Через четыре месяца Светлана закончила школу. По настойчивому совету близких (инициатива, скорее всего, исходила от Сталина, попросившего кого-то, к кому дочь прислушивалась – няню, Власика, повлиять на упрямицу), она позвонила отцу, который жил на даче, сообщила об успешном окончании школы и услышала краткое приглашение (Светлана написала «буркнул»): «Приезжай». Это была их первая встреча после размолвки. Она хотела поступать на филфак, но уступила желанию отца и согласилась подать документы на истфак МГУ, однако в отместку прибила его сообщением, вынашиваемым четыре месяца размолвки, – сказала, что хочет взять фамилию матери[19].

Сталин поперхнулся: он не ожидал такого удара, и она, почувствовав, что отец уязвлён, отложила своё намерение. Но он ничего не забыл. Помнил о пистолетике, обнаруженном у дочери, и её неожиданном пожелании и, опасаясь трагической развязки (ведь и Яша стрелялся после ссоры с отцом, а затем в состоянии аффекта нажала на курок Надя), не стал ей препятствовать, когда через год у неё появился жених, Гриша Морозов.

– Чёрт с тобой, делай, что хочешь, – раздражённо сказал он. Он вновь поссорился с дочерью, отказался видеться с зятем и затаил ненависть к евреям. Подсознательно он мстил им за Каплера и Морозова.

Выйдя замуж, Светлана благоразумно не стала брать фамилию мужа. В 1945 году она родила сына, которого, стараясь задобрить отца, назвала Иосифом. Уловка не сработала. Сталин впервые увидел внука-еврея, когда тому было три года. Это произошло вскоре после того как Сталин добился развода: по его поручению Василий приехал к сестре, от имени отца потребовал паспорта, уехал в милицию и вскоре вернулся с новеньким паспортом, в котором не было пометок о браке. Скандалить Светлана не стала, на время смирилась и даже нашла себе оправдание, высказанное близкой подруге Марфе Пешковой, внучке Максима Горького: «Мужей у меня может быть много, а папа один», – она ведь должна была как-то объяснить, почему не бунтует, – хотя в первом замужестве, грубо разрушенном отцом, была счастлива. Но брату-генералу, не заступившемуся за неё перед отцом, предательства она не простила и затаила обиду. Возможно, именно по этой причине лишь однажды – вместе с Капитолиной Васильевой, третьей женой брата, и то по настоятельной просьбе Капы – в январе 1956-го навестила его в тюрьме (Василия арестовали через полтора месяца после смерти отца). Больше они не виделись. На похороны брата (он умер 19 марта 1962 года в Казани) Светлана не поехала.

Через 40 лет, в книге «Далекая музыка», написанной в 1983 году в Англии на английском языке и изданной в Индии в августе 1984 года только для книжного рынка Индии, Бангладеш и Пакистана, Светлана вспоминала первое замужество:

После того как Сталин добился развода, он высказал дочери то, что лежало у него на сердце: «Сионисты подбросили тебе твоего первого муженька».

Светлана пыталась возразить: «Папа, да ведь молодёжи это безразлично. Какой там сионизм?» – заступаясь за Гришу и за не русского Каплера. Через одиннадцать лет назло отцу она всё-таки станет его любовницей, правда, ненадолго – в воркутинской ссылке Люся женился на актрисе Валентине Токарской, и хоть прошлое не вернёшь, освободившись в 1954 году, в пику «кремлёвскому горцу», он «восстановил историческую справедливость».

– Нет! Ты не понимаешь! – резко ответил он, пылая ненавистью к избранникам дочери, – сионизмом заражено всё старшее поколение…[21]

…Политическая элита СССР, прислушивающаяся к каждому слову вождя, на развод Светланы отреагировала стремительно. Маленков, заместитель Сталина, потребовал от своей дочери немедленно разойтись с мужем-евреем. Партийные функционеры всех рангов подхватили его инициативу. Никто не подсчитывал, сколько смешанных браков разрушилось в СССР в семьях партноменклатуры после развода Светланы.

…Год, когда был разрушен первый брак Светланы и Григорию Морозову запрещалось видеться с сыном, был 1947-й. В это же время, как будто не было семейных проблем, развивался прагматический «роман» Сталина с сионистами.

Причудливы зигзаги истории и обманчивы радужные надежды. Ничто в 1947 году не предвещало того, что случится с «брачными партнёрами» через пять лет, когда на Президиуме ЦК (декабрь 1952) Сталин выплеснет наружу накопившуюся ненависть к евреям и причислит абсолютно всех к сионистам и к американским шпионам. А начиналось всё многообещающе, и «брак по расчёту» обещал быть как никогда прочным…

Кратковременный «роман» Сталина с сионистами, которых после окончания гражданской войны советская власть преследовала наряду с церковнослужителями, «попутчиками» и инакомыслящими (список репрессированных, попавших в ту или иную категорию, исчисляется миллионами), начался после визита в Москву в августе 1941 года Гарри Гопкинса, личного представителя Рузвельта. В ходе его визита было подписано соглашение о подключении Советского Союза к ленд-лизу, государственной программе, принятой Конгрессом в марте этого же года, позволявшей президенту США передавать союзникам средства, необходимые для ведения войны. Перед его приездом в Москве организовали пропагандистскую акцию – радиомитинг «представителей еврейского народа», обратившихся с призывом о помощи к «братьям евреям во всем мире». Америка ответила на воззвание созданием «Еврейского совета по оказанию помощи России в войне», который возглавил Альберт Эйнштейн. Аналогичный «общественный комитет по оказанию помощи СССР в борьбе против фашизма» был создан в Палестине. Поставки по ленд-лизу частично оплачивались пожертвованиями евреев, и для активизации сбора денег Сталин дал указание Ивану Майскому, советскому послу в Лондоне, встретиться с Хаимом Вейцманом, Президентом Всемирной сионистской организацией, штаб-квартира которой размещалась в британской столице. Вейцман объявил о сборе пожертвований.

Сотрудничество с сионистами на внешнеполитической арене выглядело перспективным, и, воспользовавшись приездом в Лондон Бен-Гуриона, председателя правления Еврейского агентства, Сталин поручил Майскому «прощупать» политические взгляды лидера самой влиятельной в Палестине партии – социалистической, МАПАЙ. Их встречи состоялись в здании советского посольства 4 сентября и 9 октября 1941 года.