И ворона вспорхнула и, не оглядываясь, исчезала в сгущающихся сумерках. Хотя, как может оглядываться быстро летящая птица? Тем не менее, Алекс провожал еe взглядом не слишком долго, в самый последний момент вспомнивший, что он дико устал и жутко хочет спать.

      Пробудила его адская боль в переносице.

Пробудила ровно через тринадцать часов, тринадцать минут (иногда случаются Такие совпадения)... тринадцать секунд.

      Глаза Алекса ещe не открылись, но он уже понял не только то, что его пытаются оставить без носа (и то, что, кроме его шестнадцатилетнего братца, на такое ума ни у кого больше не хватило бы), но понял он также и то, за что на него соизволила свалиться такая мука. Но... впервые в жизни Алекс ошибся в своeм брате, решив, что перед сном он забыл спуститься на улицу и вернуть на место сапог.

      - Просыпайся, Карлик Нос! - тянул брат его за нос. Обычно брат над ним так не издевался; в основном издевательства были мелочные: кроме "крапивки" и "индейца" (Индеец Головожопа, - как Вова именовал это своe самое жестокое истязание, шутя таская по всему дому брата за волосы - "лишая скальпа"), на большее у Володи фантазии не хватало. А это было что-то неожиданное. Обычно, если брат хотел его разбудить, то самое большее, на что хватало его подлости, это набрать в ковшик воды, пролить ему на простынь, а потом орать из окна на всю улицу, "смотрите все, рыбак наш опять во сне рыбачил!"

      - Одпусти дос! - загнусавил Алекс. - Одпусди, урод!

      - Не одпусчу! - с удовольствием передразнивал его тот. - У бедя дасдроение сeддя ходошее.

      Но Алекс молниеносным ударом отбил руку брата и нос его пронзило резкой болью.

      - Ты чe, козeл, - заорал Алекс на него, как только смог нормально разговаривать, - вконец офонарел?!

      - Да это я шучу, - объяснял ему брат. - Что, больно?

      - Да нет, щикотно! Кретин! - Алекс знал, что единственный из людей, кто никак не реагирует на обзывательства, был его братом.

      - Твой папа, - дополнил Вова. Так он реагировал на оскорбления.

      - ...нагадил тебе в рот, - дополнил в ответ Алекс.

      - ...но мы с тобой поменялись ртами... Кстати, - осeкся вдруг он, переведя взгляд в другую сторону, - а я не понял, где мой сапог? Ты его вчера за ужином не съел случайно? Куда ты его спрятал, придурок? - постепенно повышал Вова голос.

      - У сапога своего и спроси, - ответил Алекс слегка неуверенно.

      - А почему тон у тебя изменился? - обратил тот внимание на испуг брата. - Куда ты дел сапог?! - неожиданно схватил его Вова за нос и начал выкручивать. - Ты, Карлик Нос! Отвечай, а то оторву! - уже орал Вова в ярости.

      - Уродил из окда! - выл Алекс от зверской боли.

      - Чдо? - сжал тот нос ещe сильнее, - я пдохо сдышу! Гдомче, пожадуйсда!

      Но нос брата он отпустил, едва только за его спиной раздался пьяный голос матери. Ему она была родной матерью, в отличие от пасынка, Алекса.

- За что ты его? - спрашивала она с усмешкой, как будто еe забавляло положение своего пасынка. Вообще, мачеха к Алексу относилась по-человечески и часто защищала его от брата, но это происходило, пока она была трезвой...

      - Он мои сапоги кому-то продал, - ответил тот.

      - Неправда! - запротестовал Алекс, - я его уронил, я щас за ним сбегаю.

      - Стоять! - вскрикнул Вова, но Алекс уже выскользнул из его рук.

      - Этот придурок обменял их на десять плейбоев! - объяснил он нетрезвой и усмехающейся матери. - Да его задавить мало!

      - Я тебе задавлю!!! - театрально погрозила мать сыну пальцем, - не трогай маленьких щенят!

      - Да кому он нужен, - плюнул Вова в сторону исчезнувшего за дверью брата, - у него ни друзей ни девчонки. Самый натуральный отброс!

      Алекс в это время был уже на улице, под окном, там, где по идее должен валяться сапог Вовы. Он один, поэтому, если б под окнами проходил кто-то одноногий (левоногий), то только таким образом сапог бы мог исчезнуть. Но, хоть лопни, его не было...

      - Ну и чe? - раздался из окна голос старшего брата, - судя по всему, ты из окна его уронил? И, судя по всему, его уже и след простыл. Мам, я ж тебе говорю, что врeт он. Он их на плейбои обменял. Опять под одеялом простынь тебе будет пачкать своим семенем; опять не настираешься после него.

      - Чe ты врeшь! - заорал на него Алекс. - Мам, посмотри-ка под своей подушкой, нет ли там ничего.

      - Да-да, мама, посмотри-посмотри!

      А мама, как будто сердцем чувствуя недоброе, зашла в свою спальню и подняла подушку. - Ах ты ж ...лядь! - увидела она там новенький сапог своего сына.

      - Видишь, мама, что этот непослушный сын себе позволяет, - раздался из-за спины той голос Вовы, - а ты говоришь, не трогай маленьких щенят. Паршивых щенят в унитазе топят, мама.

      Но мама его уже не слышала, обходя и покачиваясь, направляясь к окну.

      - А ну вернись домой, паразит! - гаркнула на пасынка она.

      - Это Вова! - заоправдывался Алекс. - Это он! А на меня спирает!

      - Я сказала, вернись! - не слышала она писклявого голоска Алекса. - Не то хуже будет. Не усугубляй свою горькую участь!

      Алекс, глядя в еe пьяные глаза, решил, что ему ещe долго нужно перекрикивать эту нетрезвую женщину, чтоб она хоть что-то поняла. И он потихоньку побрeл в сторону близлежащего леса. Поскольку они жили на окраине города, то лесополоса была достаточно недалёко.

      - Отойди-ка, мама, - попросил еe сын, - я его сейчас заставлю вернуться. - И заорал, высунувшись из окна, когда мама отошла в сторону. - Если ты не вернeшься, я всем в твоей школе расскажу, как ты по ночам в постели рыбачишь.

      - Расскажи лучше, как ты под одеялом простынь пачкаешь своим... семенем, - брякнул Алекс невесть что; первое, что взбрело ему в голову.

      - Я знаю, как тебя опозорить! - орал Вова, но Алекс его уже не слышал; он был далеко.

      "Это она сказала?! - не мог Алекс до сих пор поверить своим ушам. - "Не усугубляй свою горькую участь". Она ж и слов-то таких не знает! Я еe такой никогда ещe не видел (не пьяной он еe не видел, а странной, словно сошедшей со страниц книги какого-то сумасшедшего писателя)... Да я и брата своего таким не видел... Впрочем, какой он мне брат! Седьмая моча на псевдокиселе!"

      В данный момент он сидел на пеньке, - ноги его ходить уже не могли. Но ещe пару минут посидит и продолжит свою прогулку по лесу. Чего он в лесу искал, он и сам не понимал; может ворону?.. Он даже не обращал внимание на то, как странно лес выглядит в это утро. Обычно, если он иногда и прогуливался по лесу, то путь его всегда сопровождал вороний грай. Он всегда думал, что это они его приветствуют, радуются ему. Но сейчас "радоваться" его очередному появлению в лесу было некому. Лес, словно был нарисован; такой мертвенности Алекс ещe ни разу в жизни ни за чем не замечал.

      Ближе к вечеру он решил заглянуть домой; может, мать мало-мальски протрезвела.

      В школу Алекс пришeл через два дня. Вошeл в класс, сел за свою парту и улыбнулся. Всe-таки, хороший он нашeл способ налаживать отношения в семье, когда в субботу вечером мать его чуть живьeм не съела, и он едва успел ускользнуть, и неподалeку от дома, пока она что-то орала в приказном тоне, он попал под машину, не заметив, как дорога начала переходить его, а не он - дорогу.

      Когда он входил в класс, урок уже заканчивался. И все четыре оставшиеся минуты Алекс просидел улыбаясь.

      - Пойдeм, покурим, - подошeл к нему на перемене Степан Силенко из параллельного класса.

      - Я ж не курю, - ответил ему Алекс, - ты знаешь.

      - Ничe, научишься, - потянул он его за рукав в сторону туалетной комнаты.

      - Да что такое-то? - никак не мог Алекс понять поведения этого парня.