- Ты и сейчас не изменился, - дал о себе знать Крегер.

- Заткнись! - рявкнул Тард. - Но сейчас-то я вырос, поумнел как бы! И вот я бесконечно спрашиваю себя: зачем, за каким чертом мне все это нужно? И самое смешное - не нахожу ответа. Но понимаю что уже поздно. Меня уже сделали этим, - он снова указал на себя закованного в броню. - Я понимаю, что не хочу идти следом за отцом навстречу этим долбанным 'ПРИКЛЮЧЕНИЯМ'! Я этого старика просто ненавижу, но все равно иду за ним. Иду потому что уже поздно что-то менять. Я тот, кто я есть. Но я не выбирал этот путь. Вопреки своей воле я блин: 'Тардес Кефалийский' и без этого уже не смогу. Все это меня жутко бесит, - под конец Тард аж заскрипел зубами.

Великан слушал Тарда, едва сдерживая улыбку. А Тард слишком уж поддался эмоциям, без сигареты ему было тяжко, он беспомощно закрыл лицо руками.

- Так, а шрам то откуда? - дав Тарду остыть, с улыбкой поинтересовался великан.

- Ах да, шрам! - они оба засмеялись. - Мы возвращались из-за периметра. Я, рота армидейцев, этот долбанный старик (он имел в виду отца, который все слышал и, улыбаясь, сидел где-то там за колонной). Лечили на юге людей от какой-то темной проказы. Все вроде вылечили. Едва вошли в Арвладу, старик куда-то пропал, наверное, наглотавшись из своей фляжки, вывалился из кузова на обочину. Армидейцы предлагали докинуть меня до Кефалии, до дома. Но я отказался. Была поздняя весна, природа расцвела и уже вовсю благоухала. Я хотел сам пройтись по родным северным лесам, прогуляться, почувствовать долгожданную свободу, начавшийся отдых. Я брел по лесу, ночь была теплая и прекрасная. Весенний воздух вскружил голову. Я помнится, представил, что творится в моей родной Кефалии в эту чудесную ночь. Девчонки уже облачившиеся в шелковые платья гуляют с нормальными свободными мальчишками. Ночью в свете Кефалийской звезды все в городе зеленеет, пестрит красками, нормальные артэоны просто живут, отдыхают, наслаждаются жизнью. А я иду и мои берцы измазаны в грязи болот дикого юга. Броня вся грязная, пыльная и сам я весь лохматый как дикарь. Как я - такое чудовище могу вторгнуться в этот идеальный мир под Кефалийской звездой? Мне стало так... мерзко от самого себя. Конечно, дома все мне будут рады. Меня встретят как героя. Прекрасные артэонки будут вешаться на шею, мне - такому грязному лохматому чудовищу, которое еще вчера своим мечом кроваво по животному доказывало свое превосходство над жителями юга? Мне стало страшно возвращаться домой. Сам себе я там казался чужим.

Это было пять лет назад. Я тогда как раз переживал ломку по поводу того кто я: Тардес Кефалийский которым меня без моего одобрения сделали или просто артэон Тард? Чего я хочу? Жить нормальной жизнью или вечно скитаться за долбанным стариком, чтобы заслужить обрывки славы и не подвести тех, кто меня любит и в меня верит. Это был переходный возраст, дело естественное. Как бы я ни ненавидел отца, все же без Тардеса Кефалийского я был никем, не мог я все бросить, как бы, не хотел. Тогда я решил, что хватит разрываться напополам, раз уж решил быть чудовищем, живущим во внешнем мире то должен покончить с жизнью простого артэона Тарда. Я решил, как-то отстраниться от сладкой родной жизни в мире артэонов, стать чудовищем окончательно, немного адаптировать себя для жизни среди боли и холода. Ведь мой папаша хочет меня таким видеть. Не знаю, наверное, это было весеннее обострение, пьянящий теплый воздух весенней ночи вскружил мне голову. Я сошел с дороги, развел костер... Обжог рот спиртом из фляги. А потом своим походным кинжалом резанул себя по роже. Так мне казалось для артэонов я стану монстром, они испугаются меня, станут сторониться, и я полностью отдам себя в распоряжение отца.

Великан залился диким хохотом, Тард глядя на него безумными глазами только улыбался.

- Ничего себе. Вот это тебя торкнуло! - смеялся великан.

- Да я переборщил немного. Не рассчитал сил, резанул слишком сильно, - Тард поднял волосы и во всей красе показал свой шрам, навсегда изуродовавший половину его лица. Основной шрам начинался со лба, проходил через глаз и заканчивался внизу щеки, параллельно шли другие более слабые борозды. - Зацепил глаз, - вместо глаза у него осталось пустое бельмо. - Теперь солдаты зовут меня Одноглазым. Это забавно. Когда я жестко резанул себя, я даже не заметил, как вместе с кровью вытекла сопля, являющаяся моим глазом!

Великан просто надрывал живот, молил прекратить смешить его, Тард засмеялся вместе с ним, и от этого на его душе становилось легче.

- Ну и как? Девчонки отстали от тебя?!

- Ты что шутишь? Наоборот теперь этим глупым артэонкам меня вдобавок ко всему еще и жалко. Теперь я могу буквально выбирать себе любую, едва мне стоит напомнить о том жутком чудовище, что напало на меня в лесу и лишило глаза. И как я от этого страдаю!

- Чудовище?! - закатывался от смеха великан.

- Когда я под утро заявился домой, истекая кровью, с изуродованной половиной лица я же не мог сказать что это я дурак сам себя полоснул. Я всем наплел, что на меня напал неизвестный жуткий монстр! Армидейцы даже подняли по тревоге солдат, прочесали все окрестные леса. Мне даже страшно стало, а вдруг они найдут какие-нибудь улики и узнают правду. Но все обошлось, солдаты ничего ЕСТЕСТВЕННО не нашли, общество поверило мне на слово. Хотел избавиться от излишнего внимания, а наоборот стал все больше притягивать к себе артэонов. Девчонки теперь так и вовсе за мной толпами ходят, все хотят меня пожалеть. Ведь я пострадал, защищая их! - эти двое продолжали смеяться. От смеха великана дрожал стол. Тард осушил еще бокал вина. - Ну, это официально!

- А кто во всем в этом виноват? - когда они просмеялись нарушил тишину Тард. - Это все из-за этого старика, который лишил меня права на нормальную жизнь! - он указал на колонну, за которой спрятался Крегер.

- Не надо меня винить в своей глупости, - не шевелясь на своем стуле, едва шевеля губами, ответил спящий Крегер. - Ты преступно для артэона заблудился в эмоциях. Не смог удержать себя от безумия, созревшего в тебе после всего ужаса, что мы повидали за время наших странствий. Как артэон ты должен был выявить признаки дефективности и блокировать эмоции, не дав своему безумию поразить разум. Но ты не справился, так, причем тут я?

- Мне тоже кажется, что Крегер ни в чем не виноват, - высказал свое мнение великан. - Никто тебя не держит, и сейчас ты можешь просто уйти. Как бы ты не злился на Крегера, ты сейчас находишься здесь по своей воле.

- Да я понимаю, - тяжело вздохнув, признался Тард. - Просто знаешь... раньше в молодости, я рвался следом за отцом навстречу приключениям. Мне нравилась слава, повсеместная известность. Когда я в одиночку... Хм... Не без помощи отца конечно же сразив очередное чудовище возвращался домой толпа носила меня на руках, это кружило голову. Тогда казалось, что только у меня у одного в этом мире жизнь настоящая. Я рвался к новым подвигам, к славе, к победам, обожал благодарность, которую мне за это щедро воздавали. Все артэонки в Преферии были мои. Куча друзей, самый большой дом в родном городе, в котором я мог устраивать шумные вечеринки. Это была не жизнь, а сказка для мальчишки. Но потом ты знаешь... я просто вырос. Все приелось, все достало. То, что еще вчера впечатляло, сегодня неизбежно стало обычным. Знаю, что это глупо, но я стал задумываться о смысле жизни. Смотрю по сторонам и вижу что мои вчерашние друзья и подружки сегодня уже обзаведшиеся детьми образцовые семьи, у них все серьезно, а я все такой же дурак. Из моего дома по ночам все также разносятся звуки веселья. Только мои друзья теперь лет на десять меня младше. Я понимаю, что живу неправильно. Это чудо что после всего того через что мне пришлось пройти я до сих пор жив, что меня не убили.

И в этом вся проблема. Надо признаться себе - я должен был умереть молодым. Навечно остаться героем, молодым, счастливым и радостным, но я выжил. Я пережил свой пик и начался неизбежный спад. Я понимаю, что уже не могу жить, так как жил раньше, моя жизнь это нечто неправильное, бессмысленное, идущее в никуда. И что мне делать? Отказаться от службы, наконец, послать отца куда подальше, попробовать начать новую жизнь. Убраться дома, выбрать наиболее подходящую девчонку, жениться на ней, обставить квартиру мебелью в ее вкусе, обзавестись детьми, стать простым гражданином и ждать только когда мне доставят, свежую газету? Что за чушь! Я никогда не смогу жить так. Это как-то серо, глупо и уныло. Просто лишено смысла. Семья это чрезмерно большая ответственность. Как я буду жить без свободы... ну еще адреналина и славы? Со мной все в порядке. Просто у меня, как и у всех других, кто получил славу в раннем возрасте, сейчас наступил период, когда разгульная жизнь стала невмоготу, я вышел из определенного возраста и сейчас мне хочется, не знаю... какой-то серьезности что ли. Хоть моя душа и устала и требует от меня каких-то разумных перемен, но мое прожженное всеми грехами тело никогда не даст мне измениться. Хотя кто знает, может я когда-нибудь, и найду причины измениться, например, влюблюсь, - сказал Тард и в эту секунду боковым зрением заметил своего ангела возникшего в углу. Ангельская красавица, озаряющая все своим светом, воплощавшая в себе его идеал как обычно своим появлением, заставила сердце своего обожателя практически остановиться. Она, не убирая светлой улыбки, неодобрительно кивала головой. - Хотя и это вряд ли. Я никогда не смогу кого-то полюбить. Ведь я уже люблю... - зачарованно глядя на своего ангела произнес Тард. Великан в попытках понять что происходит, посмотрел в угол, к которому прилип влюбленным взглядом Тард и ничего в нем не увидел.