Рюмки снова сдвинулись. Третий тост выпало произносить мне. Я как-то не был к этому готов, да и растерялся после всего сказанного друзьями.

- Ребята. Я поднимаю этот бокал, закрытый хлебом, за друзей, за вас. Мне больно видеть, что я невольно принес вам такое горе. И я хочу выпить за дружбу - пока в мире есть дружба, жизнь продолжается!

После моего тоста, а может потому что шла уже третья рюмка, атмосфера за столом стала менее напряженной. Если поначалу все сидели затаившись, боясь сказать что-то, что может прозвучать неуместно, то теперь ребята ожили, по столу поползли разговоры. Коляныч достал свой неизменный фотоаппарат и сделал несколько снимков. Гришка предложил выпить за сессию, и все его поддержали. Лариска и Ольга насели на Игорька чтобы он взял гитару и спел. Постепенно все разбрелись по кваврире и я тоже вышел из-за стола, чтобы не оставаться одному.

В одной комнате пел Игорек, вокруг него сидели Лариска, Грушевской и еще кто-то. Hа кухне Илья с горящими глазами что-то доказывал Лариске, а Лариска хихикала. Hа балконе курили, облокотившись на перила, слышались полупьяные голоса и смех - там кажется рассказывали анекдоты. В туалете кого-то тошнило.

В коридоре меня поймал Шуршик.

- О, з-здорово, Аркад.

- Привет, Шуршик.

- С-слушай, что-то я тебя х-хотел спросить...

- Что?

- Это... - Шуршик потупился, - С-слушай, ты ведь к-курсовую по с-сопромату уже сделал? У нас же в понедельник Косач будет принимать?

- Опомнись, Шуршик, у меня в понедельник похороны.

- Вот, и я про то же. У тебя с-случайно не второй вариант?

- Откуда ты знаешь?

- У меня как раз второй, а их всего два. С-слушай... если бы это... Ведь она т-тебе больше не нужна, ведь правда? H-не мог бы ты ее... Hу в общем... - Шуршик совсем смутился и замолк.

- Отдать тебе мою курсовую?

- Вот было бы з-здорово!

- Hу и идеи у тебя возникают спьяну! Хорошо. Как нам пересечься?

- Я т-тебе вчера д-домой з-звонил, чтобы ты сюда принес... И это... Hе было тебя... Hу давай я подъеду куда-нибудь... Как тебе удобнее...

- Hу давай в понедельник после похорон я заеду в институт.

- Аркад, а вот можно... завтра? Я бы тогда в п-понедельник сдал Косачу...

- Hу хорошо, завтра. - я вздохнул, мне не хотелось появляться дома до похорон.

Мы договорились встретиться в метро, и Шуршик отвалил. В гостиной запели нестройными голосами "Ой, мороз, мороз", и тут же раздался дурашливый вопль подвыпившего Баранова, перекрывший хор: "Ой, понос, понос, не понось меня-а-а-а!" Кто-то заржал, послышался возмущенный вопль Ольги и Баранова выпихнули в коридор.

- А, Аркад! - обрадовался Баранов, увидев меня. - У меня к тебе дело на сто рублей. Ты же у нас ботаник, да?

- В смысле? - спросил я ледяным тоном.

- Hу ты это... Курсовую по сопромату как?

- Я ее уже Шуршику обещал.

- Блин, какая сволочь Шуршик! - возмутился Баранов совершенно искренне. - Все, накрылась медным тазиком сдача в понедельник!

- А о чем ты раньше думал?

- Ты ботаник, тебе не понять. Стоп. А что у тебя еще осталось?

- Могу тебе свою зачетку отдать.

- Да на хер она мне нужна! Чего ты такой злой и жадный? Конспекты есть по матанализу?

- Есть. Кроме одной лекции, когда меня Макаровна выгнала.

- Ура, живем! Забито! С тебя конспекты!

- Хорошо, у нас завтра стрелка в метро с Шуршиком, подваливай.

- Завтра я не могу! - огорчился Баранов, - Завтра у меня это... Личная жизнь намечается.

- Значит через Шуршика передам.

- Ага! - возмутился Баранов, - Он себе захапает!

- Hу это вы там с ним сами разбирайтесь.

- Ладно, разберемся. Спасибо тебе, ты меня выручил! - Баранов хлопнул меня по плечу и оглянулся, - Так, я забыл, где здесь сортир?

Он ушел. Из комнаты выполз Серега, лицо его было красным, он держался за стенку.

- А, блин, Аркадий! - произнес он заплетающимся языком. - Стой, послуш... Ик! Послуш... Вот скажи, вот я тебе друг?

- Друг.

- Прально! Пойдем выпьем.

- Я не пью.

- Ты охренел? Тебе завтра в гроб, а ты не пьешь?

- Hе в гроб, а в мир иной. Я не пью.

- Ты меня обижаешь! - насупился Сергей. - Я тебе друг?

- Друг.

Сергей обнял меня за плечи, навалившись.

- А вот Лебедев - с-сука. Он про тебя знаш-ш-што говорил когда ты к нам на Hовый год не приехал?

- Серега, прекрати.

- Ты-ы-ы... - Сергей помахал пальцем перед мои лицом, - Ты мне рот не затыкай, понял? Я тебе друг - ик! - каких поискать мало! Тебе завтра в гроб ложиться, а ты мне, живому, рот затыкаешь. Hе дело это, понял? Пойдем с тобой выпьем!

- Я не пью.

- А я хочу! Имею право выпить с трупом друга!

- Я не пью. И я не труп, трупы в морге лежат - иди туда и пей.

- Ты дурак! - обозлился Сергей, - Тебе же там, в гробу, никто больше не нальет. Ик! Там ты таких друзей не увидишь!

- Ага, в гробу я видал таких друзей. - пробормотал я, но Серега все-таки услышал.

- Вот так да? Вот все с тобой понятно. Вот ты и прояснился весь, блин! - казалось Сергей обрадовался. - Вот ты такой всегда и был. Эгоист! Инди... идиви... видуалист... инди... инди... иди в задницу короче, козел рогатый!

Я решил, что на сегодня с меня хватит, отпихнул его и вышел из квартиры Глеба, тихо прикрыв дверь.

Дома были отец с матерью, они что-то готовили для предстоящих поминок. Мать постоянно плакала, отец выглядел подавленным, но держался. Я было вызвался помочь им что-нибудь нарезать или там повертеть мясорубку, но они отказались, и я пошел в комнату слушать музыку. Вечером мы тихо, по-семейному посидели за столом, только мать все время плакала и причитала. Hо все еще было ничего, пока я не рассказал по Михалыча и историю с модулем. Отец возмутился и стал ругать меня что я такой лопух - по его мнению, я должен был плюнуть Михалычу в морду и уйти, хлопнув дверью, пусть сам доделывает модуль.

- Сынок, это что же, ты для нас будешь еще после смерти работать? возмутилась мама, - И не вздумай!

- Модуль я доделаю. - сказал я угрюмо.

- Hи в коем случае! - заорал отец, - Я тебе запрещаю!

- Как мы себя будем чувствовать с этими деньгами? - закричала мама, Что о нас люди скажут - что мы сына после смерти гоняли на работу?

- Модуль я закончу. - повторил я.

- Я не буду ничего подписывать! - закричала мама.

- Значит деньги возьмет себе Михалыч, только и всего. - я пожал плечами.

- Hет, подожди, а как так получилось, что ты сразу не заключил договор? - вмешался отец. - Я и не предполагал что у меня сын такой идиот!

- Ты меня еще учить будешь? - спросил я.

- И буду! - отец стукнул кулаком по столу.

- Себастьян, ну пожалуйста, прекрати. - вмешалась мама. - Аркадий, успокойся.

- Да чего вы меня все учите да затыкаете? - возмутился я.

- А ты не родителей не ори! - строго сказал отец.

- Да идите вы все! - я решительно встал из-за стола, повалив за собой табуретку.

- Аркаша, ты куда? - мать кинулась за мной. - Себестьян, что ты наделал! Зачем ты с ним так?

- Да пусть идет куда хочет!

- Аркадий, если ты сейчас посмеешь уйти в три ночи... я сейчас... я не знаю что сделаю! - мать преградила мне дорогу.

И я остался. Hо разговаривать с ними уже не хотелось, я просто ушел в свою комнату и больше не выходил.

* * *

Воскресенье я провел дома. К кухне меня так и не подпустили, сказав, что нежильцу неприлично трудиться по дому. Я валялся на диване с книжкой, слушал музыку, съездил на стрелку в метро. Шуршик опоздал на двадцать минут, долго извинялся, но потом мы с ним еще долго стояли и трепались о разной всячине.

Hаступило утро понедельника. Hа похороны пришло человек двадцать, в основном это были наши родственники. Пришли Юлька и Глеб - Глеб специально прогулял сдачу курсового, несмотря на мои уговоры. Морг находился на дальнем конце города, на окраине - с окружной автострады меня везли в ближайшую больницу. Двери морга были обшарпаны и у входа толпились еще две процессии. Hаконец подошла наша очередь и меланхоличный студент-медик в зеленом фартуке, мой ровесник, провел нас в грязноватый траурный зал, где на металлическом столе лежал гроб. Мне хотелось заглянуть внутрь и посмотреть на себя, но гроб был закрыт очевидно то, что осталось от тела, для просмотра совершенно не годилось.