Мнение "центра" по обсуждавшимся вопросам огласил в своем "резюмирующем слове" представитель ГУЛАГа, заявив: "…Корень зла в том, что заключенные не сдержатся постатейно…" Как мы знаем, именно в этом виделась из Москвы "панацея" от всех лагерных бед, ее директивно насаждали по всей гулаговской "империи", но результат получали скорее обратный ожидаемому, в том числе – и в Вятлаге…
Лагерь действительно напоминал бурлящий котел, и "дискуссия" на декабрьском собрании партактива лишь приподняла завесу над реальным положением дел, которое прежде приукрашивалось и лакировалось. Однако всерьез подготовиться к выступлениям в прениях на такого рода "форумах" сотрудники не могли – собрания актива назначались спонтанно, по мере надобности или по указанию сверху, зачастую на "сборы" отводились лишь день-другой, а то и несколько часов. Несколько иные возможности предоставляли общелагерные партконференции, к которым готовились более тщательно: и те, кто "отчитывался" на них (политотдел, парткомиссия), и те, кто "принимал" эти "отчеты" – делегаты-коммунисты подразделений.
Тем больший интерес для нас представляют материалы состоявшейся 4-5 октября 1953 года IX-ой партконференции Вятлага. Дебаты на ней развернулись бурные и весьма содержательные. Это – первая в Вятлаге партконференция после смерти "Вождя и Учителя". Процесс "десталинизации" – пусть медленно, тяжело, "со скрипом" – но все-таки пошел, и мы уже слышим на этом очередном ритуальном "партмероприятии" голос униженного большинства вольнонаемных сотрудников. В определенном смысле – это "бунт на коленях" против сталинской системы тотального принуждения и "слепо-глухо-немого" молчания нижестоящих как главного принципа руководства всей страной и лагерями в особенности. Конечно, коренные и "врожденные" пороки этой системы не осознавались делегатами конференции с должной отчетливостью и глубиной. Однако веяние "оттепели" уже многим "развязало языки", и подобно мозаике, внеплановые стихийные выступления участников этого собрания по, казалось бы, частным, мелким, но в действительности – наиболее острым и болезненным для них вопросам жизни и службы – создают общую картину лагеря: без чиновничьих прикрас и бюрократического "макияжа".
Впрочем, проследим ход этой партконференции по отраженному в ее протоколе порядку.
Доклад начальника политотдела Дергаусова начинается, как и положено, общими фразами ("решения съезда и пленумов – в жизнь!") и цитатами из "классиков марксизма". Затем кратко "обрисованы" общие задачи лагеря – "выполнение производственного плана и борьба с нарушениями режима"… А нарушений этих, между тем, очень много: за 9 месяцев 1953 года в ИТЛ имели место 57 побегов (при участии 85-ти заключенных) и 25 случаев бандитских проявлений (десятки убитых). Всего же зафиксированы за это время 13.383 случая всевозможных нарушений лагерниками "режима содержания": от игры в карты и сна самоохранников на посту – до тягчайших проступков и чрезвычайных происшествий. К последним причислены 4 "волынки", несколько случаев "массового неповиновения" и "отказов от работы" целых "зон", что угрожало срывом выполнения "плановых заданий", а посему такого рода "инциденты" отнесены к "ЧП первого разряда". Оперативно-режимная работа в целом, по оценке политотдела, находится в "запущенном" состоянии, о чем свидетельствуют, кроме побегов, 3 случая "неправильного" применения оружия с 4-мя человеческими жертвами.
"Удручает" политработников и повсеместная неустроенность быта заключенных, причем даже там, где для "устранения недостатков" не требуется каких-то "дополнительных" средств: массовая "завшивленность и заклопленность" в "зонах", нехватка мисок и ложек, отсутствие на нарах матрасов (уж чего-чего, а дефицита соломы и древесных стружек для набивки последних лагерь никогда не испытывал…)
Многие "провалы" в обеспечении лагерного порядка предопределяются крайне низким качеством охраны. Здесь тоже – "сплошные проблемы". Личный состав ВОХР комплектуется по "остаточному принципу" – из худшей части призывников: 12 процентов рядовых стрелков – азбучно неграмотны; из остальных имеют низшее образование – 85 процентов, неполное среднее – 10, среднее – только 5 процентов. Значительно выросло количество совершаемых "вохровцами" нарушений дисциплины: сон на посту, пьянки, хулиганство, грубость, "самоволки"…
Случались и трагикомические истории. Так, 15 августа 1953 года в зону оцепления 21-го лагпункта забрел медведь. Часовой на вышке, увидев "таежного пришельца", бросил "наблюдение за объектом" и открыл по "косолапому" пальбу на "поражение"… Смотреть на убитого зверя сбежались и лагерники и конвоиры. И воспользовавшись этим переполохом, один из заключенных совершил побег… Такова она – северная лагерная "экзотика"!
Но вернемся к "отчетному докладу" начальника политотдела. Как отмечено в нем, широко распространены в подразделениях избиения заключенных. Жизнь лагерника охранники "не ставят ни в грош". С трибуны конференции был поведан такой "эпизод": "…Бригадир Смирнов, пользуясь беспечностью конвоя, ушел в 3 часа из-под конвоя и вернулся в бригаду в 6 часов вечера пьяный. Пытался оказать сопротивление начальнику надзирательской службы. В это время, выйдя с вахты, солдат Михайлов без всяких на то оснований произвел в заключенного Смирнова два выстрела из нагана. В то же время по Смирнову произвел выстрел конвоир Беляков. Таким образом, бригадир Смирнов был незаконно расстрелян…" Остается предположить, что бригадир этот "сидел в печенках" у охранников и они не упустили случая свести с ним счеты…
Продолжая свой доклад, начальник политотдела отметил, что работа Вятлага вызывает "серьезную озабоченность" и "недовольство" у московского руководства, значится "на плохом счету в ГУЛАГе", поэтому в 1953 году в лагере почти "безвыездно" находятся разного рода комиссии из "Центра". Польза от таких "руководящих визитов" практически нулевая: во всяком случае, лучше работать вятлаговцы от этого не стали. Наглядный пример: только в спецотделе Управления "скопили" 4.500 зековских жалоб и заявлений, которые не рассматривались 2 месяца…
Ну а для "амортизации" закончил начальник политотдела свой "отчет" перечнем "некоторых достижений": "…На учете в парторганизации 502 коммуниста…В лагере – 18 кинопередвижек, ими только за полгода дано 2.886 киносеансов (3-4 сеанса в месяц в каждом подразделении)… В библиотеке лагеря – 20.500 книг…"
В общем, доклад "сработан" по старым шаблонам: "недостатки – достижения", "лучшие – худшие", "худшие" должны "подтянуться" и "выполнить исторические решения последних пленумов ЦК"…
Иных "вариантов" выхода из кризиса не усматривается и в выступлении на конференции начальника Управления лагеря К.А.Огородникова: подборка разнородных фактов при полном отсутствии анализа ситуации, постановки реальных проблем и поиска путей их решения.
Администратор-"наместник" Огородников смотрит на вверенную ему "вотчину" прежде всего со своей – хозяйственной "колокольни": "…План 9-ти месяцев не выполнен…Ежедневно лагерь недодает 10 процентов рабочих на производство (из-за болезней, содержания в ШИЗО, отсутствия охраны)…Число больных "производственников" очень велико (значительно превышает "плановые нормативы"): в июне – 10,5 процента, в июле-августе – 9,5 процента от списочного состава "контингента"…Недопустимо "раздута" численность заключенных, занятых в хозобслуге лагеря (на "теплых местах", а не на "лесоповале"), – 2.681 человек (при плане – 2.053 человека)…Четверть "бригадников" не выполняет плановые производственные нормы…Грязь и антисанитария в быту…Политико-воспитательной работы во многих лагпунктах не ведется вовсе (заключенные отданы сами себе)…"
