Последнее стихотворение Высоцкого содержит предчувствие недалекой смерти и воспринимается как предсмертное, как прощание с родными и друзьями. Вот эти три строфы, которые стали широко известными, не будучи опубликованными и переложенными на музыку:
И снизу лед, и сверху. Маюсь между.
Пробить ли вверх иль пробуравить вниз?
Конечно, всплыть и не терять надежды,
а там за дело, в ожиданье виз…
Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека — сорок с лишним.
Я жил двенадцать лет, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
мне есть чем оправдаться перед ним.
Марина Влади рассказала историю этого стихотворения, написанного летом 1980 года:
— Кажется, за день до отъезда в Москву Володя увидел на столе яркую рекламную карточку — такие у нас бросают в почтовые ящики, агитируя купить какую-нибудь вещь. Он повертел карточку в руках и начал что-то быстро писать между строк рекламного текста и на полях. Закончив, прочел. Мне стихи очень понравились. Говорю: «Подари мне». «Нет, — отвечает, — надо чуть-чуть подправить. Пришлю из Москвы телеграфом». Действительно, кое-что исправил, прислал. После его похорон я перерыла весь дом в поисках этой карточки. Знала, что он не мог ее выбросить. И нашла. Теперь храню как самую дорогую память о нем.
У этого стихотворения нет мелодии, точнее, она не сохранилась, потому что Белла Ахмадулина утверждает, что Владимир пел ей эту песню. 22 июля, за три дня до смерти, пел он ее и Джуне Давиташвили. Под текстом стоит дата —20 июля 1980 г., а текст написан его рукой, мелким почерком на открытке, адресованной Марине Влади. Последние две строки — это прощание с ней, с друзьями, со светом. Мотив, вероятно, звучал печально и траурно, без черного юмора, смерть в стихах эстетизирована и доведена до высшей абстракции, потому что — увы — встреча с ней была совсем-совсем близка…
Как артист Высоцкий не любил изображать смерть. Даже в «Гамлете» он не показывал, как умирает его герой, как падает на землю и проч. Он просто отдалялся от нас и исчезал в тюле подвижного занавеса. Вспомним о суеверии, описанном в реквиеме памяти Шукшина:
Смерть тех из нас всех прежде ловит.
Кто понарошку умирал.
Конечно, ни один автор не может пройти мимо мысли о неизбежном: «Если бы я знал, что будет со мной через десять лет, наверно, мне было бы неинтересно жить дальше», — как-то сказал Высоцкий.
Он не знал, что ожидало его через десять дней. Но строил планы, брал на себя обязательства, увлекался новыми творческими задачами. И так — до последнего дня.
Он был перегружен работой, много ездил: Москва, Париж, Варшава…
Весной 1980 года он во Франции. Дал несколько концертов, но чувствовал себя неважно. Лечился в больнице у одного врача, который спас старшего сына Марины Влади от наркомании. Рассчитывал, что лечение и ему поможет.
Но предстояли гастроли «Таганки» в Польше, в репертуар был включен и «Гамлет». Высоцкий дал телеграмму, что болен и приехать не сможет. Гастроли театра оказались под угрозой срыва. И тогда Высоцкий выписался из парижской больницы и 11 мая 1980 года выехал в Польшу. Там у него было много друзей, была и договоренность с Даниэлем Ольбрыхским об участии в будущем совместном фильме, ждали его и другие встречи.
В Польшу песни Высоцкого проникли очень давно. Еще в конце 60-х годов по приезде в Москву польский писатель-фантаст Станислав Лем в одном из интервью сказал, что хотел бы встретиться здесь с тремя людьми — с братьями Стругацкими, авторами фантастических романов, и с Владимиром Высоцким, который «тонко чувствует космос». По этим словам видно, что Лему были известны самые ранние песни Высоцкого на космические темы, например, «В далеком созвездии Тау-Кита» и «Песня космических негодяев», обе написанные с большим чувством юмора от имени человека, который посетил далекие галактики и утверждает, что в космосе страшней, чем даже в дантовском аду, что на земле веселее, что наши собратья по разуму на других планетах не землеподобны, а себеподобны и т. д.
В этих песнях с поразительной фантазией трансформированы научные гипотезы, были и небылицы о встречах с неземными существами, которые движутся по лучам света и внезапно меняют свой облик, «язык у них невозможный, строй буржуазный, а юмор безобразный…» Как свидетельствуют очевидцы, Высоцкий встречался в Москве с прославленным польским писателем, но, к сожалению, у нас нет сведений об их дальнейших контактах…
В Варшаве Высоцкий провел всего три дня, сыграл Гамлета и 14 мая снова отправился в Париж. Каждую свободную минуту он отдавал встречам с друзьями, интервью, записям.
В это время в Варшаве находилась его мать, Нина Максимовна. У Владимира не оказалось свободного часа повидаться с ней. Сумел только позвонить Нине Максимовне в отель. Вечером она его увидела… на экране телевизора в своем номере…
Несмотря на колоссальную занятость, нашел время купить отцу зажигалку. Это он делал всегда и всюду, где бывал. Семен Владимирович коллекционирует зажигалки, держит их в специально сделанных ящиках с ячейками. У него их несколько сотен, собранных со всего света. И большинство привез ему сын. Самое невероятное, что все эти зажигалки в полной исправности: щелкнешь — и прикуривай!
Началось лето 1980 года. Обычно в это время московские театры были в отпуске, но на этот раз театральный сезон продолжался в связи с Олимпиадой. Владимир Высоцкий в Париже. Он снова поступает в больницу, но ненадолго. Срок пребывания его во Франции истекает, консульство отказывает ему в продлении визы, и 11 июня он возвращается в Москву. Марина не может его сопровождать, потому что ее сестра Татьяна-Одиль умирает от рака. Ей осталось жить совсем немного. 23 июня ее не стало.
Высоцкий узнает об этом по телефону, хочет тотчас же приехать, но это оказывается невозможным — паспорт, виза, билет… К тому же назначены концерты, спектакли, и он не может покинуть Москву даже на два-три дня…
Со здоровьем у него скверно, становится плохо с голосом. На концерте 18 июля он вышел на сцену перед пятью тысячами зрителей и не смог петь. Он извинился, сел на стул и в течение полутора часов занимал публику увлекательным рассказом. Стихи читал, но не пел. (Ему и в голову не приходило записать свои стихи на пленку и выступать под фонограмму — в авторской песне это недопустимо.)
Вечером он играл Гамлета. Последние его спектакли — 13 и 18 июля. Двести семнадцатый и двести восемнадцатый спектакли «Гамлета». За кулисами дежурили врачи, у служебного входа — машина.
Играл он, преодолевая неимоверное физическое недомогание. Сразу же после спектакля отправился домой, чувствовал себя плохо.
Должен был он играть еще и 27 июля, а после этого собирался вернуться в Париж, чтобы завершить лечение. Получил новую визу, паспорт, купил билет на 29 июля. Обещал 27 июля до спектакля побывать в Звездном городке и спеть для космонавтов.
Созрел замысел постановки, в которой Владимир решил выступить в качестве режиссера и артиста одновременно. Это пьеса Теннесси Уильямса «Игра для двоих». Играть он собирался с Аллой Демидовой.
Среди неосуществленных замыслов Высоцкого — незаконченный сценарий (с Артуром Макаровым) о капитане дальнего плавания и незаконченный сценарий с Эдуардом Володарским «Каникулы после войны», ныне изданный.
Намеревался в качестве режиссера дебютировать и в кино. Работал в последнее время над сценарием фильма «Зеленый фургон» по повести А. Козачинского. У него был договор с Одесской киностудией на съемки многосерийного телевизионного фильма, где он должен был сниматься в главной роли. Начало работы намечалось на осень. Думаю, Высоцкого соблазняла идея создания авторского кино. Он хотел продолжить сериал о капитане Жеглове.
