6
Алла Петровна долго стояла перед открытым настежь шкафом, разглядывала свои платья, раздумывая, что ей сегодня надеть. Хоть и не все вещи были новые, но и не вышли еще из моды, особенно здесь, в Зуеве, где продолжали носить такие фасоны, от которых она давно отказалась.
Из своего немалого жизненного опыта Алла Петровна успела вывести одно непреложное правило: люди в большинстве случаев оценивают тебя не столько по твоим настоящим качествам, сколько по тому, как ты сумеешь себя поставить. Особенно с самого начала. Здесь имеют значение твое поведение, настроение, особенно внешний вид, одежда. А в женском коллективе чаще всего именно одежда. Хотя и проверена жизнью истина, что только встречают по одежке, но и тут бывают исключения. И не так редко. Бывает, все очень долго находятся под первым впечатлением, тем более если ты сознательно его поддерживаешь. Алла Петровна это умела делать.
Сегодня ей хотелось быть праздничной, красивей, но в то же время хотелось, чтобы одежда на ней была строгая, без намека на кокетство, пусть и простительное для женщины, только не в школьном коллективе. Там это кокетство могут расценить, чего доброго, как легкомыслие.
Она достала голубой костюм, который надевала лишь однажды на какой-то банкет.
Надев этот костюм, взбила волосы, стянула их в толстый узел и еще долго стояла перед зеркалом, приглядываясь, не видать ли где седых. Вчера весь вечер красила их, добиваясь естественного светло-каштанового цвета. Приколола золотую брошку, поморщившись, сняла ее, повесила на шею мелкую, чуть заметную на загорелой коже золотую цепочку. Обула белые босоножки на шпильке. Вошла на кухню - руки в боки, - вся золотисто-голубая, прямая и высокая, повернулась перед мужем, который, спеша на работу, стоя допивал свой чай. Кажется, она не произвела на него впечатления, ибо он спокойно спросил:
- По какой улице пойдешь?
- А тебе это зачем? - обиделась Алла Петровна.
- Подошлю самосвал с грузчиками. Трупы подбирать. Представляю, сколько мужиков пооткручивают себе шеи, оглядываясь.
- Одного самосвала будет мало, - сверкнула белыми зубами Алла Петровна.
И правда, когда она шла по улице, то заметила, как бросают на нее быстрые взгляды встречные.
Несмотря на уверенность в себе, она волновалась, как и в тот день, когда шла на свой первый урок. И радость была в душе точно такая же. Она всякий раз холодком пробегает по телу перед чем-то торжественным, новым, еще не изведанным. Алле Петровне трудно было собраться с мыслями, сосредоточиться. Она шла, счастливая и красивая, улыбаясь своему настроению, солнечному дню, встречным людям. С таким чувством - чувством легкости и радости - она вошла и в школьный двор, пестрый от красных галстуков и белых кофточек, от многочисленных букетов цветов. Ученики стояли кучками, что-то рассказывали друг другу, громко и весело смеялись. Младшие неугомонно носились по двору. В строгом молчании, облепив крыльцо, стояли родители. И все они, родители и дети, почтительно расступились, пропуская ее к школьным дверям. Эта почтительность помогла Алле Петровне как-то сразу почувствовать себя учительницей. Войдя в учительскую, она сдержанно улыбнулась, лишь бы только сверкнуть своими белыми зубами, которые, знала, придавали ее лицу еще большую привлекательность. Поздоровалась. Почти все - кто открыто, кто мельком, кто искоса, не отрываясь от книги или тетради, - глянули на нее. Во взглядах она успела заметить непонятную ей иронию. Эта ирония особенно была заметна на лице Антонины Сергеевны, директора школы, которая стояла, опершись на подоконник, в строгом костюме в белый горошек и сама вся строгая и подтянутая. И лишь одна учительница, мелколицая, с грустными глазами, с тонким хвостиком светлых волос, перехваченных, как у подростка, черной резинкой, посмотрела на нее сочувственно. Быстрым взглядом окинув себя - нет ли в ее одежде каких изъянов, - Алла Петровна не стала рассуждать, почему она произвела такое двойственное впечатление, сразу прошла к директору и спросила:
- Где журнальчик моих вундеркиндов?
- Там, - кивнула Антонина Сергеевна на шкаф с заляпанными чернилами полками. На них стояли классные журналы в зеленых обложках, один к одному.
Алла Петровна нашла журнал седьмого "Б", оглядела учительскую, не зная, куда сесть.
- Ваш стол второй от стены, - показала Антонина Сергеевна и пояснила, как первокласснице, неторопливо, делая нажим чуть не на каждом слове: - У нас у каждой учительницы свой стол. Вы можете за ним не только работать, но и оставлять в его ящиках тетради, книги...
- Спасибо! - кивнула Алла Петровна.
Она достала из изящного черного портфельчика белый носовой платок, начала старательно тереть им стол, потом стул. Она видела, что стол и стул чистые, без единой пылинки, но ей хотелось чем-то уесть директрису - такую важную и гордую, показать, что важничать ей нет причины. Вытерев стол и стул, Алла Петровна скомкала носовой платок и, держа его двумя пальчиками, брезгливо бросила в стоявшую в углу мусорную корзину. Уселась в ожидании, что ее выходка обязательно вызовет реакцию у присутствующих: кто-то засмеется, кто-то возмутится... Но в учительской стояла такая напряженная тишина, что казалось, люди и дышать перестали. Слышно было, как, запутавшись в паутине, где-то тихо, обессиленно гудела муха.
Директор посмотрела на маленькие золотые наручные часики и спокойно, будто ничего такого и не было, пригласила:
- Ну что ж, товарищи, пора на линейку. Имейте в виду, первый урок будет сокращен как раз настолько, сколько протянется линейка. - И, подождав, когда все выйдут, покинула учительскую последней.
Разобравшись по классам, ученики стояли перед школой длинной шеренгой. Алла Петровна не знала своего класса, поэтому немного задержалась на крыльце. "Сейчас классные руководители подойдут к своим классам, какой останется, тот, значит, и мой", - решила она.
- Ищете свой седьмой "Б"? - спросила невысокая, кругленькая, в скромном темно-синем платье учительница, глядя на нее круглыми голубыми и по-детски наивными глазами. Прическа у нее была тоже какая-то детская - короткая стрижка, под мальчика. - Пойдемте, я вам покажу.
Алла Петровна придирчиво оглядела своих учеников. Все загорелые, чубатые, рослые. Ей даже показалось, что они выглядят представительнее остальных. Стоят сосредоточенные, не шумят и не толкаются. В их облике было что-то от рассудительной, остепенившейся взрослости. Так, по крайней мере, казалось.
Приняв рапорт от физрука школы, Антонина Сергеевна начала речь. Алле Петровне хотелось ее послушать. Чтобы разобрать слова, приходилось напрягаться, потому что говорила директор глуховато и не очень внятно. Хорошо, что говорила мало. Поздравила учеников и преподавателей с началом нового учебного года, пожелала им успехов в учебе... Вот и все. После ее речи десятиклассники по команде физрука вышли вперед, прошлись перед всеми, остановились против первоклассников и вручили им свои сувениры - почтовые открытки, книжки, ручки, кто что. Когда зазвенел звонок, они подхватили маленьких на руки, понесли в школу. Увидев своих родителей, первоклассники замахали руками, прощаясь с ними.
Растроганная директор вытерла глаза носовым платком.
Алла Петровна тоже почувствовала, как что-то защемило у нее в глазах. Не желая показывать слез, она незаметно смахнула их и отвернулась.
В учительской, куда Алла Петровна забежала взять классный журнал, ее остановила та самая, с голубыми наивными глазами.
- Вы, значит, идете в седьмой "Б"? - Она маленько рассмеялась неизвестно отчего и, тут же притушив смех, продолжала: - Мой бывший класс. Ой как я жалею, что не смогла больше работать с ним! Такие чудесные детки, такие чудесные... Но, знаете, дети есть дети. За лето все позабывают, а начинаешь спрашивать - теряются... Особенно если новый учитель. Потом привыкают. И все идет нормально. Однако вначале...
- Кто же их так напугал, что они боятся новых учителей? - спросила Алла Петровна, уловив в голосе учительницы что-то искусственное, неискреннее. Ответа не стала ждать, повернулась и пошла с видом и сознанием человека, который не любит собирать сплетни.
