— Да, только я боялся, что ты не помнишь. Ты же не в себе был последнее время.

— Я и сейчас не до конца в себя пришел.

— Разве? А выглядишь неплохо. На вид — совсем выздоровел.

— Твоя мама сказала мне то же самое, — улыбнулся Ник. — Похоже, вы сговорились.

— Когда ты с ней виделся?

— Вчера у них ночевал.

Том медленно кивнул, будто обдумывая новость:

— Ясно.

— Думаю, я должен рассказать тебе об отце и о том, как он…

— Никто не винит тебя, Ник.

— А может, и стоило бы.

— Не вижу, за что.

— А что ты видишь?

— Что происходит нечто странное. Странное и неприятное. — Том понизил голос до шепота. — Это связано с историей про Тантриса, только я не могу понять, каким образом. Ты задумывался о том, откуда взялись деньги?

— Ну, я…

— Давай я тебе кое-что расскажу, а ты над этим поразмышляешь.

Ник совершенно не ожидал, что Том заговорит о деньгах Тантриса. Неужели он решил признаться сам, до того, как его припрут к стенке? Ник постарался не выдать себя волнением и слушать внимательно.

— Когда мы съезжались на похороны отца, мама и Терри встретили меня в Рединге, и дальше я ехал с ними. Тебе тогда было ни до чего, так что ты, наверное, не знаешь, что в Каруэзере мы не остановились — просто не могли, да и беспорядок там был страшный. В Треннор мама тоже не захотела. В «Старом пароме» жил ты. Так что мы поселились в гостинице «Моат-Хаус», в Плимуте, на Хоу. Знаешь такую?

— Конечно.

Ник и вправду знал. В своей предыдущей жизни гостиница была баром «Праздничный», и в нем когда-то сыграли свадьбу Эндрю и Кейт, хотя рассказывала ли Кейт об этом Тому, Ник спрашивать не стал.

— Ну и вот… — Том затушил сигарету и зажег следующую. — Господи, даже не знаю, стоит ли тебе рассказывать, но мне надо с кем-нибудь поделиться, а то я… — Он тряхнул головой. — Как дела в Марипозе?

— Прекрасно.

— С Терри… все в порядке?

— Вроде как.

— Он тебе не говорил ничего… такого?

— Говорил, что за тебя беспокоится.

— Надо думать, — фыркнул Том.

— Нет, он на самом деле переживает.

— Да. Только не за меня.

— Что-то я не понимаю.

— Немудрено, — вздохнул Том. — Ладно, расскажу все как есть. Наутро после похорон я проснулся очень рано. Верней, и не спал почти. Вышел на рассвете, дошел до Барбикана, побродил там немного. Потом двинулся назад через Цитадел-роуд и поднялся на Хоу. Там я их и заметил.

— Кого?

— Терри и Фарнсуорта.

— Кого?!

— Фарнсуорта. Помнишь, тот мерзкий старикашка, дедов приятель?

— Помню.

— Тогда скажи: что он делал в Плимуте на следующий день после похорон моего отца, на которые его, между прочим, никто не приглашал? Да еще вместе с Терри? Что? И при чем тут мой отчим?

— Понятия не имею. Ты уверен, что они были вместе?

— Возле мемориала жертвам войны. Стояли и разговаривали. Близко стояли, словно боялись, что их могут подслушать. Мрачные такие. Понимаешь? Как будто что-то важное обсуждали.

— А не могли они случайно встретиться?

— Не смеши меня, Ник. Нет, конечно.

— Тогда что это значило?

— В том-то и дело, что не знаю. Ума не приложу, — пожал плечами Том.

Ник тоже не знал. Если Терри Моусон в сговоре с Фарнсуортом, то все, что он рассказал о деньгах Тантриса, ложь. Хотя звучало очень похоже на правду. Смешно, но то, что говорит Том, звучит точно так же.

— Я тут же повернул назад, думаю, меня не успели заметить. Ясно, что дело нечисто — никто и не подозревал, что они знают друг друга! Странная встреча. Особенно если учесть, что в день своей гибели отец поехал в Тинтагель, чтобы встретиться именно с Фарнсуортом, ведь так?

— Да.

— Я думаю, он их раскусил.

— Фарнсуорта и… Терри?

— Точно. Им повезло, что отец погиб и не успел рассказать всем об их заговоре. Если только… — Том расширил глаза. — Ты совсем ничего не помнишь? Не помнишь, что он сказал, когда вы встретились?

— Я помню все. Только это нам не поможет.

— Плохо. Черт! — Том потер лоб. — А теперь мне кажется, что дело еще хуже, чем казалось вначале.

— Почему?

— Тогда, на Хоу, я был уверен, что Терри и Фарнсуорт меня не заметили. Но теперь мне кажется, что я ошибся. Этот Фарнсуорт… он…

— В Эдинбурге.

— Ты знаешь? — вскинулся Том.

— У него очень разговорчивая домохозяйка. Сказала, что доктор поехал навестить старого друга.

— Вернона Дрисдейла.

— Его.

— Он преподавал в университете. Сейчас на пенсии. Я слышал это имя еще до того, как появился Фарнсуорт.

— Ты разговаривал с Фарнсуортом?

— У меня не было выбора. Он преследует меня, Ник.

— Что?!

— Куда бы я ни пошел, где бы я ни остановился — он тут как тут, улыбается, как придурковатый Чеширский кот, и говорит, — Том очень похоже передразнил Фарнсуорта: — «Что за необыкновенное совпадение, мой юный друг Томас!» Совпадение? Черта с два! Он мне шагу ступить не дает!

— Думаешь, потому что он заметил тебя в то утро?

— А почему еще?

— Но как же они могли тебя увидеть, если были увлечены разговором, а ты стоял ярдах в пятидесяти, если не дальше?

— Может, кто-нибудь прикрывал их и заметил меня.

— Ну, это уже похоже…

— На паранойю? Ты прав. Когда тебя преследуют, невольно превращаешься в чокнутого параноика. — Том беспокойно огляделся. — Прости. Нервы шалят… — Он судорожно затянулся и посмотрел на Ника. — Думаю, тебе знакомо это чувство.

— Нет, меня никогда не преследовали. И все-таки ты уверен?

— Фарнсуорт выскакивает как из-под земли, куда бы я ни пошел. Что мне еще остается думать? Он старый и совсем не проворный — как же ему это удается? Мне кажется, тут замешан кто-то еще — может быть, эта самая Элспет Хартли, о которой я столько слышал? Они, наверное, думают, будто я что-то о них знаю. А я знаю только одно — что я больше так не могу. Ты ведь веришь мне? — нахмурился Том.

— Конечно. Но… ты не считаешь, что эти встречи действительно могут быть… случайными?

Прежде чем ответить, Том сделал большой глоток из бутылки. Потом медленно заговорил низким сдавленным голосом:

— Вот что я тебе скажу. На полпути между моим домом и Принцесс-стрит есть кофейня, я забегаю туда чуть ли не каждое утро около половины девятого. Угадай, кто в последние дни попивает там эспрессо и листает литературное приложение к «Таймс»?

— Фарнсуорт.

— В точку. Так что можешь проверить сам. Кафе «Робуста», Касл-стрит. Я завтра туда не пойду, а Фарнсуорт наверняка явится по мою душу. Послушаешь, как он объяснит свое поведение, и решишь, верить ему или нет. Мне почему-то кажется, что верить не стоит. А после спросишь себя: что же они все-таки затеяли?

Когда они вышли из «Кафе ройял», уже сгущались сумерки. Том не считал бутылки, да и Ник, признаться, от племянника не отставал. За спагетти и графином кьянти в итальянском ресторанчике неподалеку они обменивались слезливыми воспоминаниями об Эндрю — брате и отце, которого потеряли. А потом каким-то образом оказались в квартире Тома.

Она располагалась на первом этаже фешенебельного дома в районе Серкус-Гарденз, среди мощенных булыжником улиц и элегантных зданий квартала Джорджиан Ньютаун, и досталась безработному выпускнику университета только благодаря щедрости его матери и, разумеется, отчима.

— Квартиру снимает Терри, — объяснил Том, выуживая откуда-то бутылку виски. — Он может вышвырнуть меня отсюда в любую минуту.

— Терри никогда так не поступит.

— Боюсь, это зависит от того, как я себя поведу. А что, если я расскажу маме про него и Фарнсуорта? А что, если я уже ей рассказал? Небось психует сейчас.

— А ты ей расскажешь?

— Нет.

— Почему?

— Потому что она мне не поверит, — усмехнулся Том, но Ник почувствовал, что ему совсем невесело. — Как тебе квартира?

— Очень красиво, — ответил Ник совершенно искренне. Квартира была оформлена и обставлена с таким вкусом, что даже не очень подходила Тому. Ник ожидал чего-то более молодежного, холостяцкого. Ничего подобного. Даже диск группы «Оазис», негромко игравший в комнате, был, казалось, специально подобран дизайнером. Строго говоря, присутствия хозяина здесь вообще не чувствовалось.