— В храме! Но туда никого...

Я растолкал стражников — одного пришлось не очень-то ласково приложить рукоятью тесака по затылку — и продрался во двор храма. Репей шёл следом.

Я остановился на пару секунд около груды трупов. Как мне и показалось с самого начала, никаких признаков того, что здесь побывали служители Культа, не было.

— Школько народа в храме? — спросил я у Репья и выплюнул последние два своих старых зуба. Разбушевавшаяся боль в челюстях сводила меня с ума.

Рыжий постоял несколько секунд, склонив голову так, будто прислушивался к чему-то.

— Не меньше дюжины. Очень сложно определить точнее — как будто заслон какой прикрывает весь храм.

Я прошипел нечто невнятное и махнул рукой, мол, следуй за мной.

Внутри храма тоже произошла бойня. Зал у алтаря был усыпан трупами, и вот среди них я заметил пару ребят с улыбками Глазго. Видимо, беженцы, решившие спрятаться в храме, принялись резать себе глотки, это вызвало панику, народ хлынул на улицу, и тут их встретили стражники, которые не слишком-то разбирались, кто обычный человек, а кто оккультист.

— Безумие, — пробормотал Репей. Я кивнул, соглашаясь.

— Сам храм пуст, — сказал ассасин. — Все где-то во внутреннем дворе.

Проход во внутренний двор найти было легко. Как Гензель и Гретель шли по хлебным крошкам, так мы шли по трупам. Оккультистов мы нашли всего двух, и оба были буквально разорваны на куски. Уверен, это Старейший постарался. Мы зашли за алтарь, нырнули в небольшой люк, прошли по узкому коридорчику и вышли во внутренний двор.

Я много повидал, но даже мне стало немного не по себе. Тайный храмовый двор покрывала белоснежная брусчатка, сейчас измазанная сажей и кровью. Двор имел диаметр в пятнадцать метров и был сжат со всех сторон высокими каменными стенами, от чего складывалось впечатление, что мы очутились внутри большого каменного стакана. В центре располагался второй алтарь, на нём сейчас как петух на жерди сидел Эрвир, у его ног расположились две знакомые мне послушницы, у их ног ещё тлел костёр. Алтарь окутывала сероватая пелена, иногда вспыхивающая всеми цветами радуги, она-то и не давала голому по пояс и измазанному кровью с ног до головы Старейшему добраться до главы храма.

Ну а по стенам двора по здешней традиции были развешаны выпотрошенные трупы, их органы, части тел. В итоге не меньше дюжины человек, все — послушники храма, судя по остаткам одежды. Развешивали и потрошили их наспех, знакомые мне ведьмовские узоры были выведены кровью очень грубо и с ошибками. Но нельзя сказать, что Эрвир со своими сучками не старался.

Настоятель храма как будто обрадовался моему появлению.

— Доктор! Убей его! Убей это ведьмовское отродье, и я, как и обещал, сделаю тебя начальником гвардии!

— Угу, — промычал я. — Шейщаш. Конунг в норме? — спросил я уже у Старейшего.

— Да, в замке, ему ничто не грозит.

— Жнашит, убиваем этого урода, и дело в шляпе?

— Я не могу до него добраться. Сила Корда его охраняет, а я — и мои родители — действительно якшались по молодости с ведьмами.

— Они тебе такие сиськи вырастили? — насмешливо спросил Репей, но он явно бахвалился, вид Старейшего произвёл на него сильное впечатление. — А мы их всех перебили, как я теперь себе такие сделаю?

— Умолкни, — оборвал я напарника. — Так то, что он тут вытворял, на него никак что ли не повлияло? Это же явный оккультизм.

— Я не оккультист! — взвизгнул Эрвир. — Я покорный слуга Корда! Но сила его теперь изменилась! Она изменила меня и моих слуг вместе с собой! — Он повернулся к нам шеей, показывая два тёмно-коричневых пятна на своей коже. — Теперь сила Корда впитала в себя силу Гаспа для того, чтобы карать выродков-оккультистов и таких, как ты, Старейший! Теперь мы соберём все свои силы в кулак, чтобы...

Он упал с алтаря уже не в состоянии разговаривать, ему мешал дротик, засевший у него между зубов. Пелена, окутывающая алтарь спала, оставив жриц беззащитными.

— Я с ведьмами дела не имел, — сказал Репей, явно довольный собой. — Ну, теперь вы, сучки!

Сучки ждать расправы над собой не собирались, тем более они были посильней своего хозяина. Жрицы с пронзительным воем двинулись на нас абсолютно синхронно, щеря клыкастые рты. Они вытащили из-под своих просторных одежд мерзкого вида чеканы, явно подражающие молоту Корда, и напали на Старейшего. Мутант отступил, предлагая нам тоже вступить в бой. Рыжий швырнул второй свой дротик, но тот, выбив сноп искр, отскочил от плаща жрицы, как будто тот был сделан из металла. С арбалетным болтом произошло то же самое.

Я набросил на жриц Метки и применил Плащ Теней. Благодаря ему мне удалось уйти от молниеносного выпада одной из жриц, чекан ударил в землю, раздробив брусчатку. Я сумел ответить только пинком в бок — правая рука ещё не действовала, я едва-едва мог пошевелить закостеневшими пальцами, а левой драться я не слишком-то умел. То есть, вообще не умел. Репью так же не давали пользоваться луком, а в рукопашной его кинжал явно уступал чеканам жриц.

Но спрятавшийся за нашими спинами Старейший не собирался отступать. Пара секунд передышки позволила ему учинить что-то нехорошее. Один из трупов на стене взорвался, окатывая оказавшуюся рядом жрицу коричнево-красной жижей. От белоснежного плаща жрицы повалил пар, резко запахло горелым мясом. Но голые участки кожи — руки, лицо и шея — сопротивляться заклинанию не смогли. Жрица упала на колени и с раздирающим уши криком боли схватилась за лицо. Её кожа и мясо слезали с костей, оголяя кости. Жертва мучилась несколько секунд, а потом кулём упала в лужу разлагающейся плоти.

Вторая жрица попробовала отступить к алтарю, но Репей, у которого развязались руки, подстрелил её в левую щиколотку. Жалобно вскрикнув, жрица упала на брусчатку, а Репей уже прострелил её правое запястье, а третьей стрелу вогнал прямиком в зоб.

— Благодарю, — пробормотал Старейший, тяжело переводя дыхание. Его брат тихо посапывал, уткнувшись в шею старшего. — Одному мне бы с ними ни за что не справится. Показывай руку, — сказал он мне.

Я протянул ему правую руку. Мутант быстро её осмотрел и, тихо крякнув, покачал головой.

— Я тут ничем помочь не могу, да и незачем — через пару часов кости сами срастутся. Эй! — резко окликнул он Репья, направляющегося к алтарю. — Твой дротик, конечно, штука полезная, но я бы так не рисковал: тайный алтарь Корда, даже осквернённый — не самая безопасная вещь. К нему могут прикасаться и приближаться только служители храма.

— Но пелены-то нет.

— А кто сказал, что она через секунду не появится?

— Погоди, — сказал я, с трудом расцепив челюсти, — Эрвир — потомок Корда?

Старейший смерил меня долгим взглядом.

— Нет, — медленно сказал он. — А вот наш конунг — да, по матушке. С чего ты это спрашиваешь?

— А ты конунгу кто, тоже дядя? По матушке я имею в виду.

— Он мне внучатый племянник.

Тогда у меня ничего не клеится. Это я и сказал вслух.

— А что у тебя должно клеиться? — полюбопытствовал Репей. — И кто такие потомки Корда?

— Потомки Корда сходят с ума и поддаются влиянию тёмных сил Гаспа, — пояснил я, игнорируя второй вопрос. — Нервил, тот кузнец Гризли. На счёт кузнеца не уверен, но думается мне, не просто так он стал хранителем осколка Молота. Их как будто скверна пожирает какая-то. Вроде той, что убивает всё живое на севере, но в начальной стадии.

— То есть хранители осколков — потомки Корда, я понял. Логично, всё в семью. Может, скверна ещё и служителей Корда затронула? — предположил Репей. — Помнишь коричневые пятна у этого засранца? Может, это и есть скверна.

— Помоги-ка раздеть её. — Я указал на жрицу, которую подстрелил ассасин.

— Пока тёпленькая ещё, а? Я чур второй.

— Меня иногда от твоего юмора подташнивает.

— Не тебя одного, — пожал плечами Репей, — меня тоже. Но что поделать?

Плащ жрицы к счастью превратился в обычный кусок ткани. Репей быстро высвободил тело из плаща и рванул завязки куртки на груди. Дальше искать не пришлось — правую грудь и рёбра жрицы покрывали коричневые пятна, под которыми явно виднелись опухоли.