Созданное в Прибалтике «самоуправление» подавалось германскими властями как некая форма национальной государственности Литвы, Латвии и Эстонии, а также уважения «национальных особенностей» их народов. Указывалось, что, например, «Латвия находится под защитой Великого рейха» якобы как инкорпорированная в него «самостоятельная страна с самостоятельным правительством». Оккупанты предписали пресекать «всякое вмешательство в… дела» местного самоуправления{1254}. Однако предоставленное прибалтам «самоуправление» не должно было превратиться в независимость, и поэтому в этом регионе была усилена борьба с националистами — особенно теми, которые муссировали вопрос о независимости. Так, в Латвии летом 1943 г. германские власти приняли решение о депортации «ненадежных семей» из приграничных районов{1255}.
В Прибалтике оккупанты использовали особую разновидность пропагандистских акций — уже упоминавшиеся «кампании протестов» против отдельных шагов советского руководства. В апреле 1943 г. были организованы «протесты» против «советских гарантий» прибалтийским республикам, которые были названы «гарантиями волка овцам»{1256}, в ноябре 1943 г. — против речи И.В. Сталина, произнесенной 6 ноября 1943 г., в которой он перечислил Литву, Латвию и Эстонию в числе территорий СССР, которым предстояло освобождение со стороны Красной Армии{1257}, а также против решений состоявшейся в октябре 1943 г. Московской конференции союзников{1258}. В городах Прибалтики были проведены митинги, на которых пропагандировалась «определенная национальная независимость, отказ от большевизма и решимость бороться против любого вторжения»{1259}. Радиостанции Таллина, Риги и Каунаса ежедневно передавали соответствующие воззвания. В рамках «кампании протестов» в шведской прессе появились публикации о том, что «Германия готовится якобы предоставить Эстонии… “независимость”», однако для этого эстонцы должны «проявить на деле готовность защищать Германию и ее “новый порядок”»{1260}. Такие манипулятивные призывы имели своей целью подстегнуть готовность эстонцев принимать участие в «протестах», а также сотрудничать с германскими властями в целом. Продолжались в Прибалтике также антисоветская пропаганда и дискредитация союзников СССР — США и Великобритании{1261}.
Германская национальная политика по отношению к народам Кавказа базировалась на представлении нацистов о том, что эти территории — «не русские, и их народы ничего общего не имеют ни с Россией, ни с Советами»{1262}. Утверждалось, что «горцы — прирожденные носители свободы и культурного чувства собственного достоинства, что выразилось в основании [ими] самостоятельного государства во время Русской революции»[50]. Поэтому оккупанты рассчитывали на то, что на Кавказе «можно полагаться на укорененную оппозицию к русским и коллективной системе»{1263}. Перед вторжением на Кавказ германская пропаганда распространяла в этом регионе листовки, в которых утверждалось, что в рядах вермахта служат кавказцы{1264} (имелись в виду малочисленные «кавказские легионы»). Такие посылы имели своей целью предотвратить сопротивление местного населения.
Во время оккупации этнических территорий народов Северного Кавказа (с августа 1942 г. по январь 1943 г.), пропагандистское обеспечение этого региона было возложено на органы вермахта, которые использовали в работе с народами Кавказа «национально-культурные» средства{1265}. Германская пропаганда утверждала о «непокорности Кавказа Москве», «колонизаторской политике царизма» и восстаниях кавказцев против советской власти{1266}. Горцам внушали, что вермахт действует на Кавказе «не как во враждебной стране, а как среди союзников»{1267}, так как «с кавказскими народами у Гитлера особая дружба»{1268}. Использовалась антирусская пропаганда — северокавказская секция «Винеты» имела указание «в первую очередь ругать русских»{1269}, а листовки, распространявшиеся среди чеченского населения, призывали уничтожать «русских захватчиков»{1270}. Широко применялась также антисемитская риторика{1271}.
Кавказским народам было обещано предоставление самоуправления и наделение землей. МИД Германии подготовил «Прокламацию независимости для народов Кавказа». В апреле 1942 г. в Берлине было созвано «совещание представителей народов Кавказа», в котором приняли участие 40 чел. Однако Гитлер посчитал, что муссирование вопроса о «самостоятельности» народов Кавказа зашло слишком далеко, и приказал эту деятельность прекратить{1272}.
Тем не менее по отношению к народам Северного Кавказа оккупанты проводили достаточно либеральную политику{1273}, которая отличалась от политики в отношении русского населения этого региона. Германским войскам были даны указания «относиться к кавказским народам как к друзьям немецкого народа», «не чинить препятствий отмене коллективной системы горцами», «уважать право собственности горцев», «обосновывать все вызванные войной меры, влияющие на горское население», «уважать честь кавказской женщины». В Нальчике в честь прихода германских войск было созвано собрание старейшин, на котором выступил уполномоченный по вопросу Кавказа при Группе армий «А» Э. Кестринг. Он обещал, что земля и стада перейдут обратно в частную собственность{1274}, что и было исполнено. Советская разведка отмечала, что в горских селах «грабежей и мародерства со стороны немцев… было значительно меньше, чем в русских селах». Не проводилось экзекуций в отношении горского населения, в том числе коммунистов и советских работников. Только перед самым отступлением оккупанты расстреляли некоторых представителей советско-партийного актива{1275}.
В Берлине был создан «Северокавказский комитет» из числа представителей горских народов этого региона{1276}. На территории самого Северного Кавказа развили свою деятельность «национальные комитеты»{1277}, которые были организованы для того, чтобы вызвать у горцев иллюзию участия в вопросах решения своей судьбы. В Адыгее действовали эмигранты Кабехов и Маздов{1278}. В Карачае агитационная работа среди населения велась через «Карачаевский национальный комитет», который также принял активное участие в подавлении деятельности советских партизан{1279}. В Нальчике было создано «Представительство интересов Кабардино-Балкарии»{1280}. В Ворошиловске (Ставрополе) действовало «грузинское правительство» во главе с эмигрантом С. Чавчавадзе{1281}, созданное с расчетом на будущую оккупацию Грузии.
