Его размышления оборвали влетевшие в комнату два круглых механических одноглазых шара - Сферы - рабочие биомехи армидейского производства. Маленькие круглые не больше футбольного меча, железные биомеханоиды в радиусе шести метров вокруг себя окруженные контактным полем, в пределах которого они могут взаимодействовать с любыми неодушевленными предметами в независимости от веса. Сферы были в разы лучше спрутов СБК (таких же используемых для работы сферических биомехов, только вместо контактного поля оснащенных щупальцами), хотя армидейские Сферы были созданы по образу белокаменных спрутов. По общему договору СБК охраняли 'город проклятых', а армидейцы обеспечивали биомехами рабочего назначения выполняющими здесь всю работу. Местные маленькие роботы, обследуя мертвое тело, о чем-то переговаривались на своем механическом языке. Диагностировав смерть, оба Сфера зависли над мертвым телом, один в голове другой в ногах. Попав в радиус их контактных полей мертвое тело, будто обхваченное невидимыми руками, взмыло в воздух, а затем упарило из комнаты в сопровождении этих одноглазых железных шаров золотистого света.
'Что такое быть магом? Дар или проклятие? В конце своей жизни могу с точностью ответить на этот вопрос. Все зависит от человека, которому дар магии достался. Мудрый, сильный как личность, способный быть независимым ото всех человек, в своих желаниях сумевший не оступиться и не углубиться во внутреннюю темноту, для такого, безусловно, магия это дар, великий дар. А что если ты обычный человек, не умен, не гениален, один из тех, кто хочет просто жить? Тогда магия это бремя, тяжелая ноша сродни проклятию. Все на тебя смотрят и чего-то ждут, ты сразу не такой как все, ты должен быть над всеми, а что если ты не хочешь выделяться? Хочешь продолжать жить, как и прежде. На тебя смотрят как на дурака, значит, ты слаб и в мире, где царствуют сильнейшие не заслуживаешь иной участи кроме смерти. Ты должен просто освободить место', - дымя своей трубкой, никуда не торопясь, пользуясь минутой покоя и тишины, маг освежал в голове старые размышления. Тем временем на улице темнело, в его голове проскочила мысль о том, чтобы заночевать здесь, в городе проклятых, а потом утром, как и подобает нормальному человеку отправиться на поиски этого своего нулевого пациента. Размышляя о ночлеге, он оценивал койку, на которой сидел.
Дома как такового у него не было, поэтому даже койка в палате сектора для изоляции зараженных где-то в пустом пронизанном духом смерти городе проклятых, для него была приемлемым ночлегом. Он спал и не в таких местах, ему уже было просто нечего стесняться. Однако зная свою разрушительную внутреннюю натуру, вопреки усталости он не мог вот так просто дать себе отдохнуть. Он не хотел здесь увязнуть. Любой отдых для него всегда закачивался погружением в алкогольный дурман, поэтому он, можно сказать, боялся сорваться. Уж лучше подождать немного, потерпеть, прийти в нормальный бар, нормально отдохнуть, увязнуть там, на пару дней, а то и больше позабыв, кто он есть. А увязнуть здесь, в коморке города проклятых он не хотел. Из-за боязни сорваться, ему постоянно приходилось себя куда-то гнать, не давать себе расслабляться.
Собравшись вставать и отправляться в путь, облокотившись на свой деревянный посох, подтащив к себе походный рюкзак в котором бесполезным хламом дребезжали все его 'богатства', он все равно продолжал сидеть. Посидев, повздыхав и подумав, прежде чем встать, он все же решил дозаправиться. Для него этот мир уже давно просто серый фон со сменяющимися картинками, подробности которых его не интересовали, алкоголь оставался единственной радостью. Оглядевшись по сторонам в темной пустой комнате, прислушавшись, не идет ли кто-нибудь по коридору, убедившись, что он совсем один, Крегер трясущимися руками достал из походного рюкзака свою любимую фляжку. Бесконечная или бездонная волшебная фляжка, в которой всегда плескался хороший виски, которую нельзя было осушить до дна, была единственным его достижением как мага. Эта волшебная созданная им вещь, была единственной его ценностью в нынешний промежуток жизни. Сделав несколько больших глотков из своей любимой фляжки он, под грохот упавшего на пол деревянного посоха, довольно оперся спиной о стену, чувствуя как пьянящая нега, божественным теплом растекаясь по телу, уносила его подальше от мрачной действительности.
Содержимое фляги стало для него, что очки для слепого, без него он просто не мог смотреть на этот мир. Он называл это спасением, лекарством для души. Ведь у него якобы рухнули все мечты. Он ничего такого особого не хотел, он просто желал спокойно и безбедно жить, почему-то при этом позабыв, что он маг. И вот сейчас загнавший себя в эти рамки, согласившийся зваться светлым магом, отдавший управление собой в чужие руки, он просто делал то, что от него требовало общество. Ах да, 'общество', в его глазах - безумное дикое племя, которое его боится, ему не доверяет при этом чего-то от него постоянно требует, ждет помощи. Окружающее общество он ненавидел, но сквозь ненависть улыбался ему, старался вести себя прилично, и общество отвечало ему примерно тем же. И вот, все ненавидящий и от всего уставший спасение и силы он находил только в алкоголе.
Он сам не заметил, как сделал еще и еще несколько глотков. Позволив себе немножко прикоснуться губами к заветной фляжке, он автоматически накачался до полного опьянения. Его глаза остекленели, на губах появилась привычная ухмылка. Когда стало так хорошо, в таком приятном комфортном для него состоянии, о каком сне могла идти речь? Он что приложился к своей заветной фляге, чтобы спать? Ноги сами понесли его вперед навстречу приключениям. 'Пришло время спасать этот мир!' - сказал он сам себе, и пьяный рассмеялся, будто это была самая смешная шутка в мире. Шатаясь от стены к стене, спотыкаясь на ровном месте, он брел к выходу из барака, наполненного криками умирающих от 'поторопившейся смерти'.
При выходе полупьяный маг неожиданно натолкнулся на несколько алхимиков из СБК - местных ученых вирусологов. 'Что нет ни каких шансов?' - поинтересовался маг-ученый в белом комбинезоне. Крегер резко выпрямился, застыл по стойке смирно, даже его глаза застыли в трезвом выражении. Он мастерски умел скрывать свое опьянение, ведь это состояние в нынешний промежуток жизни было для него можно сказать привычным. В его глазах все плыло, а он, как ни в чем не бывало, вел разговоры с умными людьми. Вот только дистанцию ему приходилось держать не меньше пары метров, а то собеседники могли уловить его жуткий перегар.
- Нет, к сожалению, никаких шансов нет. Я сделал все что мог. Остановить эту заразу вручную невозможно. Во всяком случае, у меня не получилось. Примите извинения, - как ни в чем не бывало, ответил этот безумный маг. Для пущей правдивости он даже сумел состроить гримасу сожаления.
- И куда вы собрались?
- Нужно искать нулевого пациента. Нужно понять с чего это проклятие началось, иначе нам его не победить.
- Но ведь на дворе почти ночь!
- Медлить нельзя, - Крегер вызвал к себе уважение у местных вирусологов, при этом только чудом сдержав хмельную отрыжку.
Опираясь на посох, с походным рюкзаком за плечами маг двигался к выходу из Карантинной Зоны. В наползающих сумерках окружающие старые бараки и все это мертвое место в целом нагоняли жути. Но магу, который вечно навеселе после небольшой дозаправки из своей фляги все было нипочем. Он брел, что-то напевая себе под нос, будто не замечая ни криков предсмертной агонии доносящихся из некоторых мрачных строений попадающихся по пути, ни глядящих на него едва живыми взглядами здешних пациентов сидящих на крылечках некоторых бараков. Когда он подходил к стене отделяющей это проклятое место от всего мира откуда-то сверху донеслось: 'Почта летит!'. Один из солдат СБК стоящий дозорным на охранной вышке увидел вихрь золотистой пыльцы, приближающийся откуда-то с юго-востока. Маг Крегер замер на месте, с затаенным страхом он смотрел на приближающуюся почтовую птицу.
