- Так куда ты идешь? - спросил Кэйбл.

- Там... - Рэвул вспоминал свое видение, пришедшее, когда его осыпал дождь из вороньих перьев. - То, что показывала мне девушка похожая на ворону. Там была гора. На горе город, он заброшенный, пустой, мрачный и на его окраине возвышается башня, широкая в основании к верхушке расходящаяся пятью мелкими башенками, изогнутыми словно пальцы. В башне стоит зеркало...

- Все понятно, - Кэйбл узнал место, о котором говорил Рэвул. - Вставай дружище. Идем, изменим этот мир к лучшему. Изменим кроваво, но изменим, - сказал Кэйбл, протягивая Рэвулу руку. То, что у собеседника глаза стали волчьими и засветились в наступающей темноте этого безумного вояку совсем не пугало. И Рэвул дал руку встал и пошел следом за Кэйблом.

- Давай быстрее, поторапливайся! - уже спустя пару минут кричал Кэйбл плетущемуся сзади Рэвулу. От одинокого холма среди степей, они двинулись на юг. Уже в кромешной ночной темноте они добрались до какой-то очередной деревни потерянной среди степей. Деревня небольшая, в эту холодную завывающую ветром ночь дым шел из труб только нескольких домов в центре, остальные дома, особенно на окраине, заброшенные, полусгнившие замерли в темноте черными безжизненными нагромождениями. В окошке одного из окраинных домов теплился лучик света. Кэйбл открыв, вернее отодвинув отломанную дверь, вошел внутрь, зазывая Рэвула за собой. Дом представлял собой избу - одно большое помещение с печью в центре. Внутри было пусто, бежавшие жители все унесли с собой или мародеры вычистили все, что осталось брошенным. На полу горела маленькая свечка. 'Я уже заждался', - раздался уставший мужской голос. Рэвул сильно удивился тому, что в доме кто-то есть. Их с Кэйблом встречал какой-то старик, одетый в какие-то грязные лохмотья, уже со знакомым Рэвулу знаком Грионского раба на лбу. Как у типичного раба, его борода и волосы длинные и запущенные.

- Знакомьтесь. Рэвул это Чарльз. Ну и, наоборот, - на ходу познакомил их Кэйбл, пройдя внутрь, сбросив с себя камуфлированный плащ, начав снимать оружие.

- Привет, - сказав с улыбкой, как обычно Рэвул пытался быть вежливым с посторонними. Но Чарльз ничего не ответил. Старый раб, увидев волчьи глаза гостя, сияющие в темноте замер посреди избы. Но никаких вопросов задавать не отважился.

- Ну что Чарльз. Ничего страшного не произошло? - спросил Кэйбл с опаской глядя в окно.

- Да нет, все тихо. Я даже людей в окно ни разу не видел. Такое ощущение, что эта деревня полностью мертва, - ответил Чарльз.

- Да нет, в центре еще кто-то живет, - отошел от окна Кэйбл. - Тебе как, пища требуется? - спросил он у Чарльза.

- То, что ты дал утром вот только закончилось. Ничего потерплю.

- Что это за место? Почему эта деревня почти полностью мертва? - стоя в дверях, спрашивал Рэвул.

- Не знаю. Точно сказать не могу. Возможных причин десятки. Нападение дикарей из соседних лесов, эпидемия, продажа в рабство за долги хозяина. Сам выбери себе любую, какая нравится, - ответил Кэйбл, постелив себе в углу свой плащ, а после завалившись на него прямо в броне. - Ты чего стоишь то? Проходи, - сказал он Рэвулу. - Чувствуй себя как дома. Мы здесь задержимся до утра. Чарльз?

- Слушаю, - Чарльз также как и Рэвул замер на месте, только посреди избы.

- Затопи, пожалуйста, печь, - попросил Кэйбл.

- Не страшно если увидят дым? - высказал опасения Чарльз.

- Я же здесь. Теперь не страшно. И где твое оружие, которое я тебе дал?

- Вот, - Чарльз показал армейский кинжал. - Я его спрятал в складке рубахи, так что ничего. Живым если что не дамся! - пошутил Чарльз, лезвием проведя себе по шее.

Чарльз ушел за дровами, а Рэвул в отсутствии мебели сел на пол, облокотившись спиной о стену. Чарльз принес какого-то хвороста и в печи затрещал огонь. 'Так, а ты тоже раб, или как?' - вопросом нарушил тишину Рэвул. Чарльз с Рэвулом неизбежно разговорились. Чарльз оказался беглым рабом, которого спас, вернее пытается спасти Кэйбл. Несколько лет он проработал счетоводом в торговой лавке, которая принадлежала купцу из Эвалты - страны людей укрывшейся среди мира и благополучия артэонского севера. Поэтому он в идеале владеет общеартэонским языком. Дальше в их разговор вклинился Кэйбл, лежавший на полу в углу подстелив под себя плащ, который решил внести ясность. Кэйбл пояснил, что в древние времена, когда артэоны только сумели обеспечить свою безопасность, только закреплялись в этом мире как сила, когда артэонские солдаты под видом миротворцев еще не увязли по локти в крови войн устроенных самими же артэонскими правительствами. В те времена, когда артэоны еще мечтали сделать этот мир лучше, у артэонских солдат был священный долг: 'Спасительный Ход'. Спасительный Ход это своеобразный священный обряд обязательный для воина первых артэонских армий. По правилам артэонский воин на склоне лет, облачаясь в одежды нищего бродяги, отправлялся в странствие по миру людей, где должен был совершить определенное количество добрых поступков, а также помочь всем кого бы ни встретил на пути, в особенности беглым рабам и бездомным. В нынешние времена все изменилось, однако Спасительный Ход артэонские солдаты еще совершают. Кэйбл уже говорил, что находится на юге незаконно, нет никакой санкционированной боевой операции, способной оправдать его прогулку по южным землям. Фактически он просто сбежал. Его пропажу обязательно заметят, и по возвращении у военного следствия к нему будет много вопросов. Тогда Спасительный Ход по диким землям во имя добра и справедливости станет его оправданием. Беглый раб Чарльз нужен был ему для отмазки. Вот, дескать: я не просто так без спросу бродил по южным землям помогая сбыться Проклятию Таргнера, я брел по диким просторам Южной Половины пытаясь помогать людям, совершал Спасительный Ход, вот даже беглого раба которому нужна помощь, с собой привел. А без спросу ушел так это, потому что решил все как в древности сделать, по зову сердца своим ходом от начала и до конца пройти весь путь. А там глядишь и военные шишки из тайного общества 'Силовых реформаторов' подтянутся, помогут, и память Кэйбла по возвращении исследовать не будут, поверят на слово. А то по военным законам ему за побег с военной базы и прогулку по дикому югу положен трибунал, и Спасительный Ход будет его единственным оправданием. Со слов Кэйбла пять дней назад он тайно покинул базу Альфагейт и вчера утром на севере степей встретил Чарльза. Теперь он ведет этого беглого раба за собой. Если верить Кэйблу, то по окончании их путешествия Чарльза в Северной Половине в какой-нибудь спокойной безмятежной людской общине в Белой Долине под покровом СБК ждет новая жизнь, вернее спокойная старость. Как сказал Кэйбл, там Чарльз сможет трудиться себе во благо, там, в условиях правопорядка и законности никто не тронет его и пальцем, там он сможет дожить свою жизнь спокойно, как человек, а не раб.

- Тогда почему ты в военной форме? Ты же сказал, что этот ваш Спасительный Ход совершается в одежде бродяги? - спросил Рэвул.

- Не знаю. Так я в этом аду чувствую себя собой.

- Я говорил ему, что если его поймают в таком виде, то не просто убьют. Его будут долго и мучительно потрошить, - все также сидел у печи Чарльз. Кэйбл ничего отвечать не стал. Рэвулу не спалось, похоже, Чарльзу тоже. Он сидел, все также облокотившись о стену, а Чарльз сидел у печи.

- У меня все наперекосяк, - слушая, как в печке трещит огонь, начал свою историю Чарльз. - Ты даже не представляешь, какое это счастье просто сидеть у печи и согреваться сколько хочешь. Если ты сидишь у печи и греешься, сколько хочешь, значит, ты свободен. Помню, как нас гнали на холод валить деревья, - Чарльз осматривал свои на сто раз отмороженные руки. Рэвул на своей шкуре испытав ужас рабства, с сочувствием слушал тяжелый рассказ Чарльза. - А ведь начинал я свою жизнь как сын одного из высокопоставленных графов. До восьми лет я прожил богатую счастливую жизнь. Даже успел получить какое-то образование, пока все не разрушилось. В моем королевстве случился государственный переворот. Короля казнили, а на всех его помощников объявили охоту. Моего отца убили... Его труп последнее, что я видел, прежде чем раз и навсегда покинуть дом. Что стало с матерью, даже не знаю. Наш замок сожгли. Меня забрали в рабство. Всю жизнь я работал на своих врагов, убирал за ними. Меня покупали, продавали. И все бы ничего, но только... Не знаю, как объяснить. Вся проблема в том, что я не родился рабом изначально. Я помню детство и никогда его не забуду. Я попробовал на вкус что такое нормальная жизнь, даже немного узнал об этом мире и все это разом оборвалось. Я всегда мучился из-за того что не могу быть таким же рабом как остальные. Не могу быть таким же... тупым. Не могу воспринимать жизнь раба, не могу с ней смириться. Потому что я знал, что такое свободная жизнь и из-за этого постоянно мучился. Всем было тяжело, но мне было тяжелее вдвойне. Лучше бы не было у меня никакого детства. Лучше бы я был рожден рабом и не ведал ничего кроме рабской участи. Так я хотя бы был на своем месте, - помешивая в печи угли, тихо рассказывал Чарльз. - На своего последнего хозяина я пахал долго. Несколько лет. Я был умнее других рабов. Меня перевели работать в дом, обслуживать 'его высочество'. Долгой и упорной работой, заслужив доверие старшего по дому раба, я получил немного свободы, и когда выдалась удачная минута - сбежал. Убегая я ни на что хорошее не рассчитывал. Со смертью смирился. Все что хотел так это хотя бы умереть свободным. Но вдруг встретил Кэйбла...