Мой завтрак внезапно попросился назад, однако я усилием воли заставил себя улыбнуться.

– Здорово. – По крайней мере теперь у меня появился идеальный предлог для того, чтобы напиться.

***

Экскурсия прошла одновременно и лучше, и хуже, чем я ожидал. Нам с Джоном всегда было легко общаться друг с другом, и как только я сумел немного расслабиться, мы с ним разговорились. Он спрашивал меня о семье и о Коде. Рассказывал о смерти матери и о том, как расцвели его отношения с Джорджем.

Мы ни разу не заговорили об Анжело. И ни разу не заговорили о Коуле.

К середине первой экскурсии я почувствовал, что все между нами почти пришло в норму. Что бы эта «норма» ни значила. Было на удивление легко вернуться к старым привычкам, и все же некоторые неуловимые мелочи лишь подчеркивали, насколько все теперь по-другому. Он по-прежнему открывал для меня двери, но без прикосновения к пояснице, когда следовал позади. Он по-прежнему склонялся ко мне, когда что-нибудь говорил, но стоял при этом чересчур далеко. И он по-прежнему тянулся ко мне, чтобы привлечь внимание, но всегда останавливал руку на полпути.

Что самое ужасное, я обнаружил, что мне всего этого не хватает. Мне всегда нравилось, когда он притрагивался ко мне на людях, пусть и самым обычным образом. Мне нравилось, что при разговоре он склонялся ко мне, отчего любой разговор сразу становился интимным.

На втором винограднике нам подали легкий обед, которого оказалось недостаточно, чтобы нейтрализовать все перепробованное нами вино. Алкоголь сделал границы нечеткими. Размыл черту между «сейчас» и «тогда». Я обнаружил, что мне хочется преодолеть пропасть, которая пролегла между нами. Я хотел шагнуть ближе. Я поймал себя на том, что хочу прикоснуться к нему, и мне пришлось вступить в борьбу с желанием делать вещи, которые я делал, когда мы были вместе, например взять его за запястье, которое лежало на столе между нами, или нарочно подтолкнуть его коленку своей, когда он сидел рядом в баре.

Сражаясь с собой, я то и дело проигрывал. К третьему винограднику возникло ощущение, что я заигрываю с катастрофой.

Мы стояли у бара в дегустационном зале. Кроме нас, там не было ни души, если не считать молодой женщины, которая разливала нам на пробу вино. Снаружи было промозгло, серо и холодно, а внутри – тепло и уютно. Зал был небольшим и уединенным. В углу в камине потрескивали дрова, и мы сняли пальто и шарфы.

Джон облокотился на барную стойку рядом со мной.

– Мне кажется, шардоне переоценено, – сказал он. – Что скажешь?

Я понимал, что стою слишком близко. Что слишком часто смотрю на него. В глубине души я знал, что это неправильно, но мне нравилось видеть в его глазах признательность, когда я так поступал. Даже спустя столько лет мне было нужно его одобрение. Я хотел сделать его счастливым.

– Кажется, я так напился, что перестал различать разницу.

Он рассмеялся, и когда я поднял глаза, то увидел, что он напряженно за мной наблюдает. А потом он сам придвинулся ближе. Положил мне на поясницу ладонь и наклонился до опасного близко.

– Спасибо, что согласился поехать со мной, Зак.

Мое сердце внезапно заколотилось, и я ощутил легкое головокружение.

– Это была хорошая идея.

– Мы всегда собирались съездить на виноградники, – произнес он, и его ладонь сместилась чуть выше. Наклонился ли я к нему сам, когда он так сделал, или меня качнуло от выпитого вина? – Столько раз разговаривали о том, как отправимся в Калифорнию.

– Жаль, что этого не случилось. – В тот момент я ни кривил душой. Дело было не в сожалении о том, что мы больше не вместе. Просто мне хотелось, чтобы у меня сохранилось больше хороших воспоминаний, нежели неприятных.

Он пристально смотрел мне в глаза. Было бы так просто поцеловать его. И снова в нем раствориться. Не потому, что у меня остались чувства к нему, просто внезапно мне отчетливо вспомнилось, как хорошо это было, когда я любил его.

А потом я вспомнил об Анжело, и мне немедленно стало стыдно. Я безраздельно любил его. Меньше всего на свете я хотел причинить ему боль. И когда я взглянул на Джона, то увидел в его глазах отражение своего чувства вины. У меня не было ни малейших сомнений, что он думал о Коуле.

Мы оба уставились в пол, словно могли увидеть там зияющую пропасть потерянных лет.

А потом оба сделали по шагу назад.

Глава 5

Мэтт

Мы с Джаредом спустились к ужину первыми. Анжело пришел несколькими минутами позже. Он вел себя как ребенок, ерзал на стуле, и было видно, что его прямо-таки распирает от желания поговорить.

– Ты чего? – спросил я.

Его широченная улыбка подтвердила мою догадку. Он умирал от искушения чем-то поделиться со всеми, однако в ответ на мой вопрос покачал головой.

– Потом скажу, – ответил он. – Сначала расскажу Заку.

– Куда сегодня ходил? – спросил его Джаред.

Очевидно, на эту тему он говорить мог, поскольку немедленно пустился с энтузиазмом описывать, по каким церквям и музеям водил его Коул.

Потом пришел Зак. Даже мне было видно, что он ведет себя странно – и не только оттого, что он был слегка пьян. Он заметно нервничал и был чем-то подавлен, хотя наклониться и поцеловать Анжело не забыл.

– Хорошо провел время? – спросил его Зак.

Глаза Анжело практически засияли, когда он поднял их на Зака, но он ответил только лишь:

– Угу. А ты? Чем занимался?

Зак слегка покраснел и, уклоняясь от его взгляда, начал перебирать столовые приборы.

– Мы с Джоном ездили на экскурсию по виноградникам.

Улыбка сошла с лица Анжело, и его брови слегка опустились.

– Вдвоем?

Зак наконец посмотрел на него, и что бы ни стояло у него в глазах – злость или стыд, я точно не разобрал, – однако его ответ прозвучал воинственно.

– Джаред и Мэтт были в Версале, а ты ушел с Коулом. Что мне оставалось делать? Сидеть весь день в номере?

Анжело, ничего не сказав, отвернулся, а мы сочли своим долгом уткнуться в меню, хоть оно и было написано на французском, и мы не понимали ни слова. Я невольно пожелал, чтобы пришел Джордж – или даже Коул – и разрядил обстановку. К сожалению, следующим появился Джон, и я ощутил, как воздух вокруг нашего столика сгустился от напряжения.

– Коул спустится через минуту, – сказал он, обращаясь сразу ко всем, а потом повернулся к Анжело: – Можно поговорить с тобой наедине?

Все удивились и в первую очередь – Анжело. Он оглянулся на Зака, и я задумался о том, было ли в его глазах обвинение, или мне померещилось. Зак пожал плечами, и Анжело, вздохнув, опять повернулся к Джону.

– Конечно, – сказал он и вслед за Джоном отошел в другой конец помещения.

Нам всем было интересно, что происходит, и мы уставились на них, как на гвоздь вечерней программы. Говорил в основном только Джон. Сначала выражение на лице у Анжело стало шокированным, затем сердитым, затем смущенным, и во мне закипело невероятное любопытство. Наконец он сложил руки на груди и с категоричным видом покрутил головой. Джон вздохнул. Сказал что-то еще, а потом дал Анжело что-то – визитку? – и они вернулись за стол. Ни один из них не проронил ни слова. Они даже не смотрели на нас.

К вопросу о неловких ситуациях.

– Твой отец придет ужинать? – наконец спросил я у Джона главным образом затем, чтобы прервать натянутое молчание.

– Сегодня нет, – сказал Джон. – Перелет его вымотал.

– Жаль, – расстроился я, причем совершенно искренне, потому что в настоящий момент предпочел бы разговаривать с Джорджем, а не с Джонатаном или Заком.

Прибыл Коул – неугомонный, болтливый и как всегда раздражающий. Меня по-прежнему от него выворачивало, однако при всем своем отношении я был вынужден признать, что, когда он сел, весь стол с облегчением выдохнул. Надо было отдать ему должное: он умел создавать легкую атмосферу.