Артист Дмитрий Межевич, хороший певец и гитарист, рассказал, как во время гастролей в Болгарии Иван Бортник заставил его спеть Высоцкому ряд песен Александра Вертинского, причем не только популярные романсы прославленного родоначальника авторской песни, но и малоизвестные его вещи. Помню, как возникла эта идея. У Йордана Матева был русский приятель, бывший белогвардейский офицер, поручик Варшавский, или попросту дядя Коля. Ему было уже больше восьмидесяти лет. Он жил в Орлан-довцах, возле кладбища. Решили заехать за ним. Дядя Коля надел красную русскую рубаху, перепоясал ее шнуром, взял гитару и отправился с нами. Чего только не повидал дядя Коля в своей жизни (танцевал, например, в Стамбульском ресторане танец с кинжалами на столе). Память у него была отличная. Подай ему первую строчку Вертинского, и он споет всю песню целиком! Дядя Коля был постоянным участником студенческих капустников в Театральном институте, часто пел в компаниях. Мы записали с его помощью сто шестьдесят семь стихотворных текстов Вертинского всего лишь с двумя ошибками…
Когда в Софию приехала «Таганка», дядя Коля почти неизменно участвовал в наших встречах после спектаклей. К нему проявили интерес многие артисты, в том числе и Владимир Высоцкий. Однажды было даже устроено нечто вроде состязания между ним и «молодыми петухами», как он называл своих соперников. А после отъезда театра дядя Коля слушал их записи и обогатил свой репертуар песнями Булата Окуджавы, Александра Галича и Владимира Высоцкого.
Быть может, нас смущает краткость наших встреч и беглость впечатлений? Мы боимся, что нас могут присоединить к сонму «признанных» друзей и товарищей знаменитого певца? Могут сказать, что нам захотелось искупаться в лучах его славы, приобщиться каким-то образом к его популярности? Но чаще всего мы думаем, что случаи, о которых мы можем рассказать, не заслуживают обнародования, слишком они мелкие и личные, мы предоставляем выступать с воспоминаниями тем, кто знал Высоцкого лучше и был к нему ближе.
Но ведь образ человека складывается не из эпитетов («великий» или «скромный», «отзывчивый» или «замкнутый», «доступный» или «гордый»), которые каждый может подобрать на скорую руку в зависимости от своих целей и намерений, в том числе и тот, кто его знал, и тот, кто в глаза никогда не видел. Реальный, достоверный, осязаемый образ человека создается из мелких деталей, характер особенно ярко раскрывается в совершенно конкретных обстоятельствах. Поэтому каждая подробность о Высоцком важна как частица, несущая дополнительную информацию. Все нужно сохранить. Вот, кстати, один из примеров, связанных с пребыванием Театра на Таганке в Болгарии.
Высоцкий задержался на какой-то полуофициальной встрече, театр уже выехал в Стара-Загору, где вечером должно было состояться представление. Что делать? Мы знали строгие порядки этого коллектива, да и случай был малоуважительный. И тогда один из заместителей министра предоставил Высоцкому свой служебный «Мерседес». Артист обогнал даже автобус со своими товарищами и приехал в Стара-Загору раньше, чем они.
Этот эпизод не столь важен, но где тот человек, который сопровождал Высоцкого? Интересно было бы узнать, о чем они говорили в пути? Верно ли, что Высоцкий все время пел свои песни, как утверждает шофер? С гитарой или без? Шепотом или во весь голос? Все эти моменты сейчас приобретают определенное значение.
Кто-нибудь мог бы рассказать нам и о концерте с участием Высоцкого в Казанлыке для рабочих завода имени Фридриха Энгельса 15 сентября 1975 года. Или о концерте в Варне 20 сентября. Неужели там не было ничего запоминающегося? То же относится и к посещению артистом городов Тырговиште и Ямбол.
На различных встречах почитатели Высоцкого часто спрашивают: менялся ли он в течение лет и каким образом? Как на него действовало общее признание, слава? Сам он отвечал на эти вопросы своими песнями. А мы можем сделать какие-то выводы, лишь проследив за его выступлениями хронологически, но, увы, не все они датированы.
Вглядимся, однако, в его портреты — их немало. Вот фотографии последних лет. Во взгляде — насмешка и доброта, нечто вроде ностальгии по прошлому. Мне кажется, что в конце жизни он стал как-то более меланхоличным, сосредоточенным в себе, менее разбросанным. На успехи свои смотрел как на нечто запрограммированное, не требующее усилий с его стороны. Он рассказывал мне, что после гастролей их театра в Болгарии перед ним открылись новые пути. В 1976 году театр участвовал в Международном театральном фестивале БИТЕФ в Югославии. Там выступали тридцать два театральных коллектива из разных стран Европы. Высоцкий получил высокую оценку за исполнение роли Гамлета. В следующем году «Таганка» месяц гостила во Франции — театр был приглашен ЦК Французской коммунистической партии по случаю 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции. «Гамлет» получил первую премию французских критиков как лучший зарубежный спектакль, показанный во Франции. Значение этой премии можно оценить, если принять во внимание, что во Франции в том же году гастролировало двести театральных трупп.
* * *
В интервью Марку Дейчу, опубликованном в 1974 году «Литературной Россией», Высоцкий говорил, что песни — органичная для него деятельность, а не какое-то хобби.
В последние годы он писал все больше и больше. Он начал уже собирать свои песенные тексты и стихи. Еще в 1973 году Владимир подарил Любомиру Левчеву сорок своих стихотворений с надписью: «Дорогой Любомир! Это первая надпись на моих стихах (отпечатанных на машинке). Может быть, когда-нибудь надпишу и книгу. С уважением и надеждой на дружбу. Высоцкий, г. Москва, июнь 1973 г.».
Подобное обещание получил однажды и я, когда подарил ему номер газеты «Народна армия», где напечатаны небольшая моя статья о нем и переведенное Иваном Николовым его стихотворение «Братские могилы» (текст мы получили, расшифровав первую маленькую грампластинку Высоцкого). Владимир взял газету, посмотрел на свои стихи и сказал:
— В первый раз вижу свои стихи, выраженные печатными буквами.
Семью годами позже, в мае 1980 года, Вениамин Смехов напечатал в ленинградском журнале «Аврора» упомянутую статью, посвященную Высоцкому. Содействовал ее появлению Федор Абрамов. На вопрос одного из своих друзей, как он встретил эту публикацию, артист весело ответил: «Приятно прочесть кое-что о себе, напечатанное не латинским шрифтом…» Думаю, что подтекст этой фразы довольно прозрачен…
Его желание увидеть свои стихи изданными было так велико, что он готов был воспользоваться малейшей для этого возможностью. Кинорежиссер Геннадий Полока рассказывал, с каким воодушевлением Владимир Высоцкий работал над сборником стихотворений для детей, который ему обещали издать в «Детгизе». (Как известно, он не был детским поэтом, но написал стихи и песни для «Алисы в стране чудес».) В конце концов и эта идея не была осуществлена, рукопись отклонили. Где она теперь?
Собираясь на короткое время в Москву, я иногда посылал Высоцкому открытки и сообщал свой номер телефона в гостинице. Но чаще я ждал его после спектакля или врывался в гримерную во время антракта. Там неудобно было получать у него автограф в присутствии его коллег. Поэтому я никогда не просил его расписываться на программках спектаклей. Но зная, насколько мелок его почерк, я однажды подал ему нашу общую фотографию и зеленый фломастер — фломастером мелко не напишешь. На белом поле под фото он написал всего три слова* «Любо? Спасибо! Добро!» — подписался и сказал, что напишет больше в следующий раз, когда издаст книгу.
Эта книга вышла под названием «Нерв». На форзаце — его увеличенная подпись. Но вместо автора книгу надписали мне его отец, Семен Владимирович Высоцкий, а также Геннадий Михайлович Гусев, тогдашний директор издательства «Современник», много сделавший для издания и переиздания этого сборника. С четвертой стороны обложки на нас смотрел Владимир в свитере и неизменной кожаной куртке.
В начале своего буклета о Высоцком, изданного в 1983 году Всесоюзным бюро пропаганды киноискусства, Ирина Рубанова пишет:
