Он улыбнулся, а Сэм пожалела, что не закрыла вовремя рот. То ли еще будет, такой Ник Кеннеди представляет угрозу для ее спокойствия.

– Тогда пойдемте ужинать. И вы покажете, каков результат того, что я позволил выставить себя идиотом.

Он вовсе не выставил себя идиотом. Напротив, он великолепен и будет лучшей моделью календаря. Даже лучше музыканта и актера, которых Сэм выделила из числа остальных, когда еще не знала, насколько красив мистер Декабрь.

Впрочем, сейчас ей надо думать о том, как контролировать свои чувства, и почаще вспоминать урок, преподанный ей Брином, и сделанный вывод.

Больше. Никаких. Серьезных. Отношений.

Мысленно выделить слова красным и подчеркнуть толстым желтым маркером.

– Моя машина стоит на улице.

– И моя там же.

– Давайте бросим монетку. – Сэм достала кошелек. – Едем на машине победителя. Орел или решка?

– Орел.

Выпал орел.

– Едем на моей машине, – улыбнулся Ник.

– Вы не возражаете, если я возьму с собой все вещи? Не люблю оставлять их без присмотра. Даже в закрытой машине.

– Будет разумнее, если мы закажем еду и поедим у меня дома. Тогда никому из нас не придется волноваться, что вещи остались в машине.

– А почему у вас, а не у меня?

Ник кашлянул.

– Потому что я выиграл жребий. Можете позвонить моей сестре и удостовериться, что я нормальный человек, если боитесь идти к незнакомому мужчине.

– К незнакомому мужчине, который согласился переступить через себя ради онкологических больных, чья профессия – добиваться наказания для преступников. Это ли не лучшие рекомендации?

Кроме того, интуиция подсказывала ей, что Ник хороший парень, а с интуицией у нее – за исключением некоторых случаев – все было в порядке.

– Но я поеду за вами на своей машине. Это разумнее, чем тащиться потом сюда за ней на метро.

– Вам не придется, я вас подвезу.

– Вы готовы ехать сейчас домой, потом опять сюда, а потом снова домой? Пожалуй, это не очень разумно. – Сэм достала телефон. – Дайте ваш адрес, на случай, если я вас потеряю или встану в пробке. – Записав, она вскинула голову и улыбнулась ему. – Отлично. Тогда едем.

– Могу я помочь вам что-то нести? – спохватился Ник.

– Полагаю, вам и своих вещей достаточно. Я привыкла переносить аппаратуру с места на место.

– Ну что ж…

Сэм сообщила охране, что они закончили и можно запирать дверь, попрощалась и направилась к машине. Все это время она мысленно не переставала себя ругать. Почему на этот раз она не поступила так, как во всех предыдущих случаях, – предоставила все фотографии людям, позволив им самим выбрать и сообщить о результате? Почему решила сделать это вместе с Ником Кеннеди?

Должно быть, она сошла с ума.

Правду она боялась признать. Она заключалась в том, что ей хотелось провести еще немного времени с этим мужчиной, потому что он ей нравился.

А ведь она знает, что начинать новые отношения ей запрещено. Кроме того, Ник, скорее всего, трудоголик, у него просто нет времени на личную жизнь. Что ж, раз так случилось, ей надо взять себя в руки и думать лишь о работе, когда они будут рассматривать снимки. Потом она быстро поест, попрощается и больше никогда не встретится с Николасом Кеннеди.

А жаль.

Отношения с Брином многому ее научили. Она больше никому не позволит разбить ей сердце.

Ник вел машину и размышлял. Видимо, он совсем лишился ума. Зачем он пригласил Сэм Томпсон к себе? Впрочем, она права, не стоит оставлять дорогостоящее оборудование в машине. Ведь и он тоже не хочет оставлять свои вещи, кстати, тоже не очень дешевые. За что же тогда осуждать ее?

После развода у него было несколько романов, но ему и в голову не приходило пригласить девушек домой. Ник всегда считал себя человеком разумным, с чего вдруг такое предложение?

Сэм он видит первый раз в жизни и ничего о ней не знает, кроме того, что она фотограф, которого комитет «Друзья больницы „Виктория“» попросили помочь с выпуском календаря.

Ник всегда считал, что у него хорошо развита интуиция, и доверял ей. Она подвела его лишь однажды – с женой. Так вот, Сэм ему сразу понравилась. Она была деловым человеком с хорошим чувством юмора, а к таким Ник всегда испытывал симпатию.

На то, как она красива, он обещал себе не обращать внимания. Она была дюймов на шесть ниже его, стройная, но достаточно сильная, чтобы переносить тяжелое оборудование. Волосы были очень светлыми, но он уверен – это натуральный цвет. Короткая стрижка открывала лицо с высокими скулами и необыкновенного цвета глазами, которые искрились, когда она смеялась или шутила.

А рот… как у малыша-купидона. К нему хотелось прижаться губами…

Это плохо. Такие мысли не возникали в его голове много лет, пожалуй, с подросткового возраста. Надо почаще напоминать себе, что Сэм Томпсон просто фотограф и они вместе работают над календарем. Скорее всего, он видит ее сегодня последний раз. Впрочем, может, им суждено встретиться на презентации, когда календарь будет напечатан.

Надо попытаться настроить себя так, будто с ним рядом коллега или клиент. Они поужинают, выберут фотографии, потом она уйдет из его жизни навсегда, а он будет делать то, что обычно: работать, проводить время с Мэнди и ее сыновьями и опять работать. Налаженная и стабильная жизнь.

Сэмми была рада, что взяла адрес. Она завела данные в навигатор и теперь не боялась потерять его из виду. Следуя маршруту, она вскоре оказалась на одной из живописных аллей в Блумсбери. Дома здесь были пятиэтажными с коваными оградами и перилами, большими окнами с геранью, благодаря которым комнаты залиты светом. Она увидела машину Ника, движущуюся в конец улицы, и покатила следом. К счастью, рядом с тем местом, где он оставил машину, нашлось еще одно свободное.

Захлопнув дверцу, Ник вручил ей разрешение на стоянку, которое она прикрепила на лобовое стекло.

– Я расстроился, когда потерял вас на перекрестке. Потом долго ехал медленно, но так вас и не увидел.

– Все в порядке, у меня ведь был ваш адрес.

– Прошу, проходите.

– Не возражаете, если я прихвачу аппаратуру?

– Разумеется.

Ник и сам был нагружен, но все же подхватил самую тяжелую из ее коробок и направился к угловому дому в георгианском стиле.

При виде именно таких домов Сэм испытывала желание достать камеру и снимать. Черная дверь, белые колонны, витражное окно над входом, напоминающее узоры паутины. Ручка, молоточек и почтовый ящик были из начищенной до блеска латуни. Крыльцо чисто вымыто, по бокам росли два лавровых дерева в форме шара. Богатство этого места не было показным, скорее нарочито сдержанным, но очевидным. За этим домом тщательно и с любовью следили.

Эмоции отразились на ее лице, потому что Ник спросил:

– Вам нравится такая архитектура?

– Она великолепна, – ответила Сэм. – Признаю, архитектурные детали – моя слабость. Особенно такие. – Она указала на окошко над дверью.

– Входите, я проведу для вас экскурсию. – В ту же секунду на лице его отразилось удивление собственным словам.

Сэмми не собиралась упустить неожиданно представившуюся возможность.

– Моя квартира занимает первый и второй этажи.

– Вам принадлежит не весь блок?

Ник улыбнулся:

– Я живу один, зачем мне столько пространства? У меня достаточно места и для работы, и для отдыха, и для приема гостей.

Сэм подумала, что квартира в таком доме и районе стоит немало. Особенно двухэтажная. Намного больше, чем может себе позволить она сама.

– Давайте пройдем на кухню, – предложил Ник. – Сначала закажем еду, а потом я покажу вам дом.

– Отлично.

Кухня оказалась маленькой, но прекрасно оборудованной. Над интерьером определенно потрудился дизайнер, выбравший стиль шебби-шик, который также требовал немалых затрат: дверь и фасады шкафов кремового цвета и терракотовая плитка на полу, такого же цвета цветочный горшок на подоконнике и кофеварка с вставками кремовой эмали, убранная подальше от глаз.