Моряки, отправлявшиеся для приемки кораблей, прибыли на Север с разных флотов. Многие из них раньше никогда не встречались, не знали друг друга. Теперь этим людям предстояло сообща решать сложную задачу в короткий срок. А каждый человек — это характер. Особенно трудно было офицерам и старшинам, которые не знали, кто из краснофлотцев на что способен. Положение облегчалось хорошо продуманным подбором команд: моряки с линкоров выделялись для приемки линкора, с эсминцев — на эсминцы, подводники назначались принимать лодки. Большое значение имело и то, что в экипажах кораблей четвертую часть составляли коммунисты и половину — комсомольцы.

Созданные за десять—двенадцать дней до отправки в Англию партийные и комсомольские организации кораблей и подразделений оказали большую помощь командованию в сплочении экипажей и мобилизации моряков на успешное решение задач.

Принимаемые от англичан корабли были организационно сведены в Отряд кораблей Военно–Морского Флота СССР. Это соединение состояло из линейного корабля, отдельного дивизиона эсминцев и отдельного дивизиона подводных лодок. Командующим отрядом был назначен заместитель Народного комиссара ВМФ СССР вице–адмирал Г. И. Левченко, начальником штаба капитан 1–го ранга В. А. Фокин, начальником политотдела капитан 1–го ранга Н. П. Зарембо.

Линкором «Архангельск» командовал контр–адмирал В. И. Иванов, дивизионом эсминцев — капитан 1–го ранга И. Е. Абрамов, дивизионом подводных лодок — Герой Советского Союза капитан 1–го ранга А. В. Трипольский.

Советскому читателю известна двуликость правящих кругов США и Англии, которые вопреки клятвенным заверениям всячески уклонялись от выполнения союзнических обязательств, намеренно ограничивали и затягивали военные поставки Советскому Союзу, саботировали открытие второго фронта в Европе.

Надо отметить, что цельного, детализированного рассказа о том, как, в какой обстановке происходил прием кораблей в Англии, в литературе пока нет. Предлагаемая читателю книга восполняет этот пробел. Она поможет через частные события яснее увидеть существо наших противоречивых отношений с западными союзниками в годы минувшей войны.

Оказавшись впервые в капиталистической стране, наши моряки столкнулись с непривычной для них действительностью, с необычными проблемами. Высокая идейность и отличная техническая подготовка позволили им успешно преодолеть встретившиеся трудности и выполнить задание в кратчайший срок.

Вторая часть книги Полякова Г. Г. знакомит читателей с небольшим по времени (около восьми месяцев) периодом боевой деятельности эсминцев эскадры Северного флота. Это были очень напряженные, насыщенные интенсивной боевой деятельностью месяцы. Особенно трудно было осенью и зимой 1944/45 г., когда наступила полярная ночь с постоянными штормами, обледенениями, снежными бурями.

К тому времени у немцев появились лодки новых типов с повышенной скоростью. Они имели специальные устройства, позволявшие идти под дизелями в подводном положении (на перископной глубине), поражали транспорты и корабли противолодочной обороны самонаводящими акустическими торпедами. Претерпела изменения и тактика врага — лодки действовали «волчьими стаями». Гросс–адмирал Дениц и сам Гитлер возлагали на них большие надежды, как на средство, которое может изменить ход войны на море в пользу Германии.

На морских коммуникациях Северного флота сложилась очень напряженная обстановка. Основная тяжесть борьбы с гитлеровскими подводными лодками в осенне–зимних штормовых условиях легла на эсминцы. Корабли, принятые в Англии, были, как говорится, далеко не первой молодости. Ржавые корпуса и прогнившиеводонепроницаемые переборки, изношенные главные и вспомогательные механизмы, старого образца артиллерийские установки и торпедные аппараты — все это делало эсминцы мало пригодными к плаванию и боевой деятельности в условиях Арктики. Но благодаря высокому мастерству, самоотверженности и великому желанию громить гитлеровских захватчиков люди «выжимали» из старой техники и оружия все возможное, а порой и невозможное, о чем убедительно повествует Г. Г. Поляков.

Успехи Северного флота в защите морских коммуникаций вынужден был признать даже бывший гитлеровский адмирал Руге. Характеризуя движение конвоев между Англией и Советским Союзом, он пишет, что «в 1944–1945 гг. в Мурманск снова стали ходить конвои полного состава из 30 и более торговых судов. Несмотря на атаки подводных лодок, а иногда и самолетов, потерн остались незначительными»[3].

В книге названы десятки фамилий краснофлотцев, старшин и офицеров. Автор, участник многих из описываемых событий, с большой теплотой рассказывает о своих боевых товарищах, об их мужестве, самоотверженности, преданности Родине и народу. Книга правильно освещает события тех далеких лет, правдиво рисует специфику войны на море. В этом ее историко–познавательная ценность.

Автору удалось показать многогранную работу корабельных партийных и комсомольских организаций, их ведущую роль в решении задач, стоявших перед личным составом и за границей во время приемки кораблей, и в период активных военных действий.

Книга проникнута глубоким патриотизмом, любовью и беззаветной преданностью социалистической Родине. Нет сомнений в том, что она будет с интересом прочитана не только теми, кто прошел через горнило Великой Отечественной войны, но и молодым поколением моряков, а также всеми, кто имеет отношение к морю.

Адмирал Харламов Н. М.

Весной 1970 года приехал я по служебным делам в Ленинград. В первый же вечер навестил фронтового друга Николая Ивановича Никольского, профессора Военно–морской академии. Во время войны мы служили с ним на эсминце «Живучий» эскадры Северного флота. Никольский в звании старшего лейтенанта–инженера был тогда командиром электромеханической боевой части (по–уставному — БЧ–V), а я по боевому расписанию — командиром батареи ЗА.

После войны мы встречались редко. И вот сейчас вспоминали боевых друзей с «Живучего», штормовые походы, «проклятое» Заполярье и гораздо более проклятые фашистские подводные лодки.

Вдруг Николай Иванович спрашивает:

— Ты давно был в Военно–морском музее?

Я немного растерялся... Вопрос как‑то не вязался с предыдущим разговором.

— Видишь ли, — объяснил Николай Иванович, — годы летят, и прошлое уходит, а в народе между тем говорится: «Никто не забыт и ничто не забыто». Вскоре после войны я видел в музее картину, на которой изо бражен «Живучий», таранящий немецкую подводную лодку. А потом как‑то пришел в музей — нет карти ны! И экскурсовод ни слова не сказал о наших эсмин цах...

С горечью говорил это ветеран–североморец. И я задумался. Вспомнил себя молодым лейтенантом, по тревогам стремительно взбегавшим на мостик, где было мое место — управляющего огнем зенитной артиллерии. Перед глазами встало то далекое прошлое, когда служил я на эсминце североморской эскадры.

— А почему бы не написать тебе о «Живучем»? — спросил Николай Иванович. — Ты у нас в запасе, вре мя свободное, должно быть, есть. Да и на мостике ты все время по тревогам торчал, вел журнал боевых дей ствий. Тебе, значит, и карты в руки.

Разбередил он меня этим разговором. На следующий день отправился я в Центральный Военно–морской музей. И выяснил, что картина «Эскадренный миноносец таранит немецко–фашистскую лодку» (написал ее художник Г. В. Горшков еще в 1945 году) некоторое время экспонировалась, но вскоре была снята.

Ну, да что там, у музеев свои законы, хотя обидно, конечно: ведь картина воспроизводит довольно редкий эпизод Великой Отечественной войны — момент тарана подводной лодки «U-387» эсминцем «Живучий».

Не знаю почему, но об эсминцах типа «Жаркий» («Живучий» относился к этому типу) в нашей литературе пишут и мало и к тому же неточно. Может быть, потому, что уж больно необычной была история их появления в нашем Северном флоте.