- Мне нужна ваша помощь, - Максим кивнул псу, - Уважаемый Тсисту, угощайтесь, пожалуйста.
- Благодарю, - басом ответил койот и подошел к столу.
***
Виктор лежал в темноте, пытаясь снова прокрутить в голове увиденное и пережитое. И понять, почему это все нужно было смотреть. Ну, Институт, Привалов... Мы подружились, помнится, в колхозе, было дело, вкалывали и амуры крутили. А демонстрация с драконом - полнейшая лажа. Не мог Альфред Горыныча выпустить, его после "чая" не допускали до вивария. И Лизка ну никак не могла протиснуться в цистерну с "Живой рыбой", разве только голову просунуть. И вообще, зачем мне видеть сквозь Сашкины очки? Я живу своей жизнью, у меня у самого такие случаи бывали, ой да ну! Зачем они меня здесь держат? Что им нужно от меня, ведь что- то же мне надо было здесь? Что-то сделать? Кого-то найти? Я не пленник, хожу где хочу, но и уйти не могу. - Слышите, вы! - крикнул он. - Я не узник и не пленник! Я вам что, граф Монте Кристо? Своды пещеры отозвались, - Ишто...ишто..?
Не могу вырваться из этих осточертевших пещер, ледяных скал. Пьер сводил меня к океану, так лучше бы я "дома" остался. Серая холодная вода, как сталь, на которую глянешь, зубы сводит, на горизонте хоть бы один парусок и ни одной разъединой рыбины или медузы! Ни одной! Мертвый пляж без самой захудалой ракушки! Виктор встал с "ложа", уже с утра раздраженный, поплелся в "столовую". Какие - то регрессоры, прогрессоры, черт бы их побрал.
Он встал на "пятачок", ощутил привычное покалывание на коже в области живота. Через минуту Виктор почувствовал сытость. - Спасибо большое за завтрак! - он издевательски поклонился невидимым хозяевам. - Только я вам не машина, Я живой человек! Я хочу видеть то, чем насыщаюсь! И обонять! Ножом нарезать и в чашку наливать! Он вспомнил утреннюю ряженку в общежитии и застонал. И ведь создать ничего не могу почему-то! - И покажитесь наконец, сволочи!
Слева появился Мальчик, затем справа еще один. Виктор наудачу помахал сиреневому. тот застыл и растворился в воздухе. - Опять не угадал!, - воскликнул черный. Виктор накинул шубу с капюшоном, включил обогрев. Они пошли по туннелю к выходу. - Слушай, Петя, что я тебе хотел сказать... Я здесь уже четыре дня. По крайней мере, мне так кажется. Хотя у меня есть сильное опасение, что здесь время как- то по другому течет, и я, быть может, уже сто лет торчу в этой ледяной дыре. И я больше не могу. Меня работа ждет, я хочу домой. Не мог бы ты этим гостеприимным товарищам передать, так интеллигентно, что я же тут разнесу все по кирпичикам к чертовой матери!
- Витя, я тебе все эти дни повторяю, что мы здесь одни. Здесь больше никого нет. Только ты и я. Но ты не хочешь этого понять. Ш-шарада. Были на побережье люди, потом на ор-би-те, мы общались. А потом они улетели. Очень торопились. Мальчик тяжело вздохнул, по его каменному лицу прошла волна - от лба до подбородка. Лоб как будто выдался вперед, нос на секунду впал, рот ощерился. Виктор отвернулся, он до сих пор не мог заставить себя смотреть на чудовищную мимику Пьера.
- Ну как же никого нет, - в очередной раз терпеливо принялся объяснять Корнеев.
- Смотри, кормит нас кто-то, это раз. Звуки эти из подвала жуткие, как будто там преисподняя, это два. А шуба откуда?
- Так всегда было, мне Стась рассказывал, просто планета живая и сама дает все...
- В третьих, - ты захотел, полетел, взбрело тебе в голову часами под водой торчать - извольте.
- Я всегда это умел. Ты же умеешь ходить? Давай лучше играть. Без дублей, честное слово.
- Погоди, отдохнем. Они остановились, Виктор пощупал поверхность черного большого булыжника, постучал по нему, осторожно присел. Пьер коротко посмеялся, наверное, вспомнил, как вытягивал Корнеева из болотного мягкого камня. - Смеется он... Вот опять же, как ты объяснишь, что я тогда всей задницей в булыжнике утонул? То- то же. И ты что же думаешь, ты со всем этим родился? Или может быть, ты вообразил, что все четырнадцатилетние мальчишки на Земле только и занимаются, что левитируют и создают эти, как ты их называешь, фантомы?
- А что они делают?
- Ну, что делают... Много чего. Карбид поджигают, гудрон жуют, в "ножички", в "штандер" играют. Глаза у Мальчика загорелись.
- В "штандер"? А мы с тобой играли? Давай поиграем, какие там правила?
- В "штандер" мы не можем сыграть, там бита нужна... Вроде бы. Забыл. И игроков больше, чем два. Мальчик тут же раздвоился, потом растроился.
- Не пойдет, твои дубли живут только пять секунд.
- А в "ножички"
- Нужен нож. И нормальная земля, а не этот промерзший бетон.
- А нож это что?
- Давай я тебе нарисую. Гляди, вот это финач, а это перочинный...
***
Корнеев очнулся. Он лежал на животе, руки почему то были вставлены в широкие отверстия-рукава в жестком матрасе. Он их выпростал, перевернулся на спину, огляделся. Инопланетянин Константин обернулся из кресла, покачал приветственно головой, - Доброе утро, Витя. Мы на месте.
Корнеев посидел, вспоминая происшедшее. - Федя! Виктор вскочил, - Зачем вы меня забрали?! Я мог его спасти, вы могли! Почему ты его не взял, ты...! Я тебя сейчас в лягушку, в паука...! Пришелец снова обернулся, кратко глянул Вите в глаза, снова уткнулся в пульт.
Виктор покачнулся, как от удара в лоб, как от пули. Он получил сжатый импульс, который теперь раскрывался и Корнеев в течение пары секунд понял, почему все произошло так, а не иначе и отчего по другому было нельзя. Он опять сел. Свист усилился.
- Виктор, - заговорил Константин, - послушайте, что я вам сейчас скажу. Я не могу сесть на этой планете. Там на орбите один разряженный спутник и еще два боевых, они взведены. Нас уже заметили и приближаются. Капсула моя неисправна. На какое расстояние вы можете трансгрессировать?
- Максимум пятнадцать кээм.
- Не успеем. Все четыре руки Константина обхватили его плечи, он покачался в стороны, потом резко выдохнул, как будто принял решение и потянулся к красной кнопке, закрытой прозрачной крышкой. - Я попробую, - дребезжащим голосом сообщил он. - Я помогу!
- Не надо! - воскликнул Корнеев. - Я камнем!
- Вы сгорите!
- Авось!
- Подождите! Константин четырьмя руками выкорчевал спинку кресла, содрал поролон и кожу. Под ней заблестел металл. - Вот! Оберните себя! Это ( он произнес незнакомое слово), типа вашего титанотанталовольфрамокобальтового сплава. Его хватит на десять секунд. Пришелец и землянин посмотрели друг на друга, пожали руки. - Еще встретимся! - сказал Корнеев, накинул спинку на голову и плечи, забормотал, металл начал превращаться в капюшон. Он увидел, как отдаляются стены и потолок. - И помните, Витя, - успел услышать он, - этот глобус не просто гло...
Он рассекал со свистом воздух, чувствуя, как накаляется докрасна оболочка из чудо-сплава. Она быстро испарилась, стало тепло, потом жарко, затем Виктор почувствовал, что не в силах терпеть, повернулся реверсом, полегчало. "Пора тормозить", - мелькнуло в голове. Поверхность планеты стремительно приближалась, слева под холмом промелькнуло что то похожее на бело-серые останки кита с огромными рваными ранами. Корнеев вернулся в свой привычный вид, сотворил парашют, его рвануло наверх, зубы клацнули, во рту стало солоно, и тут он с изумлением увидел внизу гигантские суставчатые башни. Они вздымались от земли на головокружительную высоту, они казались совершенно неправдоподобными, чудовищными, и они вибрировали с густым басовым звуком. Он понял, что сейчас врежется со всего маху в верхнее сочленение, поджал ноги, потянул стропы, но было поздно. Он стукнулся о столб всем телом, тот прогнулся под его весом на несколько десятков метров, затем его закрутило вокруг ствола на стропах, Корнеев понял, что сейчас мачта спружинит в обратную сторону и метнет его с такой силой, что он опять очутится на орбите. Но вместо этого башня застыла в наклонном положении. Внизу раздался скрежет, разошлись огромные пластины, как в диафрагме фотоаппарата, открылось отверстие, и башня стала с нарастающей скоростью уходить в скалу, как перископ подлодки. Виктора опять перевернуло ногами вверх, он перестал что либо соображать, и разрешил себе потерять сознание.
