— Добро пожаловать. Меня зовут Конрад Валадис — произнес парень, подтверждая мои догадки. — Будете покупать или продавать, баро?

— Петер фон Краузе. Буду просить об услуге. К сожалению, в Брюгге нет представительства вашей курьерской службы. А мне надо передать этот пакет в столицу. — В руке я держал пергаментный конверт, запечатанный сургучом.

— Мы не занимаемся этим. Простите, баро.

— Пять золотых.

— Я не могу покинуть своих лошадок. Пятьдесят.

— Дело государственно важности. Этот пакет предназначен для имперского судьи По.

— Ох. Это, конечно, все меняет. Двадцать и я лично вручу его в руки.

Я вздохнул, немного еще поторговался для вида, и мы ударили по рукам. После чего Конрад свистнул. С неба упал тот самый тяжеловоз дорнье, на которого я любовался, когда только приехал на свою родину. Конрад вспрыгнул на спину пегаса.

— Я думаю, дней за пять доберусь, — сказал он мне на прощанье и исчез в хлопанье крыльев.

— А это нормально, что он без седла улетел? — Асанте зябко повела плечами, представив себя на высоте.

— Не переживайте, юнкер. Эльфийским друидам, как бы они не кичились своими достижениями, есть чему поучится у этого клана варваров, — ответил я, глядя на стремительно удаляющуюся точку в небе.

Дверца кареты хлопнула, и вновь заскрипели колеса. Карл после бессонной ночи на руинах управления дремал, прислонившись к стене. Асанте с любопытством смотрела в окно. Я запустил руку в мешочек, отобранный у Ратте.

— Держи, — я протянул полсотни золотых своей бистаа. — вашему племени пригодятся. Сегодня ты отправишься домой Орели.

— Хозяин, — он смотрела на меня расширившимися глазами, — Я что-то сделала не так?

— Если ты и дальше будешь следовать за мной, то можешь умереть, скорее всего, Йоффе не успокоится. Если доживу до суда и дам показания, то меня посадят в тюрьму. Вероятно, с конфискацией. Государственная измена статья серьезная. Семейное поместье, правда, могут оставить. В лучшем случае я вернусь через несколько лет.

Асанте и Карл тоже затихли и удивленно смотрели на меня.

— Что не ждали? Думали, с героем рейха работали, а я ведь предатель… — меня несло. Смысла таиться уже не было. Мой приговор, подписанный мной самим, уже летел за пазухой молодого Валадиса к адресату. Чтобы разрушить все мои планы на жизнь. Еще один конверт отправился обычной почтой, но на него я не надеялся. На почте у криминальдиректора Йоффе наверняка есть свои люди. — Хотите, я вам расскажу пару историй? Ну, например, откуда в руках злоумышленников взялась магия, разрушившая вчера управление…

Карл, Орели и Асанте внимательно слушали меня. Карл с откровенным удивлением. Его иллюзии относительно меня с треском ломались. Асанте внимательно. Наверное, она бы с удовольствием законспектировала мой рассказ как образцовую историю о том, как можно использовать служебное положение для личного обогащения. Хотя не совсем идеальную. В итоге украденное мной оружие обратили против меня самого. Молодец, девочка. Далеко пойдет. А Орели… Она не понимала тонкостей аферы. Она чувствовала, что мне плохо.

Ее нежные прикосновения к моей ладони и лёгкие уколы магии на грани восприятия, как ни странно, успокоили меня. Или это исповедь сделала свое дело? Наконец я замолчал.

— Господин оберст! Но ведь вы так доблестно сражались против преступников за правое дело! Я уверен, ваше честное признание искупит вашу вину! — после долгой паузы сказал Карл.

— Мои показания уменьшат мой срок, Карл. Но раскаяние? Вы так ничего и не поняли — я просто боюсь за свою шкуру.

— Мне кажется, господин оберст, что вы сейчас врете, причем даже самому себе. И я немного не поняла, а зачем вы заполняли те две накладные по-разному? — спросила после длительного размышления Асанте. — А вообще это даже интересней чем играть в карты, Петер!

Я мог только улыбнуться. Тиамат меня побери, мне становилось жаль, что она не моя дочь. Орели шмыгнула носом.

— Хозяин, не оставляйте меня!

Я вздохнул. Хотелось ответить ей что-то обнадеживающее, но тут карета резко затормозила, и я чуть вылетел с сидения. Разозлённый я распахнул дверцу и увидел на дороге Нестора, на которого мы чуть и не наехали. Бедняга был в разорванной одежде. На руках были характерные ссадины от веревок. Под глазом расцветал фингал.

— Барин, барин! Остановитесь! Порешат вас, барин! Меня-то чуть не порешили! — Нестор с трудом стоял на ногах, держась за козлы. — Колабырацинистом обзывали. Гидрой контрреволюции какой-то. Насилу сбежал. — Ноги его подкосились, и староста упал на землю.

— А, ну-ка, по порядку давай, — зло прищурившись, сказал я. Тоска моя куда-то испарилась, и ее место начала занимать злость…

У входа в многоэтажное здание кафедрального телецентра в Новом Сиднее начались митинги. Одна группа протестовала против пропаганды расовой и социальной дискриминации. Их пикеты появились почти сразу после начала показа «Мир-2». Сейчас они клеили на стену большой портрет Шарля. Он, сам того не зная, уже стал популярен среди радикально настроенной молодежи. Ничего, вернется — оценит!

Так же быстро отреагировал и канцлер империи Нидерле. Его открытое благодарственное письмо появилось на правительственном сайте примерно через неделю показа. В нем отмечалось, что шоу прививает молодежи правильные идеалы общественных отношений в условиях абсолютной монархии, и оно рекомендовалось к просмотру в учебных учреждениях. Так что мне моей божественной задницой удалось опять вляпаться в большую политику.

Сегодня напротив либерально настроенной общественности стояли пацифисты с транспарантами «Скажем «нет» гражданской войне в Таире», «Мы против божественного произвола!».

Я с любопытством наблюдал за растущими группами протестующих. Послушный моей воле ветер доносил до меня разговоры. Судя по всему, назревала потасовка. Уравнители были очень даже не против революции и начали задирать пацифистов. Полиция вмешиваться не спешила. Я слышал, как они делают ставки кто победит в драке.

— Господь, я пришел с тобой поговорить, а не стоять у окна! — Мой сын, Артур Торвальдсон, первый космонавт Мира, магистр магии воздуха и огня, стоял рядом со мной. Высокий, стройный брюнет в мантии белого ордена совсем не напоминал ни Ингрид, ни меня.

— У тебя язык отсохнет назвать меня отцом?

— Как пожелаешь, Отче.

Я в ответ только вздохнул. Выкрутился засранец, и просьбу исполнил, и себе не изменил.

— И о чем же ты хотел поговорить?

— О том, что твой последний проект абсолютно аморален! Нельзя создавать вселенную, полную живых мыслящих существ и на потеху публике обрушивать на их головы катастрофы и войны!

— Я? На их головы? Да я и пальцем не пошевелил, что бы что-то изменить в Мире-2 после сотворения. Все, что происходит там — происходит согласно свободной воле людей.

— Ты направил туда Разрушительницу и Попаданцев!

— Ничего подобного. Они сами туда попали. Опять же — свобода воли! Я очень либеральное божество, как ты мог заметить.

— Я не понимаю, как ты можешь смотреть на все то зло, что творится в сотворенном тобой мире. — Артур поджал губы.

— Примерно так же как я спокойно смотрю, что происходит в этом! — я протянул руку и большой голоэкран, занимавший почти всю стену, засветился, повинуясь жесту. Стараясь не очень сильно чертыхаться, я переключился с порно-канала на новости. Мда. Некрасиво получилось.

— … в рамках предотвращения эскалации конфликта между Хоббитоном и Орочьим Раджистаном и в связи с неэффективностью политических методов штурмовая авиация Федерации Терры и Лунного Престола нанесла удары по местам подготовки заклинаний массового поражения и артиллерийским позициям сторон согласно мандату Совета безопасности обеих вселенных. Жертв среди мирного населения нет. В течение месяца предусматривается создание пятидесятикилометровой демилитаризованной зоны на границе государств… — я жестом переключил на другой канал — … Боевики «фронта возрождения США» действующие на территории северной Америки совершили нападения на военных экологов Федерации Терры, в очередной раз помешав развертыванию эльфийских «садов порождений» на континенте. Премьер-министр отметил, что сопротивление экстремистов откладывает завершение проекта восстановления экосистемы после мировой войны на неопределенные сроки.