– Не с теми людьми дружишь, Зорич, не то слушаешь и не то слышишь. Я доступно излагаю? – пояснила Алиса.

– Сдался тебе этот Миллер, Алиса! Что ты его защищаешь? Ты сама на себя не похожа! – Зорич так разволновался, что забыл про чебуреки, на которые был весьма падок.

– Миллер, Зорич, большой писатель, – заявила девушка, – и мой папа, – тут же добавила, пристальным взглядом буравя лицо Зорича. Ей было интересно, как тот отреагирует.

– Кто, прости? – удивился Зорич.

– Папа, Лева, папа! – заверила его девушка. – Даже не сомневайся!

– Ты раньше не говорила…

– А я много чего не говорила, Лева!

Алиса взяла книгу Миллера, прижала к груди и смотрела на Зорича, у которого, казалось, отнялся язык. Он снял очки и старательно их протер носовым платком. Ему не было стыдно, но смотреть на девушку он избегал.

– Здорово, Лева! – резко прозвучал чей-то голос сбоку. Зорича аж передернуло, заметила Алиса. А когда рядом с их столиком, преимущественно за спиной Зорича встали три орка, иначе их нельзя было назвать, парень вогнул голову в плечи. И куда подевались его кичливость и спесь?..

Орки придвинули в миг возникшие три свободных стула к столику и безо всякого разрешения сели. Алиса с интересом наблюдала за ними.

– Поздоровайся с нами, Лева! – протянул руку Зоричу один из орков, видимо, лидер. Тот как-то осужденно вытянул свою руку и слабо пожал протянутую. – Познакомь с принцессой, – не отставал новый персонаж. – Или вы отдельно? – Ленивый взгляд на Алису.

– Это… это… – Зорич залепетал, но совладать с собственным голосом не смог, начал заикаться.

– Не волнуйся ты так, Лева! – хлопнул его по плечу второй орк. – Ты же мужчина, ёпта!

– Защитник! – добавил третий.

– Ван Дамм! – поддержал первый.

Втроем они выглядели как братья из матрешки: один высокий, второй среднего роста и меньше всех третий. Объединяли их одинаковые короткие стрижки, одинаковые бычьи лбы, широкие плечи, тестостерон, кожаные расстегнутые куртки с отороченными мехом воротниками, джинсы, носатые туфли, кулаки размером с кувалду. Как позже выяснила Алиса, орки назывались Кашеня, Флор, и Сиплый, жили они вместе с Зоричем в одном блоке, учились на пятом курсе.

– Алиса, – выручила девушка Зорича, представившись сама.

– Что? – обернулся к ней Флор, среднего роста, но явно главный в троице.

– Мое имя Алиса, – повторила она. – Любопытство удовлетворено или еще вопросы будут?

– Какая борзая, Флор, малая! – исподлобья посмотрел на девушку Сиплый.

– Помолчи! – приказал Флор приятелю, придвинулся к Алисе и положил руку на ее плечо, намереваясь обнять.

– Руки! – тактично возмутилась Алиса, глядя на Зорича, который уже чуть под стол не сполз.

– Что руки? – широко усмехался Флор. Кашеня и Сиплый тоже, беря пример с Флора, усмехнулись.

– Руки убери, – подсказала Алиса и добавила: – Или помочь?

– И что ты мне сделаешь? – прошептал ей на ухо Флор.

– А ты хочешь рискнуть? – таким же образом ответила девушка.

– Не понимаю, – убрал все-таки руку с ее плеча Флор, – откуда у такой цыпы столько глупой смелости. Не нарывалась еще никогда, никто не ломал?..

– Ты хочешь быть первым? – спросила Алиса.

– Не уверен, но вполне возможно, – пожал плечами Флор.

– Хорошо, – согласилась девушка.

– И что это значит?

– Ты же в семерке живешь? – решила уточнить Алиса.

– Да, соседствуем с Левой.

– Ну, тогда завтра в целовальнике на твоем этаже все и решим.

– Что решим?

– Не тупите, уважаемый представитель мужского рода, вы же на филфаке учитесь…

– Флор, – криво улыбнулся Кашеня, – сдается, эта малая тебя «сделать» желает…

– Посмотрим, – отозвался Флор. – Не опаздывай, детка. – Он чмокнул Алису в затылок, поднялся с места и вышел из-за столика. – Пока, Лева! – размашисто хлопнул по плечу Зорича и неторопливой походкой уверенного в себе человека направился к выходу из буфета. Кашеня и Сиплый, тоже приложившись пятернями к плечу Зорича, тронулись следом.

– Выдохни уже! – не сдержалась Алиса, глядя на словно приглушенного Леву, забывшего и про чай, и про чебуреки, пока рядом находились орки. Он был сейчас очень похож на испуганного цыпленка.

– Как ты с ними… – с трудом выговорил он.

– Напугали тебя эти орки, – вздохнула Алиса. – Не ссы, Лева, львы тоже бывают трусливыми. Не страшно.

– Как раз страшно, – возразил Зорич.

– Поясни.

– Ты другая… Разная одновременно.

– Ну надо же было кому-то из нас двоих исполнять роль мужчины, – сказала Алиса, – если ты такой дохез, – добавила. – Это тебе не книжки нечитаные лажать.

– Прости, Алиса, я не хотел…

– Я понимаю… У тебя тонкая душа, личное понимание мира, поэтическое мышление… Но, Лева, стихами ты не спасешь свою девушку, если окажешься в окружении выродков. Добро должно быть с кулаками, Лева!

Алиса сложила книгу и телефон в сумку, вышла из-за столика.

– Ты уже уходишь? – забеспокоился Зорич.

– Не волнуйся, Лева, твои орки не вернутся, – заверила его Алиса. – Допивай чай, ешь чебуреки, пиши стихи…

– А ты куда?

– У меня дела, Лева, важные дела.

– Там дождь, – заметил Зорич, посмотрев в окно.

– Дождь, – согласилась Алиса. – Но что делать? Ты же не можешь взять и стать моим зонтиком…

– Я… – с преданностью собаки Зорич готов был превратиться в кого угодно.

– Сиди уже, – махнула рукой Алиса.

Она стремительно вышла из буфета в холл, остановилась возле зеркала, добавила красоты на лице и, оставшись довольной, покинула стены факультета.

Дождь шел, но перестал идти, как только Алиса сделала несколько шагов ему навстречу.

Миллер пришел раньше времени, как ни замедлял шаг. Впрочем, ни на одну встречу в своей жизни он не опоздал. Разумеется, около «Макдональдса» никакой так называемой его дочери не оказалось, кроме чужих дочерей. Да и как бы он ее узнал? Пешеходное течение струилось в обе стороны от подземного перехода. Миллер ощущал, что он препятствует людскому потоку, который нет-нет, да подхватывал его и тянул за собой, словно в бездну. А ему туда не надо было. Он отошел в сторону. Почему раньше так не сделал? Волновался? Выискивал глазами ту, кто его дочь? Надеялся, что сердце подскажет, зазвонит, как колокола, услышав родную кровь? Дурак! Осел! Это же обычный развод! Может, Быковский и не участвовал в нем, но что сдержит какую-нибудь профурсетку просто постебаться над лохом?.. Миллер – ты реально лох, если стоишь тут, если приплелся сюда. А зачем, если подумать?

Он закурил. Пальцы нервно дрожали. Он пожалел, что пришел. Молодежь вокруг кучковалась, курила, пила пиво. Миллер тоже захотел пива, как никогда раньше. Во рту пересохло, точно после перепоя.

И вдруг…

– Добрый вечер, Дмитрий Михайлович!

Как он ее проглядел?

Она, видимо, подошла из-за спины или тогда, когда он отвернулся.

Очень приятный голос, очень красивый, благозвучный и звонкий…

Когда Миллер уперся взглядом в обладательницу голоса, даже рот разинул, от чего сигарета сорвалась с губ, закончив жизнь самоубийством.

Перед ним стояла такая красавица, что на миг он пожалел об их родстве. Подобные только в голливудском кино снимаются.

Черные-черные прямые волосы чуть ниже плеч с ломаной ветреной челкой.

Большие глаза цвета спелого ореха умело подведены черной тушью и черными тенями. Длинные ресницы придают еще большей выразительности глазам.

Утонченный, чуть вздернутый носик от природного любопытства.

Губы строго очерчены губной помадой, чтобы не бросаться в глаза, как меч в ножнах, и от этого еще более привлекательны.

Ямочки на щеках, ангельская улыбка, умный и благожелательный взгляд…

«Да я виртуоз, – пронеслось в голове Миллера, – если эта кукла моя дочка!»

И фигура шедевральная, хоть и взята в осаду черными джинсами, но в обтяжку, и белой приталенной кожанкой с меховыми воротником и рукавами. На ногах – черные кожаные ботфорты, шейка обвязана теплым красным в белые полосы шарфом.