- Увидишь, что такое, - ответил ему тот, подводя к двери с буквой "М". - Заходи.

      Алекс, пожав плечами, подчинился.

      В туалете, на длинном подоконнике сидели пятеро одиннадцатиклассников. Об этой пятeрке вся школа наслышана не меньше самого Алекса. ГМНА ("активные гомосексуалисты-маньяки-насильники"; ещe эта аббревиатура расшифровывалась, как Госцов, Мотора, Несмалов, Аксенко, пока в их компашке не появился пятый, Минуто) называли их в узких кругах. И теперь они что-то хотели от Алекса. Насколько он помнил ситуацию своей школы, то, если эти ребята и растлевали младшеклассников, то только каких-нибудь слабохарактерных новичков, и то - занимались этим в квартире у кого-нибудь, чтоб свидетелей не было, но, чтоб в открытую, в школе, это был полный абсурд.

      - Машина тебя сильно ударила? - спросил у Алекса Госцов.

      - Не очень, - ответил тот.

      - А мечтал, чтоб сильно ударила? - продолжал его тот одолевать вопросами, - чтоб до смерти ударила, мечтал?

      - С чего вы взяли, - скромно ответил Алекс. - Я нечаянно под неe попал.

      - А брат твой другое сказал, - проговорил ему Аксенко, - что ты у него в долги залез и в отместку он пообещал рассказать всe про тебя. Сколько ты ему бабок должен?

      - Что он про меня собрался рассказать?

      - Что ты в рот берeшь, - ответили ему.

      - Чтоооо?!! - вне себя от ярости протянул Алекс. - Скажи лучше, что ты всe придумал, не то я этого Вову закопаю заживо!

      - Не закопаешь, - сказали ему. - Вспомни Петю Галимова или Гейгея Петухова, - напомнили они ему о злосчастной судьбине двух новичков, Петра Глинова и Сергея Петрова. - На их поведение тоже пожаловались подобным образом, теперь эти две матрeшки не то что в школу больше не ходят и из дому ушли, вообще - без вести пропали.

      - И чe ты этим сказать хочешь? - постарался Алекс сделать тон как можно больше угрожающим.

      - А то, - ответили ему, - что ты тихо-бесшумно делаешь нам по очереди минет и о тебе, кроме нас шестерых, никто ничего не знает. Ну как? Можешь не соглашаться, мы просто спрашиваем - не заставляем.

      - Ох и гады же вы, ребята! - процедил им Алекс, вместо ответа, собираясь выходить из этой мерзкой комнаты.

      Но здоровяк Степан Силенко загородил ему проход.

      - Как хочешь, - пожали ребята плечами, - хозяин-барин. Но ты не торопись. С тобой ещe не договорили.

      - Брат про тебя ещe кое-что рассказывал, - заметил ему Мотора, когда Алекс остановился и повернулся. - Говорит, что ты с вороной разговаривал.

      - Что?! - у Алекса сердце так и ушло в пятки, но виду он постарался не подать:

      - С какой вороной? - спросил он с положенным сарказмом. - У вас чe, ребята, чердачки поехали...

      - Не обращай на него внимания, - заметил ему Аксенко. - Это у нас феня такая: "разговаривать с вороной", значит, подвигаться разумом, болтать с самим собой. Это имеется в виду.

      - И брат говорит, что ты болтал сам с собой...

      - Слушайте, ребята, вы уже замучили меня своим идиотизмом, - произнeс Алекс усталым голосом.

      - Ну ладно, иди, - разрешили-таки ему, - раз про ворону рассказывать не желаешь.

      И опять Силенко загородил ему дорогу...

      - Может, бухнeшь с нами? - поинтересовался он у Алекса. - Парень ты, видим мы, не хилый и упругий. Налить на тебя? - Хоть он и знал, что не заставит этого упругого парня пить спиртное, но... На него как будто что-то нашло...

   Алекс вышел из туалета сам не свой. Перемена уже десять минут назад закончилась. И весь Алексов класс был сейчас в спортзале, маялся дурью (кто-то боксировал грушу, кто-то на спор подтягивался, в общем, занятие находилось каждому), поскольку физкультурника временно не было в школе (поскольку он никого не оповещал о своём местонахождении, то можно предположить, что в данный момент этот чудило парится в камере, и телефон у него отобрали менты) и завуч всем классам в часы уроков физкультуры предоставлял полную свободу действий. Вот и Алекс решил переодеться в спортивный костюм и поотрабатывать прыжки сальто на пыльных матах, как всегда выстроившись в очередь.

То есть, если бы с ним что-то там сделали в туалете старшеклассники (если бы угрозы старшего братца хоть как-то бы, да материализовались), то он бы вот так вот просто не попёрся бы на этот псевдо урок. Он бы непременно вернулся в прежний, старый-добрый лесочек. Сел бы, как и прежде, на пенёк... Но ни в коем случае не выстроился бы, как дурак, в эту очередь.

      Итак, Алекс вошeл в пустынную раздевалку, открыл свой шкафчик, разделся до трусов, и уже собрался натягивать трико, как раздевалка в одну секунду наполнилась его одноклассниками.

      - Ты в туалете был? - полюбопытствовала у него Вика Дроздова, огромная баба, заводило и заправило всего класса. Она вырвала у него из рук трико и подкинула вверх; то повисло на подпотолочной балке.

      - И что? - сделал он вид, что не испугался.

      - Тебя изнасиловали? - спросила она, и по еe голосу не было понятно, за него она или против него.

      - С чего ты взяла? - На этот раз в голосе его прозвучала нотка испуга, как предчувствие несправедливости.

      - Пусть покажет очко, - намекнул ей кто-то. - Очко не врeт.

      - Спусти трусы, - попросила его Дроздова.

      - Чего?!! - протянул он ей. - Только пальцем тронь!

      - Куда тебя "пальцем трогали"? - нашeлся некто из умников. - Вниз или вверх?

      - Заткнись, кретин! - шикнула на него Дроздова.

- А что я ему такого странного сказал?!

- Ты торопишь события. Просто, смирно постой и помолчи.

- Ну, лады.

- Если тебя не насиловали, ты должен доказать всем, - вернулась к Алексу Дроздова, - не то будешь матрeшкой.

      - Ну что, - хихикнул кто-то, - покажешь попу или нет?

      - Пускай тогда девчонки выйдут, - сказал Алекс.

      - А как мы им тогда докажем, что ты не матрeха? - спросил его кто-то из ребят. - Они ведь все фомы неверующие.

      - Не буду я снимать трусы! - схватился Алекс за свои семейки, чтоб никто сзади незаметно не сдeрнул их.

      - А нам наплевать! - сказала Дроздова. - Но матрeх в нашем классе никогда не будет. Выкручивайте ему руки, - отдала она распоряжение ребятам. И те с удовольствием принялись за дело, как тот не сопротивлялся. Только слышались смешки девушек и голоса исполнителей приговора Дроздовой, "снимаем с него трусы полностью!"

      Трусы уже залетели на балку, вслед за трико, и весь класс воочию убеждался, что их белая ворона, Александр Рохов, не подвергался анальному половому акту.

      - В чeм же тогда дело? - удивлялись все, внимательно осмотрев его не повреждeнный ничем анус. - Почему же он так долго проторчал в туалете с ГМНА?

      Но, как только в раздевалку вбежали семеро девушек (одноклассниц Алекса), всe сразу стало ясным.

      - Он им делал минет, - оповестили всех вбежавшие. - Мы только что с ними разговаривали. Они ответили за базар! - утвердили те свою новость.

      - Не может быть! - смотрели все на Алекса с отвращением. - И он даже не укусил ни одного из них?!

      - НЕТ!! - сами изумлялись те. - Это всe из-за его брата. Он что-то не поделил с Рохом и рассказал ГМНА, что Рох дрочил, вот те и уговорили его подрочить им.

      Алекс от стыда и ярости на брата уже и не знал, что ему теперь делать, бросаться под поезд, если удастся сегодня с большим трудом вырваться из этой зловещей школы.

      - Ты что, - взглянула на него Дроздова с ещe большим презрением, - занимался онанизмом?!! Этот же ГРЕХ ещe страшнее мужеложства!

      Алекс ничего не ответил - не имело для него смысл признаваться всем в том, что он ни разу в жизни не мастурбировал. Не потому что в любой момент его мог поднять на смех вездесущий и подкрадывающийся из-за каждого угла брат Вова, а потому что считал, что любой порок разрушает в человеке талант.