Отяжелевшие от переедания стервятники тяжело переваливались с ноги на ногу, гоняли подвернувшихся ворон, карканьем выдававших свое явное неодобрение подобным поведением пернатых собратьев.

Одним словом, практически идиллическая картинка — трупы Глазастика смущали мало. Главное, что он остался жив, а остальное... Да пади оно все в Бездну!

Жара. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее Глазастик ненавидел Великую Степь, а также проклятое ополчение, Джубела, барона, рыцарей, паладинов и, в довесок, самого короля. Еще он ненавидел степняков, но как-то меньше: не они притянули его на край света и не они бросили его в кровавую баню. Скорее гоблин воспринимал их, как неумолимую стихию, вроде морского прибоя, или отлива-прилива. Накатило — и отступило. Теперь Джеремия с предельной ясностью прочищенного крепкой затрещиной мозга понимал, что проку в этом великом походе на восток не было. Степняки морским валом сравняли королевские войска со степью и покатились дальше.

Джеремия представил, куда он мог бы податься. В восточной Эратии делать нечего: разруха, голод, нищета — особого капитала не заработаешь. До западной попробуй-ка добраться, да и бессмысленно. Путь к ней один: через врата Марана, да и то, вероятность столкнуться там с отступающей армией короля и степной ордой возрастает многократно. Значит, тоже отметается.

Перлам? Так вообще, демон знает где! Неприступные горы, невежественные овцеводы и грубые наемники.

Джаффские Эмираты? А что, вариант! Погода там всегда хорошая, море теплое, а жители богаты и доверчивы. А как же иначе?! Жизнь под крепкой рукой огненных магов, в безопасности и довольстве кого хочешь расслабит. Вот там да, там найдут применения таланты Джеремии по прозвищу Глазастик. Нет, отметается: чтобы добраться до Эмиратов пришлось бы еще переправиться через море. На западе, через узкую часть моря Седрэ постоянно курсировал паром – огромный плот, сложенный из вековых толстенных сосновых стволов, служивший в своем роде и небольшим городком, где процветала торговля. Городок так и прозывался – Плот. Да и ширина моря в том месте едва превышала двух десятков миль – в хорошую погоду можно было увидеть джаффский берег. А если бы следовать строго на юг прямо из Великой степи, то Джеремия неизбежно бы встретил широченную, за сотни и сотни миль водную гладь, кое-где разбавленную небольшими островками, где, судя по слухам, процветало пиратство и людоедские культы. Кто его знает – может, и гоблин придется там по вкусу… В смысле, в запеченном или хорошо прожаренном виде.

Показалась чья-то голова. Белобрысая, лохматая и совсем не степняцкая. Вскоре возникла и вторая, которую Глазастик опознал, как принадлежащую сержанту Крангу. Внутри набухла неожиданная радость – неужели он обрадовался какой-то человеческой морде?! Гоблин-таки не удержался. Приподнялся немного. Махнул рукой.

- Сюда!

- Чтоб тебя дхар! – рыкнул Гернор, но было уже слишком поздно: Кранг и белобрысый успели заметить гоблина.

Сержант махнул в ответ и вскоре был уже в их укрытии. Гернор посмотрел на него совсем не дружелюбно.

- Живой, гобла! Есть в тебе стерженек! – хмыкнул Кранг, похлопав по плечу Глазастика. Быстро кивнул Гернору, подозрительно оглядев того. – Надо выдвигаться домой. Авось обгоним степняков. Хоть они и лошадные, но все равно двигаются медленно: разъезды, обоз... Успеем в Маран, там и встретимся с нашими.

- Нашими? – процедил сквозь Гернор. – Где ты тут наших нашел, сержант?! Наши бросили нас на копья этих уродов. Наши…

- Ты поклялся служить королю и Свету! – набычился Кранг и потянулся к ножу, торчавшему у него за поясом.

Это движение не осталось незамеченным: Гернор подобрался, чуть отодвинулся от сержанта. Самодовольная ухмылка превратилась в звериный оскал. Между ними застыли Джеремия и белобрысый.

- К дхару твоего короля! К дхару твой Свет! Я на такое не подписывался!

- А на что ты подписывался, друг? – почти ласково произнес Кранг, пока что лишь оглаживая костяную рукоять. – Кто говорил, что будет легко.

Потом все произошло слишком быстро, но вовсе не то, что ожидал увидеть Джеремия. Белобрысый поднял голову и уставился куда-то за спину сержанту. Лицо его, длинное, почти лошадиное, вытянулось еще больше. Ярко проступили веснушки на бледной коже.

Гоблин даже не стал смотреть. Спустя мгновение он услышал громкое лошадиное ржание.

6.

- Илля-алланай! – истошно взвыл степняк, и волосяная петля аркана взлетела в воздух.

Джеремия с отчаянным воплем отпрыгнул, и веревка захлестнула горло белобрысого. Тот попытался ее сорвать, но в следующий момент всадник рванул аркан, затягивая петлю, и ополченец повалился на землю, хрипя. Что-то явственно хрустнуло – и малец обмяк. Лошадник дернул поводьями, рванул в сторону, и уже мертвец потянулся за ним по земле.

Кранг вскочил, метнул нож. Тот мелькнул серебристой рыбкой и впился в бедро степняка, прибивая его к лошади.

Воин вскрикнул, выпустил аркан, хватаясь за торчащую из его плоти рукоятку. Но не успел. Гернор повалил его вместе с лошадью, потянув за сбрую. Оседлал и в три удара превратил узкоглазое скуластое лицо в кровавое месиво.

Кранг мотнул головой Джеремие.

- Уходим.

Гернор уже не ждал их, рванул прочь, пригибаясь к земле. Слышались гортанные степные кличи и доносился топот копыт.

Дзинькнула тетива, и стрела скользнула по длинному торчащему уху гоблина. Он споткнулся и упал, обхватив голову руками. Перед ним в поднявшейся пыли гарцевали степняки верхом на своих мохнатых лошадках. То же самое было и позади.

Гернор остановился, поднял руки. Аркан захлестнул его и повалил на землю. Тут же двое степняков на полном ходу соскочили на землю и принялись его вязать. Кранг развернулся навстречу нагонявшим его лошадникам, вскинул руки – видимо, он что-то собирался кинуть, потому что вслед за этим движением в него впилось сразу две стрелы. Сержант замер, подняв руки, сплюнул кровью на землю, измазав красным бороду, и медленно завалился назад. Джеремия замер и принялся мысленно молиться Джулии, надеясь, что она еще следит за ним и не обиделась на него из-за разбитой статуэтки. Хотя надежды на это было мало.

Рядом опустилось лошадиное копыто, сминая стебли степного ковыля. Медленно, очень медленно Джеремия повернул голову – над ним возвышалась, заслоняя солнца могучая фигура, получеловек-полуконь. Солнечные лучи слепили и не давали разглядеть лица.

- Хирра макуйлла! – хрипло сказал степняк и коротко хохотнул. В его руке было кривая сабля, но не спешил пускать ее в ход.

Клинок с легким шелестом вошел в кожаные ножны. Степняк перегнулся через седло и ухватил гоблина за длинное ухо. Джеремия дико взвыл, и даже не от боли, а от обиды, острой, будто клинок паладина. Ухо горело огнем, а ноги уже болтались в воздухе. Степняк, держа гоблина за ухо, поднес его к лицу. Ощерился щербатой ухмылкой; дохнуло гнилью из разверстого рта.

- Хирра макуйлла? – снова процедил он сквозь зубы. Вышло нечто вроде шипящего шепота, будто это произнесла змея, внезапно научившаяся говорить.

Рядом появился еще один степняк. Он рассмеялся.

- На-хирро! – И ткнул пальцем в одну голов, притороченных к его седлу. Указывал он на залитую давным-давно высохшей кровью голову Джубела – это поганую физиономию Джеремия не забыл бы никогда. – Хоблин-а.

- Хооблин! – протянул первый степняк и выпустил Глазастика.

Но тот не успел ступить и шага, как его обхватил аркан, а чьи-то сильные руки прижали его к земле и со сноровкой принялись вязать ему руки.

Джеремия не сопротивлялся и вскоре оказался рядом с Гернором. Половина лица бывшего ополченца заплыло огромным синяком, руки были крепко связаны за спиной. Длинный кожаный ремень тянулся от него к одной лошади, привязанный другим концом к высокой луке седла. Точно такой же ремень связывал Джеремию и лошадь того самого степняка, что тягал его за ухо. Судя по его лицу, шибко довольным он не выглядел: видимо, ожидать поймать кого-то более мужественного (и человечного), а не неведомую зеленошкурую зверушку. Он с раздражением дернул за ремень, заставляя Глазастика подняться, и двинулся вперед. Рядом с гоблином поплелся и Гернор. Единственным способным открываться глазом он посмотрел на Джеремию.