- Конечно, подвел бы, - без всякой обиды согласился Алесич.

- Я хочу, чтобы ты пошел работать. В коллективе тебе не дадут закиснуть. Как ты? Я сейчас буду в Зуеве. Так что приходи. Пожалей мать. Заработаешь денег, ей поможешь. Попрошу, пусть возьмут тебя на буровую. Подальше от городов и деревень. Только надо взять себя в руки. А ты это можешь. Тем более что работа интересная. Будешь искать нефть. Сам не заметишь, как оживешь. А чего здесь сидеть? Пялиться на воду, пока глаза не станут пустыми, как эта вода?

- Подумаю, - проговорил Алесич равнодушно, но, как показалось Скачкову, без прежней унылости в голосе.

- Думай, думай. Жду. Примерно через неделю.

- Так, может, за ваше новое место? - потянулся Алесич за бутылкой.

- Нет, давай не будем, - отмахнулся Скачков. - Вот устроюсь, тебя устрою, тогда и посидим. Договорились? - Он встал. - Пойдем? Что здесь торчать?

Алесич ничего не ответил. Как смотрел на воду, так и продолжал смотреть. Скачков немного постоял и пошел.

У двора, накинув на плечи пальто, его ждала мать.

- Я сижу как на иголках. Хотела бежать навстречу, - улыбнулась сдержанно.

- А чего?

- Боюсь я этих молчунов. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Нелюди. Ему что? А матери горе. На Параску глядеть больно. Разве тут не согнешься, если у детей жизнь не ладится.

- Дети, - хмыкнул Скачков. - Сами давно отцы. Пора научиться самим о себе думать.

- Ай, сын, для матерей вы всегда дети.

- Когда автобус на Гомель? - вдруг поинтересовался Скачков.

- Уже едешь? - не без разочарования спросила Ховра.

- Надо в Зуев. Посмотреть квартиру, о жениной работе поговорить. Не хочется тянуть с переездом.

4

- Валера, солнце проспишь. - Алла Петровна села на кровати, нащупала ногами тапочки.

- Может, порядок в квартире наведем? - Скачков достал из-под подушки часы, глянул на них, повертел, стал надевать на руку. - Поспать мы любим...

- Когда тебе на работу? - спросила Алла Петровна и, не дождавшись ответа, встала и, обходя узлы, мешки, картонные коробки, направилась в ванную.

Они больше недели жили в Зуеве. Все вещи, которые привезли с собой, лежали нераспакованными. Только поставили кровать, занесли на кухню столик, пару табуреток - вот и все, что успели сделать.

Каждый день они ходили на Днепр загорать.

- Я обещал Дорошевичу раньше выйти на работу, - проговорил Скачков, когда жена вернулась.

- Скажи своему Дорошевичу, что я не пустила тебя. - Смеясь, Алла Петровна стащила с него одеяло. - Поднимайся, лежебока, а то кафе закроют.

Завтракали они в кафе при местной гостинице. Когда приходили, там уже никого не было. Тихо и уютно - как дома.

На завтрак взяли оладьи с повидлом и чай, который только своим видом напоминал чай. Потом, купив на обед несколько высохших котлет, ломтик сыру, хлеба и пару бутылок минеральной воды, они спустились через парк к реке и зашагали по кромке берега. У них было за городом свое место. Там купами росли приземистые дубки, в их тени хорошо отдохнуть, когда солнце начинает жечь нестерпимо.

Пройдя городской пляж, они вдруг наткнулись на белобрысого подростка, красного от напряжения, - он силился столкнуть с мокрого песка в воду старенькую, почерневшую от времени лодку. В лодке лежали короткие, точно обломанные, весла и виднелось тонкое бамбуковое удилище.

- Парень, перебрось на тот берег, - обратился к нему Скачков.

- Двадцать копеек, - осклабился парень.

- За двадцать можно... - Скачков вопросительно глянул на жену.

- А что? Мы же там еще не были, - заохотилась Алла Петровна.

Как ни старался перевозчик, налегая на весла, тяжелая лодка чуть ползла. Течением ее отнесло далеко за город.

- Ой какая широкая река! Думала, не переплывем, - чуть не присела Алла Петровна, выйдя на берег. У нее затекли, онемели ноги.

- Это от страха, - за руку поддержал ее Скачков. - Видел, как вцепилась в борта, даже пальцы побелели.

- Она так шаталась, я думала, вот-вот перевернется...

- Молодой человек! - спохватился Скачков, когда парень оттолкнулся от берега и, как подрезанными крыльями, зашлепал веслами по воде. - Назад перевезешь?

- Десять рэ!

- Ой, Валера, с ним я и задаром не поеду, - возмутилась Алла Петровна.

- Ты, юный бизнесмен, пионер?

- Нема грошей, так и кукуйте там, где я вас высадил. Пионерский салют! - засмеялся перевозчик, растягивая до ушей щербатый рот.

- Что ж, будем жить, как робинзоны. - Скачков окинул взглядом пустынный берег. Ему хотелось найти уютное местечко, где можно было бы хорошо устроиться.

- Чудесно! - весело воскликнула Алла Петровна. Ее радовало все, что случилось с ними в эти дни.

Берег Днепра в этом месте покатый, низкий. Надо было отойти далеко, чтобы вода достигла тебе до пояса. Песок на пляже чистого светло-желтого цвета, как мелкое стекло. Он поет под ногами, когда идешь по нему. Ноги проваливаются точно в просо. На солнце нагревается так, что голым не ляжешь.

Когда солнце поднялось высоко, Алла Петровна и Скачков направились в заросли лозняка, надеясь там найти тенек. Но лозняки только издали казались заманчиво-густыми. Старую лозу вырубили, высокие кочки-пни рогатились острыми сухими комлями. Между кочек-пней, на черной, потрескавшейся от жары земле белели пустые раковины. Они неприятно и колко хрустели под ногами.

За лозняком начинался скошенный луг, уставленный стогами. На стогах курчавились лозовые ветки - чтобы ветер не сбил их вершины. Листья на лозовых ветках пожелтели, пожухли, да и сами стога порыжели от росы и солнца. Можно было подумать, что их поставили здесь бог весть когда, еще прошлым летом. А вокруг зеленела молоденькая шелковистая отава.

Скачков надергал слежавшегося сена, разбросал его под стогом там, куда падала тень, прилег, раскинув руки, и легко, с удовольствием вдохнул воздух всей грудью:

- Как здорово!

- А ты хотел идти на работу, - упрекнула его Алла Петровна, садясь рядом.

- Если бы так всегда! Луг, стога, синее небо. И только мы с тобой. Знаешь, мне никогда не было так хорошо, как сейчас. А тебе?

Она подумала о том же, что и он, и теми же словами, но промолчала, - и так все было ясно. Только скупо улыбнулась, вспомнив, как когда-то в далекой молодости они однажды пошли по грибы. Возвращаясь домой через колхозный луг, отдыхали под таким же вот стогом, как сейчас. Он, всегда такой робкий, сдержанный, вдруг полез к ней с поцелуями. Вырвавшись из объятий, она убежала, оставив ему корзину с грибами. В тот же день он принес грибы. Они вместе перебирали их, жарили на сковороде. Кажется, через неделю после того они расписались.

- Помнишь, как мы ходили в лес за грибами и на обратном пути отдыхали под стогом? - спросил Скачков. - Тогда ты еще убежала от меня. Я не понял тебя, даже обиделся. Только потом до меня дошло, что ты просто-напросто хотела, чтобы мы поскорее расписались. Известная девичья хитрость. Разве не так?

- Будешь много рассуждать на эту тему, так и сейчас убегу. - Алла Петровна хотела подняться, но Скачков схватил ее за руку.

Ветер шелестел в молодой отаве. Воздух полнился стрекотаньем кузнечиков. Где-то совсем близко гудела пчела. Наверное, искала скошенные цветы.

Скачков спал. Алла Петровна лежала, заложив руки под голову, выставив ноги на солнце. Ей хотелось, чтобы они больше загорели.

В высоком голубом небе плыли редкие курчавые облачка. Как те облачка, плыли и ее мысли. Аллу Петровну поразило, что здесь, у этого стога, они вспомнили об одном и том же. Неужели у них в жизни больше не было таких минут, как тогда и вот сейчас здесь, под этим стогом, когда весь мир, кажется, и существует лишь для них двоих? А когда вообще они были одни? Разве что в первое время после женитьбы, когда они жили в маленьком районном городке, еще меньшем, чем этот Зуев. У них не было друзей, не было к кому ходить в гости, никто не ходил и к ним. Да им, оглушенным собственным счастьем, никто и не был нужен.