Фросрей не сводя взгляда с пореза на руке Баху, медленно поднялся с пола. Баху с улыбкой наблюдал за измученным магом. Вопреки невиданной темной силе, что парализовала его внутри, которой казалось невозможно сопротивляться, Фросрей все же нашел в себе силы остаться собой. Вместо того чтобы окончательно обезумить и наброситься на Баху, сделать то чего от него хочет частица Тьмы засевшая внутри, он взмахнув рукой отбросил врага своей магической силой. Баху, не успев удивиться, врезался в стену и разбил собой окно, едва не вылетев в него. Фросрей бросился бежать. Баху с расшибленным лбом бросился за ним следом. Остановившись в коридоре, Фросрей хотел перейти в сумеречную зону, раствориться, сбежать отсюда, но в состоянии, когда перед глазами все плыло, сделать это оказалось непросто. Замершего посреди коридора мага сбил с ног набросившийся сзади Баху. Они начали бороться, катаясь по полу. Баху нападал, наносил удары, а Фросрей пытался сбросить его, отмахнуться от него и сбежать из этого кошмарного дома. 'Давай убей меня, дай себе свободу!' - кричал озверевший Баху.
Фросрей сумел отбиться от него, встать на ноги и направиться в сторону выхода, но этот зверь не отступался. Баху, зарычав в прямом смысле слова, набросился на мага и снова повалил его на пол. Несколько раз, ударив старого мага головой об пол, в итоге Баху сломал ему палец, и тут у Фросрея кончилось терпение. Что-то темное и ужасное что сейчас просилось наружу все же начало овладевать сознанием мага. Рассвирепев, буквально шипя от злости, Фросрей 'достал' свой Сумеречный Клинок и пронзил им ненавистного выродка. После нескольких ранений Баху упал на пол, но Фросрей движимый чудовищным гневом продолжал наносить ему удары клинком. Пока острое лезвие пронзало плоть, у Фросрея от злобы скрипели зубы. Где-то на пятидесятом ударе Фросрей полностью потерял контроль над собой. Нанеся свыше ста ударов, буквально искромсав тело Баху, весь забрызганный кровью Фросрей остановился и замер, сидя на коленях. Его стеклянный безжизненный взгляд смотрел в пустоту. В его сознании случился очередной провал, его личность просто отключилась. Это уже был не Фросрей, от старого мага осталась только оболочка, его разумом овладело ужасное зло, которое под воздействием Тьмы проникнувшей из-за связи с монстром, развилось где-то в глубине души. Теперь это было чудовище, сотканное из гнева и ненависти, что пульсировали в глубинах души старого мага с давних времен. 'Ты выбрал самый мучительный из всех путей' - перед смертью с улыбкой произнес Баху. Глаза Фросрея стали волчьими, он бросился вперед как дикий зверь...
Пока его телом управляло безумное чудовище, Фросрей паря в глубинах своего сознания погрузился в мир снов и видений. Спустя множество сцен из долгой, бесконечной жизни Фросрей оказался на той дороге в Стране Белого Камня несколько столетий назад. Его окружили пограничники молодой армии СБК. В голове пульсировала мысль: 'убей', 'убей их всех'. Маг как тогда несколько столетий назад наполнился гневом, чувством мести, к этим извергам, отнявшим у него воплощение мечты, устроившим геноцид людских народов Северной Половины. И как тогда, поддавшись безумию, Фросрей достал свой Сумеречный Клинок и начал хаотично убивать солдат ненавистной СБК. Он убивал, убивал и убивал.
Убив всех солдат, в воцарившейся тишине своего сна маг опустился на колени глядя на окровавленное лезвие клинка, и тут он почувствовал, как некий холод проникает в его тело, почувствовал запах дыма и гари. Сон отпускал его, он возвращался в реальность. Сжимая в руке окровавленный клинок, Фросрей очнулся сидя среди разрушенного объятого пожаром маленького городка. Вокруг валялись мертвые тела, все подряд: мужчины, женщины, дети. Все кто не успел сбежать, все они были зарезаны его клинком. Где-то за спиной на высоком холме догорал огромный дом, в котором он оставил труп Баху. Фросрей с ужасом осознавал, что это не сон, это он, убил всех этих людей хоть и не помнил этого. Ступор, лютый ужас, какой-то неуместный страх перед всеобщим позором и осуждением. Мучительный, разрывающий приступ паники, желание разорваться от крика, но спустя секунды осталась только душевная пустота. Фросрей опустошенно замер на месте, не зная как быть, что делать дальше. После такого, по его мнению, он больше не имеет права существовать в этом мире. Это окончательный и бесповоротный тупик, он проиграл. Он допустил все это, его руками было убито множество ни в чем неповинных людей, теперь он сам чудовище, в прямом смысле. Вины не исправить, ничто в жизни неспособно искупить весь этот ужас. Он проиграл в растянувшейся на жизнь схватке с Тьмой, теперь осталось только не потратить свою жизнь в пустую. Единственное светлое, что он мог сделать в этой жуткой ситуации, по его мнению, так это пожертвовать собой во благо.
- Ну как дела светлый маг. Ой! Или уже не светлый? - переступая через тела убитых, из облака черного дыма от пожара, охватившего все вокруг, к Фросрею вышел Ортопс. Пропало его тяжелое дыхание, хрипота и измученный болезненный внешний вид. Губы изогнуты в улыбке, он не скрывал своей радости. Все как по заранее установленному сценарию. Эта тварь чтобы отыграть свою роль появилась в удачно выверенный момент. Ловушка для мага была продуманна до мелочей. - Ну, ты дал, конечно. Такого себе в наше время артэонского террора не всякие великие из мира Тьмы могут позволить. А ты вроде светлый маг, но устроил такую бойню, что просто обалдеть можно. Я даже не представляю, что будет, когда об этом узнают все вокруг! Что будешь делать: честно предстанешь пред судом и уйдешь из этого мира с позором или как трусливая тварь попытаешься скрыть свою вину, будешь цепляться за жизнь? - громко и понятно своим настоящим мерзким голосом говорил Ортопс. Теперь, когда маг проиграл в их противостоянии, Ортопс получил свободу и уже предвкушал ее последствия, ликовал. Фросрей обессиленный, загнанный в угол, повержено сидел на коленях, это означало, что Ортопсу больше не придется быть тупым зашуганным заикающимся безумцем, в которого его превращало долгое воздержание вызванное перемирием с магом. Теперь он стал сам собой. Ровная осанка, высокомерно задранный подбородок и черный плащ, победоносно развивающийся за спиной среди черного дыма. Фросрей никогда таким его прежде не видел, хотя думал, что знал этого мерзавца как облупленного, думал, что полностью изучил его безумную натуру, но нет, Ортопс оказался не так-то прост.
- Я так загонял себя, так измотался, что сдуру угодил в твою ловушку как ребенок, - упершись взглядом в землю, сокрушался маг. Теперь все страшное для него уже случилось, ему было больше нечего терять. Плакать и переживать, для него теперь было бессмысленно, поэтому Фросрей даже в такую минуту пытался выглядеть достойно.
- Наш с тобой поединок, растянувшийся на сотни лет, думаю, наконец закончен. Помнишь, когда-то еще в самом начале я сказал, что найду способ остановить тебя. Что не сегодня так пусть через сотни лет я тебя все же уничтожу? И вот этот момент настал! Теперь у тебя нет выбора. Либо предстать перед судом артэонов, опозориться на весь мир, признать, что ты проиграл Тьме, так сильно запутался и совершил ужасное злодеяние. И в лучшем случае тебя заточат в глыбу льда на сотни лет, если принудительно не заставят отречься от силы. Ну, или можешь бежать, пытаться спастись, но ведь ты знаешь, что этот путь приведет тебя в самую темноту, ты станешь темным магом окончательно. Тем более на тебе лежит Проклятие Таргнера, безумие чудовища, передающееся тебе, невозможно будет сдержать, оно будет только разрастаться, изнутри заполняя тебя. Сможешь ли ты кому-то передать это проклятие? Обречь мучиться кого-то другого вместо себя? Самое разумное, что ты можешь это покончить с собой. Самостоятельно убить себя - это единственный наиболее достойный выход. Ты проиграл, пусть и спустя сотни лет. Это тупик, признай это, - Ортопс не скрывал своей радости, наслаждался каждой секундой своего триумфа.
- Ой, как пафосно! Прям таки суперзлодей! И что же ты сделал? Сидел и ждал здесь? Всю работу сделал Баху, ты же, как обычно как крыса сидел где-то в тени и ждал, чтобы выпереться сюда и всякую пафосную чушь мне здесь гнать. Изображать из себя победителя? - в руке Фросрея возник его клинок, он медленно встал на ноги.
