А погода все ухудшалась. Ветер усилился до девяти баллов, температура воздуха понизилась, над поверхностью воды заметно усилилось парение. Корабли начали обмерзать. Сменившись с вахты, люди обвязывались концами и начинали окалывать лед, но ледовый панцирь появлялся снова.

Наступила ночь. На верхнем мостике «Живучего», где стояли вахту офицер и два сигнальщика, было невмоготу от холода — леденящий ветер пронизывал насквозь и полушубки, и плотные шерстяные подшлемники. А в котельных и машинных отделениях, задраенных наглухо, чтобы вода не проникала через вентиляционные грибки, нечем было дышать от жары и духоты. Где было легче, сказать трудно.

Приняв рапорт о смене вахты, командир корабля капитан 3–го ранга Шумилов[73] спустился в штурманскую рубку погреться. Но не успел он даже выпить стакана чая, как с мостика доложили:

— Впереди по курсу слышны глухие взрывы!

Вскоре в динамике рации послышался голос капитана 3–го ранга Щербакова — командира «Жесткого»:

— Имею контакт с подводной лодкой. Атакую глубинными бомбами.

— Вахтенный офицер! Объявите боевую тревогу! Акустикам и радиометристам усилить наблюдение в левом секторе! — приказал Шумилов.

Через полчаса последовал отбой — целей не обнаружили.

Конвой продолжал идти заданным курсом.

В 21.00 справа от «Живучего», в 30–40 кабельтовых, послышались взрывы, выстрелы, а затем трассы малокалиберных снарядов прочертили небо. Аварийный сигнал исходил от эскортного корабля.

— Там место «Деятельного», — уточнил вахтенный офицер.

Я спустился к Гончарову в штурманскую. Конвой находился на меридиане бухты Рында. Что случилось, пока никто не знал. Все же на «Живучем» объявили боевую тревогу, продолжая удерживать назначенное место в ордере. В 21.10 — радио от командира конвоя:

— «Рулет-18»[74] торпедирован, «Дерзкому» и «Живучему» оказать помощь.

Резко отвернули вправо. Корабль сильно накренился, бак скрылся в волнах.

— Пять градусов право руля! — приказал Шумилов.

— Руль право пять! — отрепетовал Папушин через переговорную трубу и начал отводить руль. Корабль немного выровнялся — поворот проходил более плавно. Когда легли на курс и увеличили ход, радиометрист доложил:

— Левый борт 10, дистанция 49 кабельтовых, цель и правый борт 17, дистанция 65 кабельтовых, вторая цель!

— Ближе к нам — «Дерзкий», справа — «Деятельный», — вслух прокомментировал Шумилов и назначил рулевому новый курс. В 21.40 на экране локатора наблюдались две цели: «Дерзкий» уже подходил к аварийному кораблю[75]. Его командир капитан 3–го ранга Максимов передал по радио:

— Приступаю к спасению людей. «Живучему» обеспечивать противолодочную оборону.

Через пять минут «Живучий» начал описывать циркуляцию вокруг двух кораблей, сбрасывая сковывающие серии глубинных бомб. В 21.47 радиометрист Любимкин доложил:

— Вторая цель исчезла![76]

Этот доклад словно обухом по голове ударил каждого из стоявших на мостике. Все поняли — «Деятельный» пошел ко дну. Такой быстрой развязки никто из нас не ожидал.

Продолжая поиск подводных лодок, «Живучий» пошел на сближение с «Дерзким». Осветив прожектором место гибели «Деятельного», мы увидели на воде масляные пятна и горящий патрон Гольмса. Около часа мы ходили переменными галсами, но больше ничего не обнаружили и повернули вслед за «Дерзким» догонять конвой. Надо ли говорить, что было на душе у каждого?

В полночь «Живучий» и «Дерзкий» заняли места в эскорте. У ледовой кромки горла Белого моря конвой был расформирован: во льды подводные лодки врага не заходили. Под проводкой ледоколов транспорты благополучно прибыли к месту назначения.

Но вернемся к обстоятельствам гибели «Деятельного». Получив приказание командира конвоя, «Дерзкий» вышел из ордера на помощь «Деятельному», попавшему в беду. В 21.20 неподалеку от аварийного корабля гидроакустик «Дерзкого» обнаружил вражескую подводную лодку. Сбросив на нее глубинные бомбы, эсминец лег на курс. Через 12 минут вновь обнаружили лодку в подводном положении, и опять на нее сбросили большую серию глубинных бомб. Все бомбы взорвались. Результаты атаки не известны. Наблюдение за «Деятельным» было непрерывным.

В 21.46 радиометристы «Дерзкого» на экране локатора зафиксировали исчезновение «Деятельного», а сигнальщики увидели на воде большое пламя. Через три минуты «Дерзкий» подошел к месту погружения эсминца. Застопорил машины, чтобы корпусом и винтами не побить людей, плававших на воде, и приступил к спасательной операции. По левому борту была обнаружена резиновая шлюпка с людьми, с правого борта — полузатопленный катер. На нем что-то тлело. Через минуту катер затонул[77].

С эсминца спустили штормтрап и подали на шлюпку бросательный конец, чтобы подтянуть ее к борту. Но переполненная шлюпка опрокинулась на крутой волне, и все люди очутились в ледяной воде. С «Дерзкого» были сброшены пять спасательных кругов и пробковый плот, но ими никто не сумел воспользоваться.

В 22.04 из воды подняли на борт семерых окоченевших моряков. Им тут же была оказана медицинская помощь. Среди спасенных был старпом старший лейтенант О. М. Мачинский.

Продолжая освещать место гибели корабля, «Дерзкий» не прекращал гидроакустический поиск. Яркий свет прожектора привлек внимание вражеской подводной лодки, затаившейся неподалеку.

— Торпеда справа 15! — доложил гидроакустик Волков.

— Право на борт, аварийный вперед! — приказал Максимов.

Корабль накренился и задрожал, набирая обороты. Через несколько секунд на эсминце увидели фосфоресцирующий след торпеды. Она шла навстречу кораблю, чуть правее. Повернет на винты или не повернет? —думал в те секунды каждый. Ведь торпеда могла быть акустической.

Тем временем минеры сбросили на лодку серию глубинных бомб. За кормой раздались взрывы. Только они стихли, как послышался еще один — отдаленный — взрыв[78]. Торпеда оказалась прямоидущей (не акустической).

Спасенные члены экипажа «Деятельного» рассказали о драматических событиях, развернувшихся той ночью на их корабле.

В 20 часов 30 минут радиометрист Крайнов обнаружил радиолокатором малую цель справа со стороны берега. Импульс был размытый, нечеткий. Иногда он вовсе исчезал, скрываемый гребнями волн. Когда на экране вновь появился небольшой «зайчик», старшина обратил внимание, что он стал чуть ближе к кораблю, и доложил на мостик:

— Справа 30, дистанция 28 кабельтовых, малая цель идет на сближение!

Вахтенный офицер старший лейтенант М. Ф. Турланов объявил боевую тревогу. На мостик вбежал командир корабля капитан–лейтенант К. А. Кравченко, месяц назад сменивший на этом посту П. М. Гончара[79]. Прежде он был старпомом на эсминце «Жесткий».

Намерения врага командиру были ясны; решив преградить субмарине путь к транспортам, он сразу скомандовал:

— Полный ход, право руль!

Когда расстояние до цели сократилось, в фосфоресцирующем буруне с мостика опознали лодку, шедшую на погружение. Эсминец устремился к буруну, но лодка уже ушла на глубину. Вслед ей полетели бомбы. Пока минеры готовили новую серию глубинных бомб, корабль разворачивался на обратный курс для повторной атаки. Когда эсминец уже заканчивал циркуляцию, в корме раздался взрыв. Случилось это в 20 часов 55 минут. Корабль вздрогнул, осел на корму и потерял ход. Через несколько секунд последовал второй взрыв по силе чуть меньше первого — это взорвались глубинные бомбы, скатившиеся за борт[80].

Кравченко приказал осмотреться и доложить о повреждениях. Ют на телефонный вызов не отвечал. Молчали и оба машинных отделения. От сильного сотрясения корпуса нарушилась радиосвязь.