Глава четырнадцатая В сумерках чрева субмарины.

И наступил день следующий. Утром он встал как обычно. Сосед Вадим еще вчера уехал в Ленинград на пере командировку. Как ему объяснили, этот номер как бы числился за заводом Вадима, и в него подселение шло лишь когда в гостинице было очень туго с местами. На дворе уже скоро намечались майские праздники, поэтому число уезжающих явно превышало число приезжающих В номере они остались вдвоем с ленинградцем у которого была местная подруга. У ней ленинградец проводил львиную долю всего времени, а в номере появлялся лишь когда между ним и ей возникал какой-нибудь конфликт, и ему было нужно продемонстрировать перед ней свою независимость. Ленинградец поведал ему, что Вадим в день своего отъезда половину дня ходил по их ленинградской базе с протянутой рукой,собирая себе на билет домой. Всех собранных денег ему хватило на общий вагон и на бутылку бормотухи. Он вовремя пересек проходную завода и отправился завтракать в береговую столовую. Правда вчера Леша рассказал ему, что бывают проверки внутри базы, когда табельщица базы по заданию начальника приходит в шару дебаркадера или цеха к восьми утра и отмечает тех, кто придет вроде бы как на рабочее место позднее. Но он уже давно не чувствовал себя мальчиком для битья. Поэтому спокойно и с аппетитом позавтракал. Затем ему предстоял еще один поход в бюро технической документации за схемами. Он сознательно не взял схемы и извещения для доработок, так как заранее запланировал до окончания доработок прятать документацию прямо на лодке внутри прибора. Он уже в Крыму на стенде видел сколько проблем возникало у регулировщиков из-за документации. Как бы бережно не обращались со схемами, через несколько складываний и раскладываний схемы начинали рваться в местах сгибов. Некоторые схемы являлись универсальными для всех приборов. Поэтому кто-то у кого-то брал без спроса, а потом где-то бросал, и начинались конфликты и внутри между регулировщиками, и между регулировщиками с одной стороны и работниками технического архива с другой. Эти на первый взгляд не существенные мелочи приводили к полной остановке регулировочного процесса. Вместо творческого мышления приходилось рыться в горах сваленной на столах документации или вести разборки с работниками архива. С аппетитом позавтракав в береговой столовой, он отправился за документами в архив. Через полчаса папка с документами была у него в руках. Он вышел из архива и отправился на автобусную остановку. Так как сорок второй цех через бассейн выходил чуть ли не в открытое Белое море, то и остановка внутри заводского автобуса была здесь конечной. Остановка была оборудована по всем правилам.Под крытым местом ожидания висело расписание. Минут через пять строго по расписанию появился довольно вместительный автобус. Вместе с ним в автобус сели несколько малярш. На СМП у них, красивших внутри подводной лодки, было народное звание "сестры Суриковы". Работали они с быстро сохнущими красками, и поэтому их работа была не вредной, а сверх вредной. И хотя они, конечно,во время работы пользовались индивидуальными средствами защиты, уже через несколько лет работы кожа на их лицах становилась похожа на серый пергамент и от былой красоты оставались только смутные воспоминания. Он вышел через две остановки и зашагал по направлению к пятидесятому цеху. В шаре еще никого не было. Наконец появились монтажница со слесарем. Было явно заметно, что идти работать на заказ, стоящий на стапелях в цеху не хотелось ни ей,ни ему. Наконец все переоделись в рабочую робу, он захватил с собой схемы, галантно взялся у нести сумку монтажницы с инструментами и необходимыми материалами для проведения доработок, и они отправились на заказ. И слесарь и монтажница уже имели опыт работы на лодках, стоящих на стапелях в цеху. В их компании он чувствовал себя намного увереннее. Минут через пятнадцать они уже со стапелей по трапу спускались на совсем еще голый без резины легкий корпус подлодки. Кругом стоял невообразимый шум от работающих механизмов. Одни что-то подваривали, и в глаза били яркие вспышки электрической сварки. Другие своими крутящимися турбинками сдирали и шлифовали металл на корпусе. Вход в лодку через рубку был задраен, и их команда, переступая и продираясь через прилипшие к корпусу лодки фигурки людей и их механизмы, многочисленные шланги, провода и разную другую всячину, двинулась к носовому торпедному отсеку лодки, где через люк погрузки торпед был организован трап для спуска в лодку. И вот они в чреве этой гигантской скумбрии. Кругом сплошная темень, и только фонари, заключенные в металлические защитные сетки и висящие вдоль потолка отсека, тускло освещают путь в глубину лодки. Из первого отсека через отсечный люк они пролезают во второй отсек. Он на лодке является жилым, и по бортам уже обозначены каюты. В одной из них расположился пост с ключами от различных боевых помещений лодки. Им нужен ключ от штурманской рубки. Дежурный поста по журналу проверяет наличие их фамилий в списке на допуск в штурманскую рубку. После этого выдает закрытый пенал с надписью "штурманская".На пенале зеленый пластилин. Под пластилином веревочка,опечатанная печатью предыдущего посетителя штурманской. Сегодня слесарь расписывается в журнале за полученные ключи и получает пенал. Теперь со второго отсека нужно через отсечный люк пролезть в третий. Кругом все та же темень и тускло мерцающие фонари, а под ногами куча различных кабелей,шлангов и металлических трубопроводов.Все они тянутся из отсека в отсек через люки. Пока это времянки, питающие механизмы электричеством, сжатым воздухом и т. д. Они в третьем отсеке .Перед ними их родная выгородка. Здесь установлен их вычислительный комплекс "Алмаз".С этой палубы наверх в центральный отсек ведет трап. Они поднимаются по нему и вот дверь штурманской рубки. Кругом все тот же полумрак. Свет только от гирлянды фонарей,подвешенных под потолок отсека. Все фонари на длинных кабелях, что дает возможность отцеплять их и использовать как подсветку. В отсеке очень душно и даже жарко. Со следующего четвертого отсека несет гарью от сварки. И хотя в отверстие вместо главного перископа в центральный пост спущен здоровенный брезентовый рукав и из него в отсек нагнетается свежий воздух,это не спасает от душного угарного смрада. Они открыли навесной замок на двери ведущую в штурманскую рубку. Внутри была кромешная темнота. Когда глаза несколько адаптировались,то на задней стенки рубки стал проглядывать зачехленный силуэт 101ш. Слева вместо навигационной аппаратуры,поставляемой тобольчанами и киевлянами была пустота, частично заполненная кучей кабелей с разъемами на концах. Из темноты штурманской рубки были отчетливо видны клубы серого дыма разгоняемого вентиляцией по тускло освещенному центральному посту. Теперь, те условия в которых он еще несколько дней назад работал на 037 заказе, сейчас казались ему почти сказочными по комфорту. Слесарь открутил проволоку на которой держался ближний к штурманской рубке фонарь и затащил его во внутрь рубки. Затем он отправился в центральный пост искать коробку с питанием для паяльника монтажницы. Под светом фонаря наш главный герой стал рассматривать и рассортировывать документацию необходимую для проведения доработок. Но и здесь ему повезло. Оказалось, что и слесарь и монтажница уже делали эту доработку на том самом 037 заказе. И работа закипела.Слесарь уверенно раскрутил несколько лючков на боковинах прибора. Затем открутил нужные платы от их мест крепления, и они повисли на припаянных к ним проводах. Монтажница тоже была опытной. Она работала на этом приборе при создании его в цеху. Она даже заметила, что хорошо, что еще не смонтирована аппаратура соседей по штурманской, и она может подходить к прибору почти также, как в Крыму на стенде. А вот на заказе, который стоял у дебаркадера на воде, ей пришлось паять лежа, с трудом просовывая то руки, то голову к нужным местам прибора. Теперь у нее даже нужные жгутики с проводами заранее заготовлены, чтобы побыстрее развязаться с доработками и ехать домой в Крым, где она оставила одного мужа с их двухгодовалым ребенком. Часа через два все было закончено. Он только с интересом смотрел за уверенными действиями то монтажницы, то слесаря. После того, как доработка была выполнена, слесарь закрыл и зачехлил прибор. Проверить прибор в работе было невозможно, так как до подачи на него питания было еще далеко. Они вернулись в шару цеха, он еще успел сбегать в столовую на обед. Сегодня там уже все основные рабочие цеха отобедали, и очереди никакой не было. После обеда он отправился сдавать документацию по доработкам назад в архив. На улице вовсю пахло весной, солнышко припекало. Дышалось легко, и после сытного обеда и нескольких часов работы в отсеках лодки жизнь снова казалось прекрасной. Спешить было некуда. Он за час прогулки дошел до сорок второго цеха. Не спеша поднялся на пятый этаж, списал с себя документацию в архиве. Здесь работницы архива и сообщили,о полученном из Крыма приказе о создании комплексных бригад и закреплении их за заказами. Теперь оказалось,что только что он делал доработки на приборе той лодки, которую будет вести до конца. Он посмотрел на список членов бригады. В основном там были те, которые практически вместе с ним устраивались на работу. С некоторыми он ждал вместе допуска первого отдела. С другими сталкивался на стенде. Некоторые фамилии ему были не известны. Все эти нововведения он встретил со смешанными чувствами. С одной стороны стало ясно, что до конца года ему придется работать на Севере, а в Крым ездить только в отпуск и на непродолжительные перекомандировки. Готов ли он был к такой жизни? Однозначно ответить даже самому себе он не мог.