<…>Как хорошо, как спокойно работать по ночам. Сегодня не мылся. Спал с девяти утра до семи вечера. Встал. Жиза была дома. Позвонили Раулю предупредить, что зайдем вечером.
<…> Устал. Целый день барабанил по клавишам и сейчас не могу припомнить, что же я обещал Раулю.
<…> Рауль пребывает в смехотворных терзаниях — соглашаться ли писать музыку на заказ, для рекламных роликов? Он не понимает — чем сильнее твоя позиция в СМИ, тем значительнее все, что ты делаешь.
Как Пауло и предвидел, в апреле 1973 пришлось определяться — остается он в «Глобо» или нет. Как и во всякой ситуации, когда он оказывался перед необходимостью делать выбор — причем неважно, много ли ставилось на карту, — он вверил свою судьбу «Книге Перемен». Оставшись дома один, сосредоточившись, Пауло бросил на стол три монетки и отметил в дневнике получившиеся гексаграммы. Сомнений не было: мудрая книга предостерегала его от работы в газете, предрекая, что подобная деятельность станет «медленным и долгим путем к несчастью». Больше ничего и не потребовалось. На следующее утро Пауло прервал свою эфемерную карьеру в газете «Глобо». Сальдо — включая и банковское — оказалось положительным. Гонорары за комиксы, за лекционное турне по штату Мато-Гроссо, страничка в «Трибуне», жалованье в «Глобо» не только обеспечили ему хлеб насущный, но и позволили начать приумножение капитала за счет скромной и осмотрительной игры на бирже. «Я потерял деньги, вложенные в акции „Банка до Бразил“. Я разорен, — скорбно отмечает Пауло в дневнике, но уже через несколько дней ликует: — Акции „Петробраза“, стоившие по 25, когда я их покупал, сегодня взлетели до 300».
В промежутке между увольнением из «Глобо» и началом сотрудничества с Раулем Сейшасом Пауло занимался всем понемногу. Он снова начал давать уроки, готовя абитуриентов к поступлению, режиссировал шоу своего приятеля-музыканта и даже снялся в порнофильме «Рохли». Теперь, когда не надо было больше ночами напролет сидеть в редакции, а днем отсыпаться, он стал чаще видеться с Раулем — то у себя дома, то у него, — чтобы наконец наладить столько раз откладывавшееся сотрудничество. В перспективе совместного творчества имелся для Пауло и дополнительный стимул: если авторские за одну лишь «Манговую косточку» ощутимо пополняют его банковский счет, то можно себе представить, какие дивиденды принесет в случае успеха целый долгоиграющий диск.
Пауло на съемках порнофильма «Рохли». Слева от него актер Анри Фонтоура, справа — режиссер Фелипе Кароне
Раулю, человеку с опытом, который за краткий срок сумел создать свыше восьмидесяти музыкальных композиций для разных исполнителей, — хоть он и твердил, что ни одна из них ему не нравится, — удалось побороть предубеждение, которое Пауло все еще питал к любой форме поэтического творчества и простой версификации. «Чтобы говорить с людьми всерьез, не обязательно говорить сложно, — объяснял Рауль во время нескончаемых бесед. — Наоборот: чем проще ты будешь, тем серьезнее все получится». Он наставительно, как учитель ученику, растолковывал другу, что чрезмерная, головоломная усложненность ни к чему хорошему не приведет:
— Сочинить песню — значит уложить в двадцать строчек историю, которую люди будут слушать раз по десять, и их не затошнит. Если сумеешь сделать такое — ты совершишь мощный рывок: будешь создавать искусство, понятное всем.
И они начали. С течением времени это сотрудничество переросло в нечто большее: они стали настоящими друзьями или, как любили называть себя перед журналистами — «закадычными врагами». Они часто ходили друг к другу в гости с женами, и потребовалось не так уж много времени, чтобы головокружительный омут наркотиков и черной магии затянул и Рауля с Эдит. В ту пору, правда, наркотики в жизни Пауло отошли на второй план под мощным воздействием тех ошеломительных откровений, что явили ему Фратер Заратустра и О.Т.О. Выражение «закадычные враги» было употреблено не для красного словца — вражда эта, похоже, зародилась одновременно с дружбой. Если Рауль отворил перед Пауло врата успеха и удачи, тот в свою очередь ввел его в таинственный мир, в неведомую вселенную, куда простым смертным доступа не было. По высказываниям каждого из них, повторявшимся в последующие годы, можно понять: то, что внешне походило на обмен любезностями, было тонким, едва заметным противостоянием, где каждый пытался побить карту другого — Рауль избрал себе дорогу славы, зато Пауло знал, как прийти к дьяволу.
Первый плод творческого союза появился в 1973 году — это был долгоиграющий диск, название которого — «Криг-Ха, Бандоло!» — позаимствовано у Тарзана, героя романов Эдгара Райса Берроуза, а также комиксов и кинофильмов: это его боевой клич. Из пяти песен на тексты Пауло только одна — «Аль-Капоне» — стала настоящим хитом из тех, что люди напевают себе под нос. Диск был памятен еще и тем, что в работе над ним у Рауля Сейшаса также обнаружилось дарование текстовика. По меньшей мере три песни, к которым он написал и музыку и слова — «Муха в супе», «Ходячая метаморфоза» и «Шальное золото», — будут звучать по радио и через много лет после его смерти, а умер он в 1989 году. Выход диска не стал сенсацией, однако на текущем счету Пауло впервые появились настоящие деньги. Он не поверил своим глазам, когда в отделении «Банко до Бразил» на Копакабане ему сообщили (прошло всего несколько недель после выхода пластинки), что «Филипс» перечислил на его счет ни много ни мало 240 млн. крузейро (около 200 тысяч долларов). Никогда прежде он не держал в руках таких денег.
Успех позволил им — Пауло и Жизе, Раулю и Эдит должным образом это отпраздновать. Сели в самолет и — после «детской недели» в Диснейленде во Флориде — посетили Мемфис, штат Теннеси, родной город Элвиса Пресли а потом целый месяц провели в Нью-Йорке. Однажды, гуляя по «Большому яблоку»[32], четверка буквально наткнулась на «Дакота-билдинг» — серое и довольно мрачное здание в неоготическом стиле, где одну из квартир окнами на Центральный парк занимал Джон Леннон; кстати, там же разворачивалось действие классически сатанистской ленты Романа Полански «Ребенок Розмари». Движимые, вероятно, вошедшей в поговорку бразильской нескромностью, Рауль и Пауло сочли, что успех диска — более чем достаточное основание для того, чтобы два рокера-доходяги на какое-то время почувствовали себя равными создателю «Imagine». Вернувшись в Бразилию, оба давали интервью — в том числе и зарубежным изданиям, — наперебой вспоминая подробности разговора с Ленноном, который вместе с Йоко, якобы их принял, несмотря на то, что был нездоров, и удостоил беседы, а в обмен на их диск подарил им свой и даже дал понять, что не возражает против того, чтобы записать что-нибудь вместе. В «заявлении для прессы» было рассказано, как проходила встреча:
<…> Джон Леннон в конце концов появился в Нью-Йорке за день до нашего возвращения. С нами был журналист одного бразильского телеканала. Когда мы расселись, журналист с места в карьер осведомился, правда ли, что Леннон и Йоко расстаются. Джон, не особенно стесняясь в выражениях, попросил его немедленно выйти вон, сказав, что «не собирается тратить время на вздорные сплетни». Из-за этого инцидента атмосфера встречи поначалу была довольно напряженной, тем более что Джон сразу предупредил нас, что любая попытка «капитализировать» ее и использовать для «самораскрутки» будет принята им с крайним неодобрением. Через несколько минут, когда обстановка немного разрядилась, мы полчаса без умолку) говорили о настоящем и будущем. Мы намерены предавать гласности результаты этой встречи постепенно — по мере развития ситуации.
Все это была чистейшая ложь — от первого до последнего слова. С течением времени все тайное, как водится, стало явным. Пауло и Рауль никогда не были у «битла» дома и никогда не встречались там с Йоко Оно. Ближайшим к Леннону человеком, с которым им удалось поговорить, был швейцар из «Дакота-билдинг»: он по интерфону сухо уведомил визитеров, что «мистера Леннона нет дома» — тем дело и кончилось. Не менее вопиющая ложь содержалась в заявлении для прессы, где сообщалось, будто на Леннона произвел глубокое впечатление проект под названием «Альтернативное общество», который Рауль и Пауло собирались запускать в Бразилии.
