сбежать от своих? Такое, конечно, крайне редко случается. Но случается, ему ли об этом не знать…

Пришлый или маркитант может представлять для общины пользу. Это всегда новая информация, так учил дядя Павла Ринат Ворон. А этот «беляк», наверное, нуждается в срочной помощи. Вот окочурится сейчас, и нехорошо как-то получится. Считай, готового «языка» потеряем.

С другой стороны, тот же Ворон говорил, что чужаки всегда опасны. Если не лазутчик, так скрытый мутант. И чего ему, Павлу, над этим париться? Вот проснется старшой, пусть и…

…помогите… люди… помог…

Павел вздрогнул. Мотнул головой. Взглянул вниз. Незнакомец лежал неподвижно. Или чуть шевелится?

Сновид обернулся. Тощий стоял у восточного окна, опершись плечом на проем. Спокойно так стоял, без интереса к окружающей действительности.

– Эй, Антип… Анти-и-ип.

– …А, ты чего? – Тощий ответил после паузы, встрепенувшись. Задремал, что ли?

– Да так, ничего. Ты это, сейчас мне ничего не говорил?

– Я? – Напарник удивленно поморгал глазами. Затем потянулся, раздвигая плечи, и смачно, от души, зевнул. – Чего я мог говорить?

– Понятно. Знаешь, я все же старшого разбужу. Надо бы на этого дядю глянуть поближе. А то помрет, неровен час.

– …Ну, разбуди. Может, и вправду надо его затащить и допрос снять. А я это, прикрою сверху, если чего. – Антип выразительно поправил на груди ремень налуча, из которого торчало «плечо» среднего лука.

– От чего прикроешь?

– Ну, мало ли что. И вообще – будь осторожней. Вдруг это какой мутант на самом деле? Возьмет, да набросится.

– Ладно, – сказал Павел. – Я учту…

Когда он пришел в караулку, то выяснилось, что старшой отправился проверять посты. А это на полчаса – не меньше. Пришлось Сновиду возвращаться в здание колокольни. В помещении на первом этаже находился Ванька Бугай – сидел и сосредоточенно затачивал напильником лезвие своего верного бердыша.