Тардес медленно переваливаясь из стороны в сторону, не спеша вышел из подвала. Его лицо было отлежано, он протяжно зевал. Увидев отца, он с отвращением скривился, будто увидел что-то мерзкое и жутко надоедливое. 'Ты все еще здесь', - недовольно бубнил он себе под нос.

- Ну, ни сволочь ли? Я его здесь жду, а он там дрыхнет!

- Отвали... Я просто не спал почти всю прошлую ночь... Да и позапрошлую тоже.

- Знал бы ты, где я спал этой ночью.

Тардес направился на кухню.

- Ты надо мной издеваешься?!

- Я могу поесть перед дорогой? Последний раз насладиться пищей, перед тем как ты утащишь меня, хрен знает куда... Пойду, приготовлю омлет, сделаю салат, - Тардес издевался над отцом. Он знал как его отцу - вчерашнему темному магу тяжело даются воздержания мага светлого. Самый главный запрет необходимый для просвещения и полного абстрагирования от всего мирского - это отказ от пищи. Крегер любил поесть до тех пор, пока его желудок не атрофировался 'во имя следования по пути светлого мага'. При упоминании пищи у Крегера внутри все свело. Юмора сына он не разделил и посмотрел на Тардеса как на придурка, при этом недовольно пробубнив: 'Ты не ешь мяса, какой толк от такой еды?'. Спустя пять минут из кухни под раздражающее завывание, которым Тардес напевал себе под нос любимые музыкальные мотивы, из кухни стали доноситься приятные запахи пищи. Крегер устав давиться слюной раздраженно направился на кухню.

- Может, заночуем тогда, а завтра утром отправимся в путь. Уже поздно, топать через лес по темноте... сам знаешь, к чему это порой приводит, - сидя за кухонным столом с полным ртом говорил Тардес.

Маг, осмотрев содержимое нескольких чайников на плите, взял тот, в котором было что-то похожее на чай. - Лучше возьми кофе. Этому чаю уже неделя, если не больше, - посоветовал ему Тардес.

- В самый раз, - ответил Крегер, наливая себе черную жижу, которая когда-то была травяным чаем. - Что значит 'заночевать'? Это значит остаться у тебя до утра, чтобы ты опять своих подружек позвал, накачался спиртным, чтобы наутро я тебя вообще расшевелить не смог? Нам же в Армидею надо, ни в какую-нибудь дыру, а часть артэонского мира. Зачем идти туда пешком, если есть телепортирующее сообщение? Один шаг в портал и мы уже в золотом городе. Там и заночуем.

- Нет. Если хочешь чтобы я пошел с тобой - мы пойдем пешком. Это мое условие.

- Тард, не компостируй мне мозг. Сейчас дело серьезное. Армидейский кризис это тебе не борьба с 'террористами' на юге. Нет у нас времени, чтобы гулять по лесам. В другой раз.

- Ну, папа! Или я никуда не пойду! Ведь должен я получить какую-то пользу для себя. Я хочу пройтись по любимым местам. Хочу вновь прогуляться по тропам среди северных лесов, увидеть Плачущее озеро при свете луны. Я не был там сто лет. Какой смысл от приключения, если в нем нет долгого похода?

- Что со своими подружками ты туда не ходил? Совсем уже обленился, трутень.

- Мои девушки не особо любят походы на природу, всецело не понимают этой красоты. А те, что понимают, те интересные необычные личности, интересные девчонки - они не доступны для меня. Таким нужна любовь, долгие отношения, такие уже давно замужем. Или мы идем пешком или пошла эта Армидея куда подальше!

- Ладно. Заодно пройдем по землям Эвалты, посмотрим как там ситуация.

- А что с Эвалтой?

- После кризиса Армидея вывела оттуда все войска, там начался хаос...

Тард просто захлопнул дверь дома не став закрывать ее. 'Пусть друзья пользуются. Пусть дом наполняется весельем, даже когда меня нет. Мне скрывать нечего, в отличие от некоторых' - так Тард объяснил отцу дом брошенный открытым. Крегер как обычно смотрел на сына с непониманием.

Отец направился к воротам, а Тардес одевшись серо и неприметно, пытаясь остаться незамеченным для всех, направился в центр города. У Кефалии не было своей армии, Тардес был единственным здешним воином, что делало его местной главной знаменитостью. В городе ему были установлены два памятника. Один в главном парке, обязательно посещаемом туристами, там он изображен сражающимся с минотавром несколько лет назад напавшим на поселение артэонов Срединных Земель. Другой в центре города, на главной площади перед центральным дворцом, здесь он стоит в полный рост со щитом и мечом. Каменные доспехи второго монумента были украшены бриллиантами, своим блеском имитирующими наросты льда поверх брони, в глазах у этой статуи сияли синим, будто ледяные самоцветы. Это неверное еще одна особенность этого мира - здесь знаменитостями были такие как Тард. Ни известные общественные деятели, ни творцы искусства, развлекающие толпу лицедеи, и даже не политики. В диком необычном мире всеобщими героями и кумирами были отважные воины бросающие вызов Тьме.

В гармонии и безмятежности Кефалии присутствовал один все омрачающий элемент, кажущийся просто диким, который местными жителями, как и любыми другими артэонами воспринимался абсолютно спокойно. В центре города помимо главного дворца и площади, башни увенчанной Кефалийской звездой, также возвышался алтарь для жертвоприношений, неотъемлемый атрибут большинства артэонских городов. Похожее на пирамиду строение, на вершине которого возвышалось жертвенное ложе. Раз в полгода вокруг алтаря собиралась большая часть жителей города и специально отобранный артэон жертвоприноситель, под ритуальной маской скрывающий свою личность, пронзал ножом жертву, своей покинувшей тело душой питающую Духа. Жертвой был кто-то из молодых артэонов (здесь от пятнадцати до двадцати пяти лет) отобранный системой похожей на лотерею. Казалось бы, как разумные артэоны могли выставить это место умерщвления тысяч жизней в центр города, какие же они тогда разумные? Но здесь пожертвовать свою жизнь Духу было честью, долгом который исполнялся с радостью, жертвоприношения выходя за рамки разумного, походили на общегородские праздники.

В самом центре города под главным дворцом, под роскошными апартаментами для проведения встреч важных гостей Кефалии, в неприступном подземном бункере, куда посторонним в обычное время вход был запрещен, у Тардеса была своя собственная оружейная. Дверь в оружейную открылась сама собой. 'Здравствуйте мистер Тардес' - поприветствовала его 'Кефи' - здешняя система управления городом. С его приходом свет в огромных залах оружейной включился сам собой. На стенах здесь висело самое разнообразное оружие. Отдельный зал занимали различные тренажеры, на которых он должен был поддерживать свою форму. Стены главного зала были завешаны картинами и черно-белыми фото, воспевающими его подвиги. На большинстве изображений фрагменты его путешествий в далекие дикие южные земли или победы над очередными отрядами южных дикарей пытающихся прорваться через границу Арвлады. На одной картине запечатлена его победа над Харгаром - главарем банды орков долгое время терроризирующих леса юго-западной части Арвлады. При этом его постоянный спутник во всех приключениях - его отец, нигде изображен не был. Лишь на паре серых фото отразивших фрагменты из чьей-то памяти, на заднем плане можно было разглядеть темный силуэт отца, на картинах воспевавших подвиги Тардеса его не было и в помине. Это всегда задевало Тарда, ведь большинство его так называемых 'подвигов' были заслугами его отца. Это Крегер приходил за ним, вырывал его из плена мирной жизни, порой силой заставлял изнеженного артэонским теплом Тардеса оставаться мужчиной и идти вперед наперекор страху и сомнениям. Можно сказать Крегер делал всю основную работу. Без помощи, без силы этого безумного мага Тард не то, что не совершил и половины своих 'подвигов', он был бы мертв уже давным-давно. При этом артэонская пропагандистская машина, которой нужны были герои, яркие примеры для начинающих солдат всегда обходила Крегера стороной, приписывая все заслуги Тардесу. Да и сам Крегер не хотел славы, его устраивала роль тени своего 'бесстрашного' сына. В центре главного зала на подставке со специальной подсветкой красовались доспехи Тарда. В целом оружейная больше походила на выставочную экспозицию в музее, потому что таковой и являлась. Периодически сюда приводили группы туристов, это место обожали посещать почитатели (можно сказать фанаты) Тардеса, вернее почитатели не его лично а того образа что был ему создан пропагандистской машиной артэонского мира. Для тех, кто видел в Тарде могучего бесстрашного воина несущего свободу и мир в дикие земли, эта оружейная была чем-то вроде храма поклонения своему кумиру.