Со времени бегства Ричарда Шелтона от опекуна прошло несколько месяцев. В это время произошло несколько важных для Англии событий. Ланкастерская партия, казалось, бывшая при последнем издыхании, снова подняла голову. Потерпевшие поражение приверженцы Йоркского дома были рассеяны, их предводитель варварски убит на поле сражения, Когда наступила зима вскоре после описанных событий, казалось, что Ланкастерский дом одержал окончательную победу над своими врагами.

Город Шорби на Тилле был наполнен ланкастерскими вельможами из окрестностей. Тут был граф Райзингем с тремястами воинами, лорд Шорби с двумястами. Сэр Дэниел, в сильном фаворе и снова разбогатевший от конфискаций, жил в собственном доме на главной улице с шестьюдесятью воинами. Мир действительно перевернулся.

Был темный, очень холодный вечер первой недели января. Стоял большой мороз, дул сильный ветер, можно было ожидать, что к утру пойдет снег.

В плохонькой харчевне, находившейся на улице, прилегавшей к гавани, трое или четверо людей сидели, распивая эль и закусывая яичницей. Это были красивые, сильные, загорелые люди, с грубыми руками, со смелым выражением глаз. Хотя они были одеты, как простые пахари, даже пьяный солдат поостерегся бы начать ссору с такой компанией.

Несколько поодаль от них перед ярким огнем сидел молодой человек, почтя мальчик. Хотя он был одет так же, как и другие, но по его виду ясно было, что он по происхождению выше своих товарищей и мог бы в другое время носить меч.

– Ну, – сказал один из сидевших за столом, – мне это не нравится. Дело окончится плохо. Здесь не место для веселых малых. Веселый малый любит открытое место, хорошее прикрытие и небольшое количество врагов, а здесь мы заперты в городе, окружены неприятелями и, в довершение несчастья, увидите – еще пойдет снег.

– Все это из-за мастера Шелтона, – сказал второй, кивая головой на сидевшего перед огнем юношу.

– Я многое готов сделать для мастера Шелтона, – возразил первый, – но попадать на виселицу ради кого бы то ни было – нет, только не это, братцы!

Дверь гостиницы отворилась. Какой-то человек поспешно вошел в комнату и направился к сидевшему перед огнем юноше.

– Мастер Шелтон, – сказал он, – сэр Дэниел выходит с двумя факельщиками и четырьмя стрелками.

Дик (это был наш юный друг) тотчас же поднялся.

– Лоулесс, – сказал он, – ты займешь место Джона Кеппера. Гриншив, следуй за мной. Кеппер, иди впереди. На этот раз мы пойдем за ним, хотя бы он отправлялся в Йорк.

В следующее мгновение все уже были на темной улице. Кеппер – так звали только что пришедшего человека – показал в сторону, где на небольшом расстоянии пылали два факела, раздуваемые ветром.

В городе все уже крепко спали, на улицах не было никакого движения, и идти за маленьким отрядом можно было, не возбуждая подозрений. Впереди шли два факельщика, за ними следовал человек, длинный плащ которого развевался по ветру. В арьергарде шли четыре стрелка с луками в руках. Они двигались быстрым шагом, проходя по запутанным переулкам, и приближались к берегу.

– Он ходит каждую ночь в этом направлении? – шепотом спросил Дик.

– Вот уж третью ночь, мастер Шелтон, – ответил Кеппер, – и всегда в одно и то же время и с такой же маленькой свитой, как будто с какой-то тайной целью.

Сэр Дэниел со своими шестью спутниками вышли на окраину. Шорби был неукрепленным городом, и хотя засевшие в нем лорды-ланкастерцы держали сильные караулы на главных дорогах, из него все же можно было выйти – или войти в него – незамеченным по небольшим улицам или по открытому полю.

Переулок, которым шел сэр Дэниел, внезапно окончился. Перед ним расстилалась небольшая дюна; с одной стороны доносился шум морского прибоя. Поблизости не было караула, и никакого света не виделось в этой части города.

Дик и его спутники подошли несколько ближе к тому, кого преследовали. Когда они вышли из ряда домов и могли взглянуть немного дальше в обе стороны, то заметили факел, приближавшийся с противоположного направления.

– Эге, – сказал Дик, – я чую измену.

Между тем сэр Дэниел остановился. Факелы воткнули в землю, а люди легли, как будто в ожидании появления другого отряда.

Отряд этот приближался быстрым ходом. Он состоял только из четырех человек – двух стрелков, слуги с факелом и джентльмена в плаще, шедшего посередине.

– Это вы, милорд? – крикнул сэр Дэниел.

– Да, это я, и если кто-либо доказал, что он истинный рыцарь, то это тоже я, – ответил предводитель второго отряда, – потому что всякий охотнее встретится с великанами, колдунами или язычниками, чем вынесет такой пронизывающий холод.

– Милорд, – ответил сэр Дэниел, – красавица будет тем более признательна вам, не сомневайтесь в этом. Но не отправиться ли нам в путь? Чем скорее вы увидите мой товар, тем скорее мы вернемся по домам.

– Но зачем вы держите ее здесь, добрый рыцарь? – спросил незнакомец. – Если она так молода, так хороша и богата, почему вы не даете ей возможность бывать среди своих подруг? Вы скоро устроили бы для нее выгодный брак без необходимости морозить себе пальцы и рисковать получить рану, расхаживая в такую неподходящую погоду в темноте.

– Я говорил вам, милорд, – ответил сэр Дэниел, – что это касается только меня. И я не намерен ничего объяснять вам. Достаточно сказать, что если вам надоел ваш старый приятель Дэниел Брэкли, то объявите во всеуслышание, что вы собираетесь жениться на Джоанне Седли, и даю вам слово – вы скоро избавитесь от него. Вы найдете его со стрелой в спине.

Между тем джентльмены быстро продвигались по дюнам. Перед ними несли три факела, которые колебались от ветра и распространяли вокруг себя облако дыма и сноп искр. Шесть стрелков заключали шествие.

Сейчас же за ними шел Дик. Он, конечно, не слышал ни слова из их разговора, но во втором из разговаривавших он узнал старого лорда Шорби, пользовавшегося очень дурной репутацией, которого даже сэр Дэниел считал нужным порицать в обществе.

Наконец они дошли до самого берега. Воздух был пропитан солью, шум прибоя стал сильнее. Тут, в большом саду, обнесенном стенами, стоял маленький двухэтажный дом с конюшнями и другими службами.

Шедший впереди факельщик отпер калитку в стене и, после того как все вошли в сад, снова запер ее на замок с другой стороны.

Дик и его товарищи были таким образом лишены возможности следовать за ними; конечно, они могли бы перелезть через стену, но при этом могли попасться в ловушку.

Они присели в вереске и стали ждать. Красное пламя факелов двигалось взад и вперед, вниз и вверх за оградой, как будто факельщики усердно сторожили сад.

Прошло двадцать минут, и все общество снова вышло на дюну. После утонченных прощальных приветствий сэр Дэниел и барон расстались и пошли по домам, каждый со своей свитой.

Как только ветер заглушил шум их шагов, Дик, насколько мог, быстро встал на ноги – он закоченел от холода.

– Кеппер, помоги мне взобраться, – сказал он.

Все трое подошли к стене. Кеппер нагнулся, а Дик встал ему на плечи и взобрался на стену.

– Ну, Гриншив, – шепнул Дик, – следуй за мной сюда. Ляг навзничь, чтобы тебя было меньше видно, и будь готов помочь мне, если на меня нападут. – Сказав это, он соскочил в сад.

Там не было видно ни зги: дом был не освещен. Ветер резко свистел среди жалких кустов, волны бились о берег – других звуков не было слышно. Дик осторожно пошел вперед, спотыкаясь среди кустов и ощупывая предметы руками. Вдруг резкий скрип песка под ногами показал ему, что он попал на аллею.

Тут он остановился и, вынув арбалет из-под своего длинного плаща, приготовил его к немедленному действию и пошел дальше с большой решимостью и уверенностью. Дорожка привела его к группе зданий.

Все они казались разрушенными. Окна дома закрывались ветхими ставнями, пустые конюшни были распахнуты настежь, на сеновале не было сена, в стойлах – зерна. Всякий принял бы этот дом за необитаемый, но у Дика были основательные причины предполагать иное. Он продолжал обход, заходил в службы, пробовал все окна. Наконец, обойдя дом, он вышел в сторону моря и увидел, как и ожидал, слабый свет в одном из окон верхнего этажа.