- Все может быть, Вася! - загадочно отвечает Лапин и любезно раскланивается с женой Нестратова. - Здравствуйте, Елена Вячеславовна! И вы нас не узнали?

- Здравствуйте, Елена свет Вячеславовна! - подхватывает Чижов. Охотники за приключениями приветствуют вас!

- Здравствуйте, здравствуйте! - щебечет супруга. - Как мило - вы совсем охотники, я даже видела где-то такую картину... - И тут же, отвернувшись, шепчет референту: - Странные фантазии у Василия! Я всегда, всегда была против... Какие-то воспоминания, какое-то детство... Они приличные люди, я не спорю, но это же все-таки не наш круг... А Василий забывает, что в его положении...

- Я поражаюсь, Елена Вячеславовна! - сочувственно отвечает референт. Другого слова нет: я по-ража-юсь!

- Гражданин! - тоненьким от натуги голосом говорит носильщик. - Куда чемодан-то нести? Вагон какой?

- У кого билеты, товарищи?

Лапин спокойно достает из кармана куртки конверт с железнодорожными билетами. Нестратов берет конверт не глядя, кивает головой:

- Ага, отлично. Пошли!

Все тем же размеренным шагом, негромко и нгутливо, разговаривая с провожающими, Нестратов направляется к международному вагону. Следом носильщик тащит апельсиновый чемодан, а сзади, с загадочными улыбками на лицах, идут Лапин и Чижов.

- Прошу! - говорит Нестратов и величественным жестом протягивает усатому проводнику международного вагона конверт с билетами.

Женский голос по радио объявляет:

- Граждане пассажиры, через три минуты от первой платформы отправляется скорый поезд номер двадцать четыре "Москва - Уфа". Просьба к отъезжающим занять места. Повторяю...

- Виноват, гражданин начальник! - неожиданно говорит усатый проводник, с удивлением смотрит на Нестратова и возвращает ему билеты. - У вас жесткий будет вагончик.

Лапин и Чижов замирают.

На лицах людей, провожающих Нестратова, ужас и изумление.

- Как - жесткий?! Что за вздор?! Кто брал билеты? - растерянно оборачивается Нестратов к друзьям.

- Я брал, - умильно говорит Лапин. - А что тебе не нравится, Василий? Отличные, по-моему, билеты, хочешь - нижнее место возьмешь, хочешь верхнее. А в международном - духота, скука, купе двухместное, а нас трое.

Супруга Нестратова, потерявшая на время дар речи, взвизгивает:

- Только через мой труп! Сию же минуту домой. Я все время предчувствовала это! Больного человека... - Но ее никто не слушает.

- Я не поеду в жестком! - дрожащим голосом произносит Нестратов.

- Поедешь!

- Нет, не поеду! - в отчаянии восклицает Нестратов и в знак протеста садится на свой апельсиновый чемодан.

- Поедешь, милый, поедешь. Теперь уже глупо возвращаться домой.

Громко и протяжно гудит паровоз.

Высунувшись из окон, пассажиры жесткого вагона - пожилой колхозник с седыми усами, степенная женщина с малышом, две девчушки в цветастых платках, - с интересом наблюдая за разыгравшейся на перроне сценой, подают советы:

- Эй, с бородой, ты давай вещички его запихивай - он тогда влезет!

- Дяденьки, дяденьки! Опоздаете, дяденьки!

Соединенными усилиями Лапину с Чижовым удается втолкнуть Нестратова на площадку вагона.

Свисток - и поезд трогается.

Проплывают мимо вагоны с надписью: "Москва - Уфа". На опустевшем перроне молодая женщина в железнодорожной форме спрашивает у дежурного по станции:

- Что тут за шум был?

- В девятый вагон ненормального сажали, - спокойно отвечает дежурный. Видать, привезли лечить и не долечили!

Ужас, почти отчаяние на лице супруги Нестратова.

Гудит паровоз.

Ровно, неторопливо постукивают колеса.

Остались позади пригородные строения, заводские заборы, подмосковные дачные места, и вот уже пошли мелькать перед окнами леса и перелески, быстрые безымянные речки, зеленеющие поля.

Начинается веселая и хлопотливая жизнь жесткого вагона поезда дальнего следования. В тамбуре проводник уже гремит стаканами в больших металлических подстаканниках. Распаковываются чемоданы и сумки с нехитрым дорожным довольствием - крутыми яйцами, холодными котлетами и жареной курицей. Проходит по вагону добродушный военный в расстегнутом кителе, предлагая желающим "заложить добрую пулечку". Уже любитель громкого пения, выкрутив до отказа усилитель репродуктора, слушает с блаженной улыбкой радостные излияния тенора:

Хороши весной в саду цветочки,

Еще лучше девушки весной...

Лапин, закурив, добродушно обращается к Нестратову:

- Ну, вот и поехали. Нешто водочки выпить за исполнение желаний? А, Вася?

Нестратов, угрюмо забившись в угол, гудит в ответ что-то неопределенное.

- Сердится! - говорит Лапин доверительным шепотом, слышным на другом конце вагона. - А чего, спрашивается, сердиться? Исполняется мечта юности. Впереди - степи, реки, мели-перекаты...

Усмехнувшись, он затягивает приятным баритоном:

Ну что ж, друзья!.. Споем, друзья,

Споем про дальние края...

- Веселый человек! - одобрительно говорит, свешиваясь с верхней полки, пожилой колхозник и слезает вниз. - Веселый человек! - повторяет он. Поработал, теперь можно и погулять, так?

- Так, именно так! - смеется Лапин. - Подсаживайся, отец. Прямо ты как в воду глядишь. Поработали на совесть, а теперь гулять едем.

Пока идет эта беседа, Чижов действует. Он вытаскивает из маленького чемодана какие-то свертки и подозрительно булькающую бутылку, расставляет все это на откидном столике и, полюбовавшись, принимается колдовать над консервной банкой.

Колхозник, оживившись, подсаживается поближе к друзьям.

- Будто и рано для обеда. - Он рассматривает содержимое свертков и скептически улыбается. - Эх, товарищи дорогие, разве ж это колбаса? Вот я вам, дозвольте, домашнего изготовления предложу!

Он лезет под полку и добывает из деревянного чемодана увесистый, в руку толщиной, круг колбасы. Чижов, весело облизываясь, разливает водку по пластмассовым стаканчикам:

- Прошу, папаша!

- Ну, со свиданьицем, за знакомство!

Колхозник бережно поднимает стаканчик:

- Пить да гулять - дела не забывать!

- Поехали!

Пьют, крякают, осторожно выбирают закуску и тотчас же, почувствовав себя старыми знакомыми, рассаживаются поудобнее.

Дорога, стук колес, паровозный дым, цепляющийся за ветви деревьев.

- Вы, товарищи, извините, конечно, - любопытствует колхозник, приглядываясь к Лапину, Чижову и Нестратову, - кто же такие будете, ежели не секрет?

Лапин, указывая на Чижова, охотно отвечает:

- Вот он - доктор. Этот, - кивает на Нестратова, - знаменитейший архитектор, а я животноводством занимаюсь.

- Животновод? - радостно переспрашивает колхозник. - Так ведь и наш председатель, Семен Петрович Кузьмин, тоже по этому делу! - Он высовывает голову в проход вагона: - Семен Петрович, товарищ Кузьмин! Давай-ка сюда!

Приходит Семен Петрович и с ним двое парней, степенных, немногословных, с темными, загорелыми лицами. Следом за ними заглядывает в купе огромный усатый дядя, которого колхозник представляет:

- Наш колхозный водяной! Мелиоратор то есть.

Воздух синеет от густого табачного дыма. Разговор становится общим.

- Еще два года назад, - рассказывает пожилой колхозник, - до объединения, мы о таких итогах и мечтать не мечтали! А нынче у нар один неделимый фонд до двух с лишним миллионов дотянул...

Лапин, постукивая кулаком по колену, втолковывает Кузьмину:

- Мы потому и добились некоторых успехов, что использован ценнейший опыт казахстанских животноводов - Бальмонта, Исенжулова, Большаковой...

- Стойте! - Кузьмин неожиданно вскакивает. - Стойте, товарищ, как ваша фамилия?

- Лапин.

- Александр Федорович? - расплывается в счастливой улыбке Кузьмин. - Ну как же это я сразу не догадался? Слышал про вас, Александр Федорович. И статьи ваши читал. И вообще, как говорится, следил за ростом. Очень приятно лично познакомиться!